Василий Блаженный - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Власов cтр.№ 55

— Разве у нас главный храм — не Христа Спасителя? — удивился Марголин.

Ольга затянулась сигаретой, выпустила пару колечек табачного дыма и ответила:

— Нет, не главный. Христа Спасителя — это так, публично назначенный на роль. Отгрохали бетонную коробку, перед которой только и остается шапку ломать. Он такой же дутый, как и все современное православие. А вот этот храм — совсем другое дело. Это реально наша история. Знаешь, есть такое пафосное словосочетание: сакральный символ. Так вот, Василий Блаженный — это такой же сакральный символ для русского, как для еврея — Стена Плача, а для мусульманина — Кааба. Ну, или для американца — Статуя Свободы.

— Баба со штурвалом на голове, — проворчал Марголин.

Все трое посмеялись этой неожиданной, но очень точной ассоциации.

— Хорошо, значит, если они взорвут Василия Блаженного, то получится, что мы полностью деморализованы? — спросила Ольга.

Майор Неверов, бросив в рот подушечку жвачки, ответил:

— Не сами по себе, конечно. Потрясение обязательно раздует пресса. Причем даже не будет стоять вопрос о том, продажная или честная пресса. Это будет одинаково трагично рассказано обеими сторонами баррикад. И тогда останется еще сделать такой изящный намек, что, наверное, Господь отвернулся от русского народа. А все потому, что русские загордились.

— И не хотят сидеть возле параши, которая им предназначена самой судьбой, — скривилась Ольга.

— Но на государственную политику это как повлияет? Хотя погодите, я сейчас сам отвечу, — заявил Марголин. — Я думаю, что в самом скором времени на фоне общего нагнетания атмосферы должна будет произойти еще какая-то пакость. И потом еще. Чтобы народ оказался настолько раздавлен, чтобы сам попросился обратно в цивилизованный мир — на правах опущенного, живущего у параши.

— Грубо, но верно, — ответила Ольга. — Нет ничего хуже, чем государство, в котором у народа нет веры в себя. А у нас это запросто. Никто так не умеет быть самому себе карателем и мучителем, как русский.

Неверов усмехнулся.

— Знаешь, я впервые стою на страже не просто человеческих жизней, а целой философии. И что интересно: никаких особенных ощущений нет. Как будто я просто ловлю очередного террориста. Скажите мне, дорогие мои друзья-идеалисты, это я такой тупой и бесчувственный или вы тут огород нагородили?

Шутка оказалась к месту и сорвала благожелательный смех.

Неверов вдруг стал серьезным и спросил у Марголина:

— Говоришь, никаких следов постороннего присутствия? Но я тогда не понимаю, как они собираются доставлять взрывчатку?

— Я понимаю не больше тебя, Клим, — усмехнулся Гизмо. — Я думаю: может, мы все-таки со сроками малость прокололись? Может, до взрыва еще пара недель?

— Возможно, — кивнул Клим. — Есть еще одна, куда менее приятная вероятность: возможно, этот злополучный Синус понял, что мы сидим у него на хвосте, и отменил все свои операции. Ну он ведь очень осторожный мужик. Так с чего бы ему с голой задницей на шашку прыгать?

— Это еще смотря у кого задница голая, — грустно вздохнул Марголин. — Я вот так думаю, что какой-нибудь «шанхайский сюрприз» у них обязательно должен быть.

«Шанхайским сюрпризом» еще со времен Второй мировой войны на Тихоокеанском театре военных действий называли небольшую бомбу, замаскированную под симпатичную шкатулку. Сколько народу осталось без рук, глаз, да и вообще без головы, после того, как им в руки попадал этот сюрприз, сосчитать трудно, но, скорее всего, порядок измеряется тысячами.

— Надо быть к этому готовыми, — вздохнул Клим. — А я так надеялся, что дома поспать получится. Надежда, доложу я вам, глупая и нерациональная вещь!

— А чего ты так беспокоишься относительно того, где тебе спать? — подмигнул Марголин. — У тебя в кабинете прямо сейчас дрыхнет очаровательная дама. Или не дрыхнет, а ждет того, кто ее согреет этой длинной и страшной осенней ночью… Ой!

Возглас вырвался у Гизмо тогда, когда Ольга, зажав сигарету в уголке рта, отвесила ему звонкий подзатыльник.

— Это ты чего такое делаешь? — возмутился Сигизмунд, потирая ушибленную голову.

— А нечего языком молоть чего ни попадя, — ухмыльнулась Крамник.

— Оль, а вправду, чего ты руки распускаешь? — хитро прищурился Неверов.

Ольга загасила сигарету в переполненной пепельнице, скорбно заглянула в пачку, скомкала ее и отточенным движением отправила в мусорную корзину.

— А то распускаю, слепота ты куриная, что ты мне нравишься. И учти: если я узнаю, что ты к этой Семеновой подбивал хотя бы воображаемые клинья, ты подзатыльником не отделаешься. Понял, дорогой ты мой?

— Сильное заявление, — почесал затылок Неверов. — Мне, я так понимаю, права выбора не оставили вообще?

— Ясное дело, — довольно усмехнулась Ольга.

Неверов только ошарашенно покрутил головой. В последние дни он отметил, что Крамник как-то странно смотрит на него и отпускает многозначительные замечания. В принципе, он человек взрослый, так что разгадать глубокий смысл этих посланий не составило никакого труда. Но Клим как-то подумывал, что разобраться со всеми этими личными заморочками можно будет и после расследования. А тут вот оно как повернулось. Ну да ладно, что тут беспокоиться? Особенно если учесть, что и Ольга ему тоже глубоко симпатична.

— Тили-тили-тесто, жених и невеста! — гнусаво пропел Сигизмунд, на что Крамник и Неверов одарили его испепеляющими взглядами.

Разговор, свернувший с деловой колеи, вернулся на нее, когда парнишка из аналитиков принес распечатку.

— Среди московских антикваров действительно есть один Роберт Геннадьевич, — сказал он и протянул лист.

— Спасибо, можешь пока быть свободен, — кивнула Ольга.

Аналитик вышел.

— Итак, перед нами Роберт Геннадьевич Шпильман. Человек с многолетним стажем торговли антиквариатом. Занимается всем, что можно мало-мальски выгодно сбагрить. Как наглядно продемонстрировал пример нашего таджикского юноши, не гнушается мелкого криминала. Правда, только в том случае, если игра действительно стоит свеч. И кроме того, никогда не был замечен в делах, по-настоящему грязных. То есть добыча каштанов чужими руками — это его потолок. На Шпильмане за всю его карьеру ни одного покойника, даже случайного. Что уже само по себе неплохо, учитывая столичные нравы.

— Но вот с чертежами он, честно говоря, попал, — проворчала Ольга.

Неверов задумчиво посмотрел на фотографию представительного мужчины лет шестидесяти. Лицо этого человека, хоть и было почти что аристократичным, все-таки выдавало непростое прошлое. Неверов пробежался глазами по биографии и нисколько не удивился, найдя статью за спекуляцию в тысяча девятьсот восемьдесят пятом году. Да, в Советском Союзе это было практически фирменной отметкой среди антикваров: посидеть хоть один срок.