Адъютант императрицы - читать онлайн книгу. Автор: Грегор Самаров cтр.№ 73

Он смиренно ответил на снисходительные поклоны конюших и, выйдя из дворца, сел на улице в ждавший его экипаж и приказал кучеру везти себя в дом госпожи Леметр.

Пронзительный ветер вздымал волны Ладожского озера и гнал вспять воды Невы. Пенистые волны становились все выше и с шумом набегали на берег; выше и выше поднималась вода вокруг могучих стен Шлиссельбургской крепости и только одни чайки нарушали однообразную картину угрюмой местности, которая казалось, находилась крайне далеко от веселой, деловой жизни человеческого общества и в то же время отстояла совсем близко от блестящего центра Российской империи.

Птицы кружились то над тростником, то над водою; их белое оперение то блестело в лучах солнца, то становилось серым от тени, падавшей от туч; они опускались на гребни волн и ловко схватывали маленькую рыбешку, которая не в силах была сладить с разъяренной водной стихией.

Василий Яковлевич Мирович сидел у окна своей комнаты и задумчиво следил за игрою волн и летающими птицами.

«Разве это – не символическая картина русского государства? – думал он. – Ведь тут все так же однообразно и в то же время так же непрочно и изменчиво, как и судьбы нашей империи. Все беспорядочно мечется то сюда, то туда, гонимое дуновением случая и каприза. А я, – продолжал он со вздохом, – хочу поднять из глубины этого непостоянства сокровище могущества и великолепия, которое должно украсить мою почти погибшую жизнь сладким счастьем любви. Не безумие ли это с моей стороны? Разве не погибли титаны, желавшие завоевать небеса? А ведь у них под ногами была твердая почва».

Он мрачно поглядел на пенистые волны.

В этот момент с одного из бастионов поднялся на воздух сокол; смело и могуче двигался он против ветра, кружась над стаей чаек. Испуганно кричали птицы, стараясь скрыться под зашитою берега, но сокол стрелою упал на птиц и, схватив одну из них, спокойно полетел к своему гнезду, тогда как другие чайки с жалобными криками попрятались на берегу.

Мирович вскочил и вплотную приблизился к окну.

– Древние видели божественное указание в полете птиц, – воскликнул он, – и почему небеса не могли бы дать ответ на мое сомнение при помощи того же знака, которому верили величайшие люди древности? Да, я принимаю этот знак! Как соколу удалось напасть на испуганную стаю чаек, так и мне удастся освободить из этой темницы закованную справедливость и прогнать кичливых авантюристов, которые, подобно чайкам, гордо снуют взад и вперед только потому, что их боится мелкая рыбешка. Я выведу на солнечный свет истинного царя и буду первым на ступенях его трона. Порхайте, защитники преступной, несправедливой власти, – проговорил он, грозя кулаком в пространство, – ваш день клонится к закату, сокол готов, он расправляет свои крылья для победоносного полета.

Горящим взором смотрел Мирович на водное пространство. Тучи рассеялись, солнце играло на пенистых волнах. Во взоре молодого офицера сияло гордое мужество, а губы, казалось, готовы были выкрикнуть сладкое приветствие любовным надеждам его сердца.

Он не заметил, что сзади него остановился Ушаков и наблюдал за ним мрачным взглядом, представляя всей своею фигурою резкий контраст с радостным настроением Мировича.

Наконец Ушаков подошел к нему и положил на его плечо руку.

– Ах, это – ты, Павел, – оборачиваясь, сказал Мирович. – Сейчас только видел я знак, который древние авгуры сочли бы за счастливое предзнаменование: вот оттуда взвился сокол и, ударив на стаю чаек, унес в своих когтях одну из птиц. Скажи, разве это не пророчит счастья? Отважный сокол разбивает чаек, как то сделаем и мы.

– Отважный сокол разбивает чаек, – возразил Ушаков, потупляясь пред светлым взором Мировича, – я не суеверен, но суеверие, если оно поддерживает мужество, не может быть вредно. Цезарь тоже верил в предзнаменования и его счастье не раз оправдывало эту веру.

– Как идут дела? – спросил Мирович, – нашел ли сержант Писков новых приверженцев? Я сгораю от нетерпения, так как мы уж очень медленно подвигаемся вперед, а я стремлюсь взяться за настоящее дело.

– Писков уверен в своих людях, – ответил Ушаков, – но он требует, чтобы ему показали сенатский указ, которым Екатерина Вторая низводится с престола и на ее место призывается Иоанн Антонович.

– Сенатский указ? – воскликнул Мирович, – как же это возможно? О. тогда все потеряно!

– Почему же? Нисколько! – проговорил Ушаков. – Если других затруднений не будет, тогда все уладится; в русском народе живет вера в верховное право сената; солдаты, по-видимому, сомневаются, что такое серьезное и большое дело вручено двум молодым людям; они хотят видеть указ, чтобы быть уверенными, что действительно дадут своему отечеству настоящего императора.

– Но тогда все погибло! – снова воскликнул Мирович. – Ведь мы не можем показать им этот указ.

– Нет, мы должны, – возразил Ушаков. – Никто из солдат не умеет читать, только Писков немного разбирает буквы; но разве он видел когда-нибудь такой документ? Он будет удовлетворен, если показать ему лист бумаги с разными подписями. Такой документ ничего не стоит сделать, приложив к нему печать двуглавого орла при помощи монеты. У тебя есть пергаментная бумага для рисования; возьми лист и пиши, через полчаса все будет готово.

– И ты думаешь, что обман удастся? – спросил Мирович, доставая из ящика стола лист толстой бумаги и приготовляясь писать.

– Несомненно, – ответил Ушаков, – пиши только! Я знаю форму таких документов и продиктую тебе слова.

Мирович стал писать крупными буквами диктуемые ему Ушаковым высокопарные фразы, которыми торжественно объявлялось, что Екатерина Алексеевна низводится с престола российского и приговаривается к смертной казни. Именем русского народа императорская корона возвращалась Иоанну и каждому солдату русской армии, а также каждому верноподданному государства повелевалось оказывать во всем повиновение подпоручику Василию Мировичу, исполнявшему волю сената.

– А как же подписи? – спросил Мирович.

– Напиши крупными буквами имена, – сказал Ушаков; – достаточно, если Писков или кто-нибудь другой разберет их; сперва поставь имя Кирилла Разумовского, затем Захара Чернышева и Нарышкина.

Мирович написал имена.

– Этого достаточно, – сказал Ушаков, – поставь еще несколько каракуль, которые никто не мог бы прочесть; это придаст таинственное значение и даст нам возможность прочесть любое имя, которое могут потребовать солдаты. Есть у тебя воск и серебряный рубль?

Мирович достал большой кусок воска, а также требуемую монету.

В одну минуту была изготовлена большая печать с ясным изображением двуглавого орла, а из серебряных ниток старого шарфа был скручен шнур и прикреплен при помощи печати к документу.

– Теперь все готово, – сказал Ушаков, – никому и в голову не придет сомневаться в этом документ; рукописный буквы и печать возымеют магическое действие талисмана на этих людей которые слепо и доверчиво отдадут нам в руки свою жизнь.