Спецназовец. Точка дислокации - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Воронин cтр.№ 15

— Выходи, — сказал он, и Якушев со своего места поманил Жукова рукой. — Есть разговор.

— О чем? — спросил Валерий, хотя знал, что все равно выйдет — просто не сможет не выйти, потому что это ведь не кто-нибудь стоял там под дождем, а Ти-Рекс и Якушев — огромная и, пожалуй, самая значительная часть его судьбы, здоровенный кусок живой плоти, который какие-то сволочи без анестезии оттяпали от него и выбросили на помойку. Вернее, это самого Жукова выбросили на помойку, а нормальная человеческая жизнь, как он себе ее тогда представлял, пошла дальше без него…

— Ты мне нужен, — как всегда, просто, без экивоков сказал Быков.

— Зачем? — спросил Валерий.

Разговаривать по телефону, глядя друг на друга через грязное оконное стекло, было неловко и странно, как будто бывшие сослуживцы пришли навестить его в больнице… или в тюрьме.

— Затем же, зачем и всегда, — сказал Ти-Рекс, и Валерий увидел, что он больше не улыбается. — Родине служить.

— Можно было и не спрашивать, — фыркнул Жуков. — Ты же знаешь, Данилыч, у меня с Родиной взаимоотношения довольно сложные. Извини, но я должен подумать.

— Конечно, — кивнул Быков. — Подумать — святое дело. Подумай… пока по коридору идти будешь.

Он прервал соединение, сунул в карман телефон и полез в машину. Жуков тоже выключил телефон, рассеянно отвел в сторону полу синего рабочего халата и опустил трубку в карман брюк. Он вдруг поймал себя на том, что улыбается. Думать было не о чем, и мстить майору за то, в чем были виноваты другие, не имело ни малейшего смысла.

Жуков подошел к доске, заскорузлой тряпкой стер с нее чертеж головки молотка, взял мел и крупными печатными буквами написал: «ВСЕ СВОБОДНЫ». Вытер испачканные мелом пальцы полой халата, снял его и повесил на спинку стула, а потом, поддавшись искушению, взял со стола напильник, на который все собирался, да так и не собрался насадить рукоятку. Шершавое железо удобно, знакомо легло в ладонь; Жуков слегка подбросил его на руке, будто взвешивая, а потом с силой метнул через всю мастерскую в дверь инструментальной кладовой. На двери висел плакат по технике безопасности, на котором был изображен токарь за работой — в натянутом до ушей берете, в защитных очках и с очень серьезным выражением лица. Просвистев в воздухе, напильник смачно, со стуком и треском, вонзился в нарисованное лицо точно посередине и застрял, насквозь пробив фанерную дверь заостренным концом. Он торчал под небольшим углом вверх, делая токаря на плакате похожим на Буратино, не выстроганного из полена, а изготовленного из чего придется в слесарной мастерской.

Жуков достал из шкафа куртку и двинулся к выходу, но на полпути, услышав в коридоре знакомый гам и топот множества ног, передумал и повернул к окну. Замазанные краской шпингалеты один за другим неохотно вышли из гнезд, разбухшая, перекошенная рама задребезжала, в лицо ударил ветер пополам с дождем. Жуков одним движением перемахнул через подоконник, и через несколько секунд его уже немилосердно трепали и мяли две пары крепких, хорошо знакомых рук.

Когда трехэтажное здание школы наполнилось похожим на колокола громкого боя пронзительным дребезжанием звонка, старого «лендровера» во внутреннем дворике уже не было. Там стояла только тронутая ржавчиной белая «десятка» директора, из-под которой все шире растекалось радужное пятно пролитого моторного масла.

Баклан проснулся в сумерках и первым делом схватился за часы, испугавшись, что проспал. Насчет опозданий и всего прочего у них было очень строго, а ему вовсе не улыбалось снова потерять работу. Не то чтобы он ею сильно дорожил — пропади она пропадом, если честно, — но надо же человеку что-то есть и чем-то расплачиваться по счетам!

