Фантомы мозга - читать онлайн книгу. Автор: Сандра Блейксли, Вилейанур С. Рамачандран cтр.№ 61

Между тем возможно ли, что некоторые из этих открытий найдут практическое применение в клинике? Использование холодной воды для устранения бреда относительно схемы тела — увлекательное зрелище, но принесет ли оно пользу самим пациентам? Сможет ли многократное орошение «вылечить» миссис Маккен от отрицания и заставить ее принять участие в реабилитационной программе? Размышляя над данной проблемой, я заинтересовался нервной анорексией. Анорексикам свойственны не только нарушения аппетита, но и бред в отношении собственного тела — глядя в зеркало, они «видят», что они жирные, хотя на самом деле их худоба очевидна. Является ли нарушение аппетита (связанное с центрами насыщения в гипоталамусе) первичным, или проблему аппетита вызывает искажение схемