Моральное животное - читать онлайн книгу. Автор: Роберт Райт cтр.№ 45

Джон Стюарт Милль рассматривал данный вопрос в более широком контексте. Как глашатай утилитаризма, он утверждал, что «удовольствие и свобода от страдания являются в конечном счете единственными вещами, которых желают люди», но трактовал он эти понятия по-своему. Он считал, что следует принимать в расчет не только собственное удовольствие и боль, а также удовольствие и боль всех людей, на которых влияют наши поступки (безусловно, включая людей, с которыми мы создаем семью). Кроме того, он настаивал, что следует учитывать количество и качество удовольствий, и придавал особое значение «удовольствиям, ценность которых намного выше по сравнению с простыми ощущениями». В «Утилитаризме» он писал: «Немногие представители рода человеческого согласились бы, чтобы их превратили в животных, т. е. опустили до столь низкого уровня, – в обмен на обещание полнейшего удовлетворения потребностей в животных наслаждениях… Лучше быть недовольным человеком, чем довольной свиньей, недовольным Сократом, чем довольным глупцом. И если у глупца или свиньи иное мнение, то это потому, что они могут смотреть на вопрос только со своей стороны, в отличие от тех, кто может сравнивать обе точки зрения» ^[246].

Развод тогда и сейчас

Со времен Дарвина система социальных стимулов брака претерпела серьезные, я бы даже сказал, фатальные изменения. Тогда у мужчин имелись веские причины для женитьбы (секс, любовь, социальное давление) и для сохранения семьи (просто не было другого выбора). Сегодня не состоящий в браке мужчина может регулярно иметь секс (по любви или без), не падая в глазах общества, а если по каким-то причинам он решает вступить в брак, то ни капли не тревожится, ведь, когда чувства уйдут, он сможет легко покинуть семью и возобновить активную сексуальную жизнь без риска вызвать резкое осуждение окружающих. Процедура развода предельно проста. Викторианцы мечтали о браке и были его заложниками, современные люди к браку не стремятся и им не дорожат.

Перелом случился в начале XX века и достиг угрожающих масштабов во второй его половине. В 50–60-х годах в США уровень разводов держался на относительно невысоком, стабильном уровне, но за одно десятилетие (с 1966 по 1978 г.) он удвоился, приблизившись к нынешним значениям. По мере того как развод становился все более простой и банальной процедурой, стремление к браку уменьшалось (прежде всего у мужчин, но и у женщин отчасти тоже). С 1970 по 1988 год средний возраст женщин, впервые вступающих в брак, повысился, а доля восемнадцатилетних девушек, сообщивших о наличии сексуального опыта, выросла с 39 до 70 процентов. Среди пятнадцатилетних эта доля также увеличилась: раньше в половые отношения в этом возрасте вступала лишь каждая двадцатая, теперь каждая четвертая ^[247]. За двадцать лет, с 1970 по 1990 год, количество не состоящих в браке, но живущих вместе пар в США возросло с полумиллиона до почти трех миллионов.

Облегчение процедуры развода привело к росту числа разведенных женщин, а повышение доступности секса – к росту числа женщин, никогда не состоявших в браке. Если в 1970 году среди американок в возрасте от 35 до 39 лет никогда не бывала замужем лишь каждая двадцатая, то в 1990 году – каждая десятая ^[248]. Доля разведенных женщин в той же возрастной группе составила треть ^[249].

У мужчин все еще хуже: тут каждый седьмой никогда не состоял в браке. Разница в процентном соотношении между холостыми мужчинами и женщинами объясняется последовательной моногамией, при которой женщины более активно вовлекаются в брачные отношения ^[250], хотя им это менее выгодно. Дело в том, что они чаще мужчин хотят иметь детей. Сорокалетняя незамужняя бездетная женщина, в отличие от своего сверстника мужского пола, имеет гораздо меньше шансов обзавестись потомством. Та же несправедливость наблюдается и после развода: в среднем в США благосостояние мужчины заметно улучшается, когда он уходит из семьи, а у его бывшей жены (с детьми) падает ^[251].

Закон о бракоразводных процессах, принятый в Англии в 1857 году, приветствовали многие феминистки, и среди них жена Джона Стюарта Милля – Гарриет Тейлор Милль, которая не переваривала своего первого мужа и страдала в этом брачном капкане вплоть до его смерти. Миссис Милль секс не любила и считала, что «все мужчины, за исключением редких возвышенных натур, – в большей или меньшей степени сластолюбцы», а «женщины, напротив, свободны от этой тяги». Для таких, как она, викторианский брак походил на серию изнасилований, перемежавшихся со страхом. Она выступала за легализацию развода в одностороннем порядке ради освобождения женщин.

Ее супруг также одобрял разводы в одностороннем порядке (при условии, что у пары нет детей), только совсем по другим причинам. Он считал, что свадебные клятвы больше ограничивают свободу мужей, чем жен, и полагал с завидной проницательностью, что строгие брачные законы того времени были написаны «сластолюбцами для сластолюбцев, чтобы ограничить сластолюбие» ^[252]. И надо сказать, он был не одинок. Противники закона о бракоразводных процессах считали, что он поспособствует распространению серийной моногамии. Будущий премьер-министр Великобритании Уильям Гладстон выступал против упрощения разводов, ибо, по его словам, «это приведет к деградации женщин» ^[253]. Как метко выразилась одна ирландка почти сто лет спустя, «женщина, голосующая за развод, подобна индейке, голосующей за Рождество» ^[254]. Последствия того закона оказались очень неоднозначными, но в целом Гладстон оказался прав. Женщины чаще проигрывают от развода.

Впрочем, прошлого не воротишь – как и одними запретами институт семьи не укрепишь. Практика показывает, что жизнь с родителями, непрерывно воюющими друг с другом, гораздо больше травмирует детей, чем развод. При этом у мужчины не должно быть финансового стимула для ухода из семьи; развод не должен повышать его уровень жизни, как это сейчас нередко бывает. Напротив, справедливо было бы понизить его, но не в целях наказания, а потому что зачастую это единственный способ удержать материальное благосостояние его жены и детей на прежнем уровне, учитывая неэффективность двух домашних хозяйств по сравнению с одним. При финансовой защищенности женщины прекрасно сами справляются с воспитанием детей и порой чувствуют себя счастливее, чем в браке, и даже счастливее, чем их упорхнувшие мужья, прельстившиеся свободой.