Большое небо - читать онлайн книгу. Автор: Кейт Аткинсон cтр.№ 6

Поскольку Пизэм-парк – это у Джексона практически за порогом, сегодня он решил последить за парочкой сам. Вдобавок получил повод провести время с Натаном, хотя у того предпочтительная позиция по умолчанию – сидеть дома и играть в «Grand Theft Auto» на Xbox или болтать онлайн с друзьями. (О чем они говорят? Они же никогда ничего не делают.) В тщетной попытке привить Натану понимание истории Джексон таскал его (почти буквально) вверх по ста девяноста девяти ступеням к истаявшим руинам аббатства Уитби. То же самое с музеем – там Джексону нравилась курьезная мешанина экспонатов, от окаменевших крокодилов до китобойных сувениров и мумифицированной руки висельника. Никакой интерактивной лабуды под девизом «Развлекай детей с синдромом дефицита внимания, чего бы это ни стоило». Лишь винегрет из стародавних времен, так и не изменивший викторианским витринам: бабочки на булавках, птичьи чучела, выкладка военных медалей, кукольные домики без одной стены. Всевозможные осколки человеческих жизней – а что еще важно, да?

К удивлению Джексона, мерзость мумифицированной кисти не очаровала Натана. Экспонат назывался «Рука славы» и был снабжен закрученным и путаным народным преданием о виселицах и предприимчивых форточниках. Кроме того, музей под завязку набили морским наследием Уитби, для Натана тоже не представлявшим ни малейшего интереса, а от Музея капитана Кука, понятно, толку ноль. Куком Джексон восхищался.

– Первый человек, обогнувший земной шар, – сообщил он, надеясь заинтриговать Натана.

– И? – сказал тот.

(«И?»! Как Джексон ненавидел это пренебрежительное «И?».)

Может, сын и прав. Может, прошлое больше не выступает контекстом настоящего. Может, все это уже не имеет значения. И что же, так вот и кончится мир, только не взрывом, а «и?» ^[10]

Пока Гэри куролесил с Кёрсти, Пенни Рулькин рулила бизнесом – сувенирной лавкой в Эйкоме под названием «Кладезь», где весь интерьер немилосердно пропах смесью пачули с ванилином. Ассортимент – главным образом открытки и упаковочная бумага, календари, свечи, мыло, кружки и кучи изящных предметов, чью функцию не вдруг и вычислишь. Бизнес выживал, передвигаясь короткими перебежками от праздника к празднику – Рождество, День святого Валентина, День матери, Хеллоуин и снова Рождество, – а в промежутках пробавлялся днями рождения.

– Ну, у него нет задачи как таковой, – сказала Пенни Рулькин, когда Джексон полюбопытствовал насчет смысла жизни мягкого алого сердца из фетра, на котором блестками было выложено «Любовь». – Его надо просто повесить куда-нибудь.

Пенни Рулькин обладала романтической натурой – что, по ее же словам, ее и погубило. Была она христианкой – «вернулась к Христу и родилась заново». (А казалось бы, родись однажды – и норму выполнил, нет?) Она носила на шее крестик, а на руке ленту с отпечатанной аббревиатурой ЧБСИ, поставившей Джексона в тупик.

– «Что бы сделал Иисус?», – пояснила Пенни Рулькин. – Я на нее смотрю, чтобы вовремя остановиться, подумать и не наломать дров.

Мне бы, прикинул Джексон, такая тоже не помешала. ЧБСД – что бы сделал Джексон?

«Расследования Броуди» – очередное воплощение былого частного детективного агентства Джексона, хотя термина «частный детектив» он старался избегать: коннотации слишком шикарные (или низкопробные, зависит от позиции). Слишком отдает Чандлером. Внушает людям пустые надежды.

Дни свои Джексон тратил на беготню по поручениям юристов – отследить долги, пошпионить за людьми, в таком духе. Плюс служебные хищения, запросы в Службу мониторинга соответствия должностям, пробивка будущих сотрудников, аудит по мелочи, но на самом деле, водружая на стенку воображаемую вывеску «Расследований Броуди», он с тем же успехом мог заменить ее на фетровое сердце Пенни Рулькин, поскольку в основном по работе ему приходилось либо пасти неверных супругов (адюльтер, ты зовешься: Гэри), либо загонять наивных будущих Гэри в липкое нутро медовых приманок (мушиных ловушек, как про себя выражался Джексон), дабы испытать женихов и партнеров соблазном. Джексон, уж на что старик, представления не имел, сколько, оказывается, на свете ревнивых женщин.

Для этих целей он приправлял свои мужеядные ловушки провокаторшей. Провокаторшей выступала особо лакомая, однако смертоносная медовая пчелка – русская по имени Татьяна. Скорее шершень, чем пчелка, будем честны. С Татьяной Джексон познакомился в прошлой жизни, когда она была доминатрикс, а он располагал свободой и – во-первых, недолго, во-вторых, неловко вспоминать – миллионами. Не было ни секса, ни отношений, боже упаси, он скорее лег бы в постель с вышеупомянутым шершнем, чем с Татьяной. Просто ее краем задело расследование, в котором он тогда погряз по самые уши. И вдобавок Джексон в те времена был с Джулией (ну, у него складывалось такое впечатление) и увлеченно создавал эмбриона, который в один прекрасный день распялит ноги и саркастически скрестит руки на груди. Татьяна, по ее заверениям, была дитятей цирка, дочерью знаменитого клоуна. В России, говорила она, клоуны не смешные. Да и здесь не лучше, про себя уточнял Джексон. Сама Татьяна, как ни поразительно, некогда выступала воздушной гимнасткой. До сих пор, интересно, тренируется?

Со времен их знакомства мрак в мире сгустился – впрочем, насколько Джексон умел разглядеть, мрак в мире сгущался что ни день, – но Татьяна изменилась мало, хотя тоже перевоплотилась. Джексон повстречал ее случайно (надо полагать; впрочем, кто его знает?) в Лидсе, где она работала в баре, подавала коктейли (тут где-то кроется песня ^[11]) – облачившись в тугое черное платье с блестками, светила своими прелестями и строила глазки клиентам.

– Легально, – сказала она потом, хотя в ее устах слово лишилось всякого правдоподобия.

Как-то под вечер Джексон по профессиональной надобности выпивал с адвокатом Стивеном Меллорсом, которому порой оказывал кое-какие услуги. Бар – из тех модных заведений, где стоит кромешная темень и поди разгляди, что у тебя в бокале. Меллорс – тоже модный тип, метросексуал и тем гордится (в чем Джексона никто не упрекнет), заказал «Манхэттен», а Джексон ограничился «Перрье». Он считал, в Лидсе не стоит доверять воде из-под крана. Джексон не то чтобы принципиально возражал против алкоголя – наоборот, – но назначил себе очень строгие правила вождения подшофе. Разок соскребешь с асфальта полную машину малолетних лихачей – и сразу дойдет, что автомобили с алкоголем мешать нельзя.

Одна официантка приняла у них заказ, другая принесла заказанное. Присела с подносом – немалый риск для женщины на четырехдюймовых каблуках, зато, пока она ставила «Манхэттен» на низкий столик, Меллорс успел полюбоваться ее декольте. Таким же манером она оделила Джексона – медленно излила «Перрье» ему в стакан, словно одним этим соблазняла.