Часы показывали всего около четырех пополудни. Баклан спросонья потряс их и уже собрался поднести к уху, чтобы послушать, тикают они или остановились, но тут остатки сна улетучились, он окончательно пришел в себя, опомнился и поставил электронный будильник обратно на тумбочку.

— Идиот, — пробормотал он, и его голос прозвучал в пустой, скудно обставленной квартире сиротливо и ненужно.

Он сел, заскрипев пружинами старого дивана, натянул до колен джинсы и подобрал с пола скомканные носки. Свежесть носков вызывала у него некоторые сомнения; поочередно их понюхав, Баклан пришел к выводу, что для сельской местности сойдет и это. Он надел старенький тельник, голубые полоски которого выгорели почти добела, а белые заметно посерели от времени, застегнул, встав с дивана, джинсы и, не позволяя себе лениться, убрал постель — скатал ее в продолговатый ком и затолкал в ящик под сиденьем.

Покончив с одеванием и уборкой, Баклан отправился на кухню варить кофе. Засыпав в холодную воду изрядную порцию молотых зерен, он поставил турку на огонь и закурил, привычно наплевав как на грозные предупреждения Минздрава, так и на общепринятое мнение, согласно которому нет ничего вреднее, чем курить натощак.

Первая затяжка, как обычно, прогнала остатки сонной одури. С самого момента пробуждения Баклан пытался припомнить, что ему сегодня приснилось. Видимо, это было что-то особенное, из ряда вон выходящее, иначе знакомый вид из окна сейчас не казался бы таким унылым, а настроение не было бы таким скверным. Выковыривая из пачки сигарету, он почувствовал, что уже начинает что-то припоминать, но вместе с остатками сонливости, увы, улетучилось и воспоминание о сновидении.

«Ну и черт с ним», — решил Баклан, переливая курящийся ароматным паром напиток в большую фаянсовую кружку с крупно выведенной золотом надписью «BOSS». Он закурил вторую подряд сигарету, уселся за придвинутый вплотную к окну стол и стал смотреть на улицу, чередуя глотки с затяжками.

За окном в сгущающихся сумерках неподвижно повисла серая ненастная мгла — то ли туман, то ли потерявшая высоту и опустившаяся на город туча. Она накрыла дома, как сырой десантный купол, и сверкающие неровными россыпями освещенных окон высотные здания напоминали флотилию океанских лайнеров, пробирающихся через неприветливые северные воды тропой «Титаника». Асфальт мокро лоснился, повсюду тускло блестели рябые от дождя лужи, и оконное стекло тоже было рябым от осевших на нем капель. Немногочисленные деревья, которым удалось выжить в этом отравленном, загазованном аду, почти облетели, вытоптанные газоны вокруг них были пестрыми от мертвых листьев. С высоты двенадцатого этажа эти листья походили на обыкновенный мусор, которого на газонах тоже хватало; высота и расстояние скрадывали скорость, и бегущие по улице машины с включенными по случаю плохой видимости фарами отсюда напоминали медлительных насекомых.

Кофе был выпит, сигарета выкурена почти до фильтра. Баклан сполоснул и поставил в сушилку кружку, опорожнил пепельницу в мусорное ведро и тоже вымыл — тщательно, до скрипа, поскольку не переваривал свинства в любых его проявлениях и не утратил привитой армией любви к чистоте и порядку. Он огляделся, но больше убирать было нечего. Тесная кухонька, обставленная немногочисленной мебелью мафусаилова века, вряд ли украсила бы собой обложку глянцевого журнала, но зато сверкала чистотой. Все стояло, лежало и висело на своих, раз и навсегда отведенных местах, на горизонтальных поверхностях не усматривалось ни пылинки, ни пятнышка, а старенький потертый линолеум выглядел прямо-таки стерильным, хоть ты его на стол вместо скатерти стели.