Опережая некролог - читать онлайн книгу. Автор: Александр Ширвиндт cтр.№ 10

Cтраница 10

Дядя Филя, чтобы быть не абсолютно похожим на папу, вместо скрипки взял виолончель. Но и в музыку спрятаться от революции и репрессий тоже не всегда удавалось. В справочнике «Театральная Москва» за 1947 год написано, что Ширвиндт Ф.Г. работает в оркестре Московского государственного еврейского театра на Малой Бронной. Казалось бы, покой и тишина. Музицируй – не хочу. Но убили Михоэлса, и театр закрыли в ходе борьбы с космополитизмом.

Мы жили в одном доме – дядя Филя, младший брат отца дядя Боря и наша семья. Только старший брат, Евсей, жил в «Метрополе». Там, в левом крыле, располагались однокомнатные квартиры для советской элиты. Евсей был начальником Главного управления местами заключения, начальником Центрального управления Конвойной стражи СССР, возглавлял организованный им Государственный институт по изучению преступности и преступника. Был профессором, преподавал уголовное право. Первый раз его арестовали в 1938-м, второй – в 1949-м. В автобиографии, сохранившейся в архиве, он писал в 1955 году: «С октября 1933 года по 12 марта 1955 года мне зачислен непрерывный трудовой стаж по моей последней должности – старшего помощника Генерального прокурора СССР, так как после моего незаконного ареста в 1938 году я полностью реабилитирован и восстановлен в партии со стажем с февраля 1919 года». Они возвращались сильными – дух воспитывался в лагерях. Он крепкий был, а умер от какой-то глупости типа ангины или прыща.

Брат отца Евсей. Сын Евсея, мой двоюродный брат Бобка – мы похожи

Сын Евсея, Борис, мой двоюродный брат, прошел войну артиллеристом, а после нее стал профессором, создателем системы школ-интернатов. Он был фанатом пионерии. Как сейчас выяснилось, не напрасно: наркоты и убийств в 3 классе во времена пионерии не было и семиклассницы не рожали от четвероклассников.

С Бобкой мы дружили. У него была дача в поселке Старый Большевик, недалеко от дач разведчика Абеля и первой парашютистки. Там собиралась удивительная компания фронтовиков, Бобкиных друзей. Ландшафт был пронизан каналами типа арыков, которые стремились к водохранилищу. Туда регулярно падал нынешний министр Правительства Москвы, руководитель департамента культуры, а тогда четырехлетний Александр Кибовский, внук одного из друзей-фронтовиков. И мы его оттуда постоянно вынимали. К чести Александра Владимировича, он этот эпизод помнит, но мне за него не мстит.

Младший брат отца, Борис Густавович, и его жена Зина были крупными педиатрами. Своих детей у них не было, и они становились кураторами всех рождающихся детей: когда в актерской среде что-то рождалось, сразу несли им. Каким бы страшным это произведение актерского искусства ни было, Зина восклицала: «Боря, посмотри, какой шикарный ребенок! Просто шикарный!»

Борис Густавович всю войну был начальником военно-санитарного поезда (ВСП). Поезд был сформирован в Москве 25 июня 1941 года. Сохранились документы того времени. Вот выдержка из одного его отчета.*

Борис, младший брат отца, начальник военно-санитарного поезда

Ну вот я мысленно перелистал страницы биографий своих предков и с гордостью понял, что кое-что помню, при этом с огорчением осознал, что очень многое забыл. Но багаж воспоминаний, конечно, определяется не количеством, а эмоциональным наполнением тех эпизодов, которые вспоминаются.

Несмотря на 1937 год, семейный отдых в Плёсе

Наблюдаю сейчас массу браков прекрасных людей с огромными перепадами возраста (видимо, действовали по принципу: при развилке без указателя надо ехать налево – а вдруг?). Дай им Бог, но я это не очень понимаю. Мне кажется, в этом есть какая-то патология. Важно иметь общие заботы, общие болезни и раздельное питание. Но и брачное долгожительство – тоже работа не из легких. Тут надо выстроить какую-то систему взаимоотношений. К 65 годам совместной жизни многое атрофируется, многое ужесточается, а многое стабилизируется. О том, что атрофируется и ужесточается, лучше не говорить, а тем, что стабилизируется, в качестве ликбеза могу поделиться.