Король без королевства. Людовик XVIII и французские роялисты в 1794 - 1999 гг. - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Бовыкин cтр.№ 56

Лорд Гренвиль придерживался иного мнения: нужен новый документ, чётко продуманный, полностью соответствующий текущему моменту. В письме от 22 июня 1795 г. он напоминал герцогу д’Аркуру о готовящейся высадке эмигрантов в Бретани и недвусмысленно предупреждал:

Не стоит скрывать, в какой степени успех этих планов должен зависеть от поведения и от деклараций Короля, поскольку в данный момент речь идёт о примирении всех умов и о том, чтобы успокоить все страхи, проявления зависти, личные интересы и страсти. Вот почему чрезвычайно важно, чтобы Король, заявив с помощью официальной и публичной Декларации о причитающемся ему наследии, открыто высказался по тем вопросам, которые могут создать ему наибольшие препятствия. В подобной бумаге необходимо подчеркнуть добродетели и несчастья покойного короля Людовика XVI, его справедливость, человечность, религиозность и в особенности ту любовь, которую он никогда не переставал испытывать к своему заблудшему народу.

Этому образу добродетельного короля-мученика в Декларации, по мысли Гренвиля, должен быть противопоставлен рассказ о тех бедах и несчастьях, которые потрясали Францию в последние годы. Королю также рекомендовалось пообещать своим подданным восстановление религии, законов, правосудия, а также неотъемлемых прав собственности. Самое важное, подчёркивал Гренвиль, - зафиксировать эти общие принципы, не вдаваясь в частности:

Невозможно в минуту опасности и затронувших всех бедствий вдаваться в детали, обсуждение которых требует спокойного и вдумчивого изучения, а реализация - всеобщего покоя и участия всех партий французской нации .

Особое внимание Гренвиль уделял вопросу о провозглашении амнистии. Впрочем, у англичан не было особых сомнений в том, что милосердие полностью в интересах братьев Людовика XVI. Ещё в ноябре 1794 г. в одной из инструкций дипломат отмечал, что стремление конституционных монархистов (в частности, Малле дю Пана) представить принцев полными чувств мести, не подтверждается никакими доказательствами:

Очевидно, их интерес заключается в абсолютно обратной линии поведения, и они не могут закрывать на это глаза. На самом деле, они уже выразили правительству согласованные и глубочайшие заверения в том, что неизменно выступали за примирение и умеренность, соответствующие их публичным заявлениям .

Исходя из этого в послании д’Аркуру Гренвиль настоятельно советовал:

Было бы крайне важно, говоря об отвратительных убийствах, которые обесчестили Францию, о казни Короля, Королевы и Мадам Елизаветы, изо всех сил позаботиться о том, чтобы эти преступления были приписаны не основной массе французского народа, а нескольким личностям, которые тем самым станут виновными в этих жестокостях, проявленных по отношению ко всем слоям их соотечественников, и которые единственно и должны будут искупить свои злодеяния, понеся справедливое и показательное наказание.

А для всех остальных, по мысли Гренвиля, следовало по примеру Генриха IV и в соответствии с взглядами Людовика XVI объявить всеобщую амнистию.

Возможно, было бы также желательно не лишать полностью надежды всех тех, кому в Собрании, где никогда не было свободных дискуссий, не хватило должной смелости, чтобы противостоять цареубийству. И можно было бы дать эту надежду, [написав], что даже для них великие услуги смогут искупить величайшие преступления .

6 июля 1795 г. в письме Уикхэму Гренвиль сообщил о том, что планирует не ограничиться отправкой новому королю одного только текста - государственный секретарь намерен был послать к Людовику XVIII с конфиденциальной миссией специального человека. «Одной из целей этой миссии станет рекомендация, высказанная самым настойчивым образом, принять некую публичную декларацию о прощении и желании объединить все партии» . Более подробно об этом сообщал российский посол граф Воронцов. Посланник Гренвиля должен был в первую очередь «склонить Е.В. к милосердию и к забвению прошлого, а также ко всему, что могло бы успокоить виновных внутри Франции, число коих столь огромно, что было бы крайне опасно толкать их к отчаянию», и, кроме того, напомнить, что, «по большей части, именно посредством амнистий и забвения прошлого Генрих IV Французский и Карл II Английский вернули свои короны». При этом Гренвиль не оспаривал идею не распространять амнистию на депутатов, голосовавших за казнь Людовика XVI, но полагал, что, «помимо этих чудовищ, амнистия должна быть все- общей без какого бы то ни было исключения» . Помимо этого, существовали планы предложить убежище в Англии всем членам Конвента, которые поспособствуют восстановлению монархии, а затем попробовать всё же убедить короля Франции гарантировать им безопасность .

Посланником английского государственного секретаря по иностранным делам стал отправленный в Верону опытный английский дипломат лорд Дж. Макартни (Macartney) , только что вернувшийся из Китая. Не исключено, что одной из причин его назначения было то, что, как рассказывал Артуру Юнгу один из епископов, знавших лорда Макартни ещё задолго до революции, тот «говорил по- французски лучше, чем можно было бы представить себе для иностранца, лучше, чем многие хорошо образованные французы» . В данной Макартни инструкции , датированной 10 июля 1795 г., задача его миссии была сформулирована следующим образом: «Завоевать доверие Короля и насколько возможно повлиять на его поведение по всем принципиальным вопросам, которые могут возникнуть». В ней также высказывалась надежда на то, что в настоящее время принцы уже осознали свои ошибки и пожалели о тех оскорблениях, которые наносили в разные годы Георгу III.

Всевозможные заверения в этом были даны здесь герцогом д’Аркуром от имени обоих принцев, что они осознают: только благодаря Англии они могут надеяться на восстановление внутреннего мира и должного порядка в их несчастной стране, и что они хотят с этой целью полностью вверить себя в руки Его Величества, оставив за Ним руководство их действиями.

Таким образом, миссия Макартни стала следствием невольного заблуждения лорда Гренвиля, принявшего заверения д’Аркура за чистую монету. Поскольку англичане предполагали, что ошибки графа Прованского проистекали из-за наличия плохих советчиков, им показалось логичным направить к королю советчика хорошего.

Вновь возвращается лорд Гренвиль и к теме декларации. В этом плане инструкция тем более любопытна, что если в письме к д’Аркуру излагалась официальная позиция, то в тексте, адресованном Макартни, описывалось, к чему дипломат должен был Людовика XVIII подтолкнуть. Самым главным Гренвилю по-прежнему казался вопрос об амнистии. Он считал необходимым объявить о прощении всем, кроме тех, кто голосовал за смерть Людовика XVI, но и для них предусмотреть лазейку: отказаться от того, чтобы их казнить, и пообещать некоторым прощение в случае правильного поведения.

Вторым сложнейшим моментом Гренвилю виделся вопрос о форме правления, поскольку по нему существовало множество разногласий среди роялистов. С его точки зрения, было бы крайне неразумным высказаться так, чтобы, с одной стороны, оттолкнуть конституционалистов и всех сторонников ограниченной монархии, а с другой - прямо сейчас определяться, чем именно она будет ограничена, поскольку вместо того, чтобы объединить роялистов, это придётся по душе лишь небольшой их группе. Самым мудрым было бы, полагал Гренвиль, если бы король смог убедить отложить этот вопрос до более спокойных времён и чётко дать понять, что никакие важные изменения не будут проведены без того, чтобы посоветоваться с народом, собрав в каком-то виде его представителей, «что может быть необходимо и для того, чтобы исправить былые недостатки, и для того, чтобы утвердить и обеспечить счастье и процветание Франции».