Дикие - читать онлайн книгу. Автор: Рори Пауэр cтр.№ 33

До того, как все началось. До того, как я попала сюда, до того, как изменился Ракстер, до того, как я вообще нашла его на карте.

В моей руке Бостон, он утекает сквозь пальцы. Кирпич, и камень, и россыпь улиц, которые сами себя кусают за хвост. Я иду и иду, и теряюсь, и всегда возвращаюсь.

А в другой руке у меня Ракстер. На горизонте пусто, парома нет, материк далеко. Только вода и береговая линия, каждый день новая. Все таково, каким хочет быть. Все это принадлежит мне.

Куда бы я ни отправилась, я всегда буду похоронена там.

— Может быть, ты помнишь что-то необычное, какие-то предпосылки? Что угодно.

Я пожимаю плечами.

Да вроде нет

Хотя… кое-что мне рассказала Гетти.

Какие-то девочки сцепились за завтраком в день когда все началось

— В каком смысле сцепились? Поругались?

Нет таскали друг друга за волосы

Но сама я не видела

— Хорошо. И кто заболел первым?

Первыми были старшие потом учителя

Вашего возраста

Паретта фыркает.

— Я не стану спрашивать, сколько мне, по-твоему, лет.

Я начинаю писать, и она смеется, прижимая ладонь к глазам.

Как будто вчера родились

— Очень мило с твоей стороны.

Для большинства учителей конец настал быстро. Медсестра была древней — думаю, она умерла еще до того, как до нее добралась токс; еще несколько человек ушли в лес и не вернулись. Как говорилось в оставленной ими записке, они сделали это, чтобы на них не пришлось тратить пищу. Но остальные, женщины возраста моей матери, в волосах у которых только начала пробиваться седина, угасли как от лихорадки. Просто умерли, и у них даже пальцы не почернели, как у нас.

— И сколько, говоришь, вас осталось?

Стопка бумаг пугает размерами. Столько имен, столько девочек, которых давно нет в живых. В какой-то момент я перестала считать и стянула границы своего мира до нас троих.

Человек 60 точно не скажу

— А твои подруги? Гетти и Риз? Как они себя чувствуют?

Я ей не говорила. Я бы никогда не рассказала. Я чувствую, как утекает тепло, как сжимается моя челюсть и сужаются глаза.

Откуда вы про них знаете

Она машет рукой.

— Мы знаем про всех.

И снова оно. Сказано небрежно, как будто это ерунда, но таблетка, которую она мне дала, называлась «РАКС009». Если я 009, станет ли одна из них 010?

Нет. Они мои, и я их не отдам.

У них все хорошо

У нас всех

Я знаю, что Паретта ждет подробностей. Не дождется.

Вы задали свои вопросы моя очередь

Паретта беспокойно ерзает на кровати. Она выглядит как один из психотерапевтов, которых мама начала приглашать ко мне, когда поняла, что я не собираюсь открываться.

— Конечно.

Почему я

Я пристально наблюдаю за ее реакцией и, когда она улыбается мне, подмечаю скрытую за улыбкой грусть.

— Скажу честно, Байетт, — говорит Паретта. — Никаких причин нет.

Наверное, она ожидает, что ее слова меня заденут. Но сильнее всего я чувствую облегчение. Я не особенная. У меня нет иммунитета. Бороться с токс у меня получается не лучше других, и это хорошо, потому что я не хочу бороться.

Оказалась в нужном месте в нужное время?

— Именно. — Она поднимается на ноги. — Что-то вроде того.

Для меня это началось с Моны. Она вышла из лазарета, и я не могла поверить глазам. Не могла поверить, что она все еще жива. Я спросила ее, как она себя чувствует и что произошло, но ответа толком не добилась.

Я собиралась уходить, когда она положила мне руку на сгиб локтя и надломленным голосом сказала:

— Они ее уничтожат.

Когда я отвернулась, то увидела, как директриса разговаривает с Гетти. И смотрит на меня.

Той ночью, после ружейной смены, после приступа Моны, я выбралась из койки, которую делю с Гетти. Когда я вернулась, я сказала Риз, что ходила на первый этаж; Риз, по своему обыкновению, не стала расспрашивать — именно это мне и было нужно, потому что я сказала неправду.

На самом деле я ходила в спальню Моны. Ее подруги съехали в другую комнату, оставив ее, так что теперь она одна в конце коридора. Дверь была не заперта. Я вошла. Луна почти не давала света, но я разглядела Мону, лежащую на нижней койке.

— Эй, — прошептала я. — Ты еще жива?

Она не ответила, так что я подошла и начала трясти ее, пока ее глаза не распахнулись. Она выглядела кошмарно, и жабры у нее на шее медленно шевелили рваными кровавыми складками.

— Уходи, — сказала она.

Вместо этого я присела рядом. Я не собиралась уходить, пока не получу то, чего хотела.

— Что ты имела в виду? Утром, в вестибюле.

Она привстала в постели — медленно, словно это ужасно трудно, — пока ее глаза не оказались наравне с моими; ее рыжие волосы мерцали так тускло, что я этого почти не заметила. Она глубоко вздохнула и к концу вдоха, кажется, забыла о моем присутствии. Но потом подняла руку и провела дрожащим пальцем по гребешкам жабр.

— Ты бы это оставила, — сказала она. — Если б могла. Да?

Я не могла притворяться, что не понимаю, о чем она. Гетти плакала, когда потеряла глаз; пару раз я замечала даже, как Риз смотрит на свою чешуйчатую руку — так, словно предпочла бы ее отрезать. А я — я никогда не возражала. Истекала кровью и кричала, но такова плата за крепкий сон.

— Нет, — солгала я. — А ты?

Она выглядела такой усталой. Мне почти было ее жаль.

— Иди спать, Байетт.

Но я не могла найти в себе силы вернуться в комнату и поэтому спустилась в вестибюль и долго гуляла по щелям между половицами. Я думала о Моне, думала о себе. Конечно, я бы это оставила.

Потому что мне кажется, что я искала его всю жизнь — безумие в теле, которое уравновесило бы безумие в голове.

Там меня и нашла Уэлч. Я сказала ей, что у меня болит голова, и она пощупала мне лоб, отвела в лазарет, взяла образец крови — для верности, сказала она, на всякий случай, — и отправила назад в спальню. А когда я вернулась, я залезла наверх к Риз, которой мне не пришлось бы лгать.

Если бы я не говорила с Моной. Если бы не вышла в ту ночь из комнаты. У меня был миллион вероятностей не попасть сюда, но ни одна из них не кажется правдоподобной. Я всегда шла сюда. Это уже случилось давным-давно.