Моральное животное - читать онлайн книгу. Автор: Роберт Райт cтр.№ 92

Для начала нужно уяснить, что получать больше, чем отдавать, – это не вполне «обман» ^[532]. В компьютерной модели Аксельрода эти вещи стали синонимами, так как там действует бинарная логика, в рамках которой выбор жестко ограничен двумя вариантами: либо вы сотрудничаете, либо нет, либо играете честно, либо обманываете. В реальной жизни альтернатив больше. К тому же выгоды от взаимоотношений с ненулевой суммой часто настолько велики, что слегка неравный обмен может иметь смысл для обеих сторон. Если вы оказали другу сорок девять услуг, а в ответ получили пятьдесят одну, дружба между вами все равно может сохраниться, ведь, по сути, вы не «обманывали» его – да, получили чуть больше, но не настолько, чтобы он предпочел разорвать отношения.

Так что чисто теоретически можно вести себя чуть прижимистее, чем «Око за око», главное – не обманывать, чтобы не нарваться на месть. Это умеренное скупердяйство вполне могло закрепиться естественным отбором и принять форму острого чувства социальной справедливости, слегка скорректированного в свою пользу (то есть той самой теневой бухгалтерии).

Почему так важно, чтобы эта предвзятость была неосознанной? Подсказку можно найти в книге экономиста Томаса Шеллинга «Стратегия конфликта». В главе «Эссе о торге», которая напрямую не связана с вопросами эволюции, но вполне может быть приложена к ним, Шеллинг отметил парадокс, состоящий в том, что «от степени, в которой сторона связывает себя, может зависеть степень, в которой она ограничивает своего противника» ^[533].

Классический пример – когда два автомобиля движутся навстречу друг другу. Водитель, который первым свернет, проиграет, так как прослывет трусом среди товарищей. Однако если не свернет ни один, то проиграют оба, причем по-крупному. Как тут быть? Шеллинг советует оторвать руль и выкинуть его в окно, чтобы другой водитель понял вашу решимость и сворачивал сам.

Тот же принцип действует и в более обыденных ситуациях, например при покупке автомобиля. Существует диапазон цен, в пределах которого сделка имеет смысл и для покупателя, и для продавца. Однако покупателю выгоден нижний предел, а продавцу – верхний. Путь к успеху, утверждает Шеллинг, такой же, как в игре «кто первым свернет»: надо первым убедить оппонента в своей твердости. Если продавец поверит, что вы уходите, он сдастся. Однако, если он нанесет превентивный удар и безапелляционно заявит: «Дешевле, чем за Х, я машину не отдам», тогда победа окажется у него. Сущность такой тактики, по мнению Шеллинга, «коренится в некотором добровольном, но необратимом жертвовании свободой выбора», причем побеждает тот, кто первым решится сжечь за собой мосты.

Насчет «добровольности» я бы поспорил. Внутренняя логика вполне может быть исключена из сознания, чтобы жертва казалась истинно «необратимой». Ладно, для торговцев подержанными автомобилями сделаем исключение – они не хуже специалистов по теории игр следят за динамикой торга – собственно, как и опытные покупатели. Однако в повседневной жизни, когда мы вступаем в торг из-за помятой машины, низкой зарплаты или спорной территории, мы искренне веруем в свою правоту, что облегчает нанесение превентивных ударов, рекомендованных Шеллингом. Интуитивная непреклонность наиболее убедительна.

Тем не менее загадки остаются. Чрезмерная непреклонность может быть пагубна. По мере распространения в популяции генов, отвечающих за склонность к «теневой бухгалтерии», их носители все чаще будут сталкиваться между собой. Если ни один из участников торга не пойдет на уступки, то сделка просто не состоится. К тому же в реальной жизни не всегда получается сразу определить эффективную степень непреклонности, потому что трудно предвидеть, какие условия другая сторона примет. Покупатель не знает, за сколько автомобиль достался продавцу и какую цену предлагают за него другие желающие. В менее структурированных ситуациях, например при обмене любезностями, эти расчеты становятся еще туманнее, потому что объект торга не поддается количественному измерению. В ходе эволюции мы преимущественно и сталкивались с такими ситуациями, когда трудно оценить диапазон условий, приемлемых для другой стороны. Однако так или иначе оценивать их приходилось, ибо если настаивать на условиях, выходящих за пределы этого диапазона, то заключить сделку невозможно.

Идеальная стратегия в таких условиях – это, возможно, псевдонепреклонность, или гибкая твердость. Вы начинаете диалог с решительного заявления о своих притязаниях, однако, если оппонент приводит веские доказательства своей твердости, вы отступаете до определенного предела. Какие доказательства можно считать вескими? Те, которые подкреплены фактами. Если оппонент может объяснить причины своей твердости и те звучат правдиво и искренне, то некоторые уступки будут вполне уместными. Если он справедливо напоминает о том, как много сделал для вас в прошлом, то и тут следует уступить. Естественно, если у вас есть контрдоказательства, то их следует с неменьшей убежденностью предъявить. И так далее.

Собственно, такова динамика спора (и значение слова «спор»). Люди спорят именно так, хотя обычно даже не отдают себе отчета в том, что они делают и почему. Они настолько погружены в собственные доказательства, что им время от времени просто необходимо напоминать о существовании противоположной точки зрения. В своей автобиографии Дарвин упоминает о «золотом правиле»: «Каждый раз, как мне приходилось сталкиваться с каким-либо опубликованным фактом, новым наблюдением или мыслью, которые противоречили моим общим выводам, я обязательно и не откладывая делал краткую запись о них, ибо, как я убедился на опыте, такого рода факты и мысли обычно ускользают из памяти гораздо скорее, чем благоприятные» ^[534].

Причина, по которой люди с такой легкостью вступают в спор, по-видимому, заключается в том, что к моменту начала спора основная работа уже проделана. Роберт Триверс изучал регулярные споры, так называемые пересмотры контракта, которые часто возникают в близких отношениях, таких как дружба или брак. Он отметил, что «может показаться, будто спор разразился спонтанно, так сказать, без прелюдий, но по мере того, как он разворачивается, становится очевидно, что вся аргументация уже была подготовлена и ожидала лишь вспышки гнева, чтобы явить себя» ^[535].

Дело тут в том, что человеческий мозг настроен на победу в спорах – на то, чтобы убедить в правоте своего владельца всех окружающих, и самого владельца в том числе. Мозг подобен хорошему адвокату: если он берется защищать какие-либо интересы, то старается убедить весь мир в их нравственной и логической ценности, независимо от того, есть она или нет. Как и адвокат, человеческий мозг жаждет победы, а не истины, и полагается скорее на навык, а не на добродетель.

Социологические эксперименты, подтверждающие точку зрения Триверса, проводились задолго до того, как он написал об эгоистичном использовании самообмана. В ходе одного из них людям с твердыми социальными убеждениями были предъявлены четыре аргумента: два «за» и два «против» (и там, и там один весьма правдоподобный, другой неправдоподобный до нелепости). Оказалось, что люди чаще запоминали правдоподобные аргументы «за» и неправдоподобные аргументы «против» – то, что подтверждает правильность их убеждений и глупость альтернативы ^[536].