Рожденный в огне - читать онлайн книгу. Автор: Розария Мунда cтр.№ 28

В это время мой дядя, Кретон, Триарх Запада, попытался сбежать в свою горную резиденцию с женой и детьми. Однако их поймали. После того как их привезли обратно в город, революционеры привели жену и детей Кретона в наши покои и потребовали встречи с Дракаром, властелином Дальнего Нагорья и его семьей.

Отец принял их в гостиной. Кузены выглядели потрепанными, со следами побоев на лице. Джулия, как и я, была младшей в их семье, но и на ее лице темнели синяки, как у братьев. Тогда я впервые столкнулся с насилием, совершенным в отношении драконорожденного. Меня переполняла страшная ярость, вызванная не только видом ее страданий, но и вопиющей дерзостью этих людей, посмевших поднять руку на отпрысков Грозового Бича, на ребенка Повелителя дракона. Это казалось немыслимым даже в разгар страшных событий Кровавого месяца. Моя тетя, которую держал один из охранников, едва слышно застонала, и я даже не сразу понял, что этот звук принадлежал человеку.

Начальник охраны предупредил нас на ломаном драконьем языке:

– Такая судьба ждет каждого, кто попытается ускользнуть от Революции.

В тот момент я не выделил его из общей толпы охранников, однако в Дворцовый день вспомнил его рябое лицо. Он держал за плечи семилетнюю Джулию и тряс ее изо всех сил.

– Добропорядочный гражданин, – ответил мой отец, встав между нами и охранником и используя обращение, пользовавшееся в то время популярностью у революционеров, – моя семья и не думала покидать Дворец. Но где супруг леди Хелены? Она очень расстроена.

Я тогда подумал, что отец ведет себя неправильно, почтительно разговаривая с подобным типом. И я помнил, как Джулия пристально смотрела на меня из другого конца комнаты, где ее удерживали грязные руки того человека. Ее чистые и ясные глаза были полны яростного неповиновения. До Дворцового дня я и сам не знал в полной мере, что такое настоящая ярость.

Охранник произнес:

– Леди и ее дети больше никогда не увидят своего господина.

А затем они увели рыдающую мать Джулии, а следом и Джулию.

Вот так мы виделись с ней в последний раз.

* * *

С тех пор прошло девять лет. Теперь в Дворцовых садах, где мы когда-то играли, было полно городских детей. Дети сапожников, пекарей и кузнецов спокойно могли наслаждаться ароматами летних цветов, которые в моем детстве были привилегией исключительно драконорожденных. И хотя отныне дети, которые играли здесь, говорили на другом языке, они смеялись так же, как когда-то мы, и играли в те же игры. Они по-прежнему представляли, как летают на спине дракона.

Я наблюдал за ними со скамейки, на которую я опустился, проходя по саду. Мне было сложно поверить, что когда-то мы с Джулией вели себя точно так же. Не беспокоясь ни о чем.

Как же ей удалось выжить?

А от следующей мысли я похолодел: что ей пришлось пережить? Какие ужасы она повидала и вытерпела, когда обрушились стены…

– Ли?

Я поднял голову, рассеянно глядя перед собой. Ко мне подошла Крисса. Мы оба возвращались с Народной площади на другой стороне реки, где Атрей публично сообщил о питианской угрозе и заверил народ, что Каллиполис готов сражаться за свою свободу. Как и я, Крисса облачилась в парадные доспехи, серебро с черной окантовкой, на груди – эмблема стражников – два переплетенных между собой круга. Стражники и их драконы выстроились за спиной у Атрея, демонстрируя воздушную мощь Каллиполиса.

На этом же самом помосте восемь лет назад была казнена Алетея. Жители Каллиполиса, собравшиеся сегодня на площади, вопили с такой же бешеной яростью, море разноцветных одежд и лиц при одном взмахе руки Атрея окатило все вокруг оглушительным гулом. Вслушиваясь в этот гул, я вспомнил Алетею, и к горлу подкатила тошнота.

Я подвинулся на скамейке, освобождая место, и Крисса устроилась рядом со мной.

– Привет.

Прошло три дня с того момента, как я прочитал письмо Джулии. И через несколько дней должен состояться праздник летнего солнцестояния – день встречи с Джулией.

Хотя я сжег письмо, каждое его слово отпечаталось в моей памяти. Почерк Джулии стал взрослым, это уже были не те детские квадратные каракули, а уверенный почерк совершеннолетнего человека, искусно пользовавшегося алфавитом, который я применял, лишь выполняя домашние задания по переводу.

Мне ничего не приходит в голову, когда я пытаюсь представить, что произойдет в день летнего солнцестояния. И тут же напоминаю себе: я проведу этот день с Энни.

Крисса сидела так близко, что наши колени соприкасались. И даже потея под слоями парадных доспехов, покрытых тонкими пластинками, я ощутил острый и чувствительный укол этого прикосновения. Оно слегка удивило меня, однако не показалось неприятным, и потому я не убрал колено.

– Красиво, правда? – сказала она. – Обожаю Дворцовые сады в это время года.

Небо сияло синевой, воздух был напоен сладкими ароматами, но еще не перегрет солнцем, и нежный ветерок освежал наши лица. Крисса отбросила волосы назад, и ее темно-золотистые кудри каскадом рассыпались по спине, сияя на фоне ее кожуха. Когда она глубоко вдохнула воздух, наполненный запахами земли, роз и жимолости, в ее улыбке было столько удовольствия, что внезапно меня обожгло давно забытое воспоминание. Вот каково это было – ощущать себя свободным, не скованным путами прежних невзгод.

Такими когда-то были мы с Джулией.

И хотя я не улавливаю связи, эта мысль приводит к вопросу.

– Ты по-прежнему рисуешь?

Когда мы были моложе, Крисса постоянно рисовала: драконов, людей, морские пейзажи ее родного Харбортауна. Услышав мой вопрос, она улыбнулась и с легкой грустью покачала головой. Ее колено по-прежнему дотрагивалось до моего.

– Перестала с тех пор, как нас назначили командирами эскадрилий. Но, будь у меня время, я бы запечатлела на бумаге этот сад.

Могучие дубы, каскады фонтанов, террасы на крышах Яникула, простирающиеся до карстовых колонн величественной Обители и Крепости, четко вырисовывающихся на фоне безоблачного неба.

Крисса вздохнула, наслаждаясь открывающимся видом. А затем, словно очнувшись, торопливо вытащила из кармана сложенный листок бумаги, протянула мне.

– Ты уже видел это? Из Пропаганды.

В уведомлении сообщалось о новых обязанностях стражников. К ним относилось поддержание морального духа населения: нам необходимо было появляться среди горожан вместе со своими драконами, проводить ободряющие беседы и демонстрировать национальную мощь и способность защитить народ от новопитианской угрозы.

– Вообще-то я не в восторге от выступлений перед толпой, – пробормотала Крисса.

Я полностью разделял ее недовольство. Сложно было принять идею о том, что мы должны тратить время на пропаганду, когда наш график был плотно загружен патрулированием города и бесконечными совещаниями с министром обороны. Кроме того, меня беспокоило несовершенство этой акции. «Я стану охранять его крыльями своего дракона, главная моя цель – торжество справедливости», – клялись мы в детстве, вступая в ряды стражников. Но этот обет включал в себя нечто более благородное и добродетельное, чем пустые рассуждения о патриотизме со спины дракона на виду у народа.