Большое небо - читать онлайн книгу. Автор: Кейт Аткинсон cтр.№ 40

– Клюшкой, мистер Айвс. Клюшкой для гольфа.

А теперь что делать? Стоит, наверное, прогуляться, подумал Винс, проветрить голову. Собаку ему не отдали – ее «проверяют на ДНК». Они что думают, Венди убил Светик? Нет, ответила инспектор, глядя на Винса грустно, будто жалела его, дурака такого.

– На случай, если собака напала на убийцу.

Пешком Винс не пошел – сел на автобус. Нечаянно – в нерешительности топтался у остановки, подошел автобус, и в нетипичном припадке спонтанности Винс взял и шагнул на подножку. Двадцать лет на автобусах не ездил. Винс устроился на сиденье. Кто, интересно, водит теперь его служебную машину? Винс и не задумывался о ней, пока сам катался, а теперь вспоминал с нежностью, почти как Светика.

На лбу у автобуса значился Миддлсбро, но с тем же успехом могли написать «Первый круг Ада». Да и какая разница? Просто хотелось уехать, все бросить. Жалко, что нельзя бросить и себя. Если Винс исчезнет, полиция решит, что он виновен, но Винсу уже было плевать. Они, наверное, выпустят такую штуку, как в американских полицейских сериалах? «Ориентировка» вроде называется, да? Будьте бдительны, все такое. Бегу к границе, думал он, как персонаж в книжке или в кино, да только он не в книжке и не в кино, он персонаж собственной жизни, и эта жизнь рассыпается. И некуда бежать, нет никакой границы, не считая разве что незримой административной, между Северным Йоркширом и Тиссайдом. Но и туда Винс не добрался. Вышел из автобуса в Уитби – побоялся уснуть и очнуться в лимбе или в Миддлсбро, что, в общем, одно и то же, – а потом шагал по пляжу до упора, пока на него не стал рявкать прилив, и тогда Винс по ступеням, от водорослей скользким, взобрался на тротуар набережной.

Он миновал маленькую гостиницу над морем и, к своему удивлению, сообразил, что это «Спрут и сердцевидка», заведение Энди Брэгга. Винс приезжал сюда всего пару раз и на машине. Когда идешь пешком, все другое. (Начнем с того, что все гораздо медленнее.) Зайти, утопить свои печали, излить невзгоды сочувственному собеседнику («Энди, никогда не угадаешь, что со мной сегодня случилось»)? Но Винс знал, что сочувственный собеседник из Энди так себе, а из его жены Роды и подавно. В подобные минуты нужен (по-честному) друг, но в голову никто не приходил. Винс звякнул Томми в надежде, что дома будет Кристал, но поговорил с ним только автоответчик, а вернее, сын Томми, Гарри, чей голос объявил: «Вы дозвонились по номеру семейства Холройд». Винс набрал и мобильный Томми, но в трубке лишь гудело и гудело, даже голосовая почта не включилась. Поговорить Винсу не с кем. Даже собаки нет.

Он прошел мимо «Спрута и сердцевидки», нашел скамейку возле стоянки у парапета. Со скамейки открывался вид на море, и Винс смотрел, пока не опустело в голове, под стать этому парапету.

Потом он встряхнулся и огляделся. Со стоянки на утес вела лестница. По верху гуляй себе многие мили, там проходит маршрут «Кливленд». Когда Эшли была маленькая, они сюда приезжали. Устроили пикник на холоднющем ветру, посидели на скамейке посреди Кеттлнесса. В округе не было ничегошеньки, даже кафе, и всем было плохо, но время прошло, и воспоминание преобразилось, стало почти приятным. Приятных воспоминаний больше не появится, да? Как ни посмотри, проще Винсу шагнуть с обрыва следом за Лесли Холройд, нет?

Винс содрогнулся. Солнце уже погружалось в море. Надо двигаться. Он вздохнул и одеревенело поднялся со скамьи, и полез вверх по ступеням на утес. Человек идет в никуда. Все тащишься и тащишься, все тощища и тощища.

Джексон бегал. Он вернулся в коттедж без единорожьего рюкзака и в весьма упадочном настроении. Пора перегруппировать серые клеточки. Про себя он поклонился Пуаро. Джексону бельгиец нравился больше, чем мисс Марпл. Бельгиец прямодушнее, а мисс Марпл неистощимо коварна.

В наушниках играла Миранда Ламберт ^[70]. Самая его любимая. Блондинистая, фигуристая, поет о бухле, и сексе, и разбитом сердце, и ностальгии, и Джексон подозревал, что в реальной жизни слегка бы ее робел. И все равно она самая его любимая. Бегал он в лесу возле коттеджа. В лесу темно, сыро и пахнет грибами, пахнет осенью. Предвкушением смены сезонов, что грозно маячила прямо за поворотом. Зима близко. Всегда. Сколько ни надейся, что она прекратит и воздержится впредь.

В лес вели две тропы. Одна центральная, целая дорога со стоянкой и кафе, и другая, гораздо у́же, вблизи от коттеджа, – очень удачно спрятанная тропа, почти что секретная, и Джексон уже считал ее своим личным ходом в лес. На обоих маршрутах стояли официальные таблички – мол, уважайте лес, открыто в такие-то дни, не спускайте собак с поводка и прочее. Пускали не каждый день, поместье устраивало в лесу отстрел, а когда не было отстрела – выращивало то, что будут потом отстреливать. У Джексона в саду перед коттеджем чинно гуляли фазаны – ни сном ни духом о том, что их ожидает в конце. Расфуфыренные самцы были роскошны, но Джексону больше нравились скромные крапчатые самки.

Джексон нынче бегал много, хотя его колени и возмущались.

– У вас слишком старые колени, какой бег? – в лоб объявила ему терапевт.

Она была молода. Красивые колени напоказ. Красивые молодые колени. Ее ждет немало сюрпризов.

Джексон бегал в лесу, Джексон бегал на пляже. Джексон бегал на утесах. Если свернуть на север, добежишь до Кеттлнесса, Рансик-Бэй, Хиндеруэлла, Стиаза. Можно, наверное, добежать до самого Солтбёрна, но Джексон пока не пробовал. Можно свернуть с тропы на утесах и побежать в Миддлсбро, но вот куда он точно не побежит, так это в Миддлсбро. Побежишь в Миддлсбро – и возмутятся не только колени.

А если в другую сторону, можно бежать вдоль скал от аббатства Уитби до Робин-Гуд-Бэя. Робин-Гуд-Бэй Джексону нравился. Раньше там кишмя кишели контрабандисты. В далеком прошлом контрабанда казалась романтичной – местные секретными тоннелями переправляли с берега бочки рома, ящики чая, тюки шелка. Бренди – залейся. Вроде бы в молодости Джексон читал про это книжку (или, зная молодого Джексона, проще предположить, что он читал комикс). А сейчас контрабанда подрастеряла очарование. Фальшак, героин, животные под угрозой исчезновения, люди под угрозой того же.

Обычно приезды сына-подростка и пожилой собаки мешали Джексону бегать. Натан не видел смысла в ходьбе, что уж говорить о беге («Смысла и нет», – пояснял Джексон), а Дидона отважно потрусила бы с ним, но, вообще-то, Царица Карфагена теперь умела бегать только во сне.

Смысл, само собой, есть. Порой бегаешь, чтобы обогнать свои мысли, порой – чтобы догнать их и прижать к земле. Порой бегаешь, чтобы вообще не думать. Джексон пробовал медитацию (нет, серьезно, он пробовал), но сидеть и не думать ни о чем у него не получалось. А у кого получается, вот честно? Джексону представлялось, как Будда сидит, скрестив ноги, под деревом, а над головой у него комиксовое речевое облако и в нем, к примеру: «Не забыть купить собачий корм, проверить давление в шинах, позвонить бухгалтеру». А вот бег – это да, бег – это медитация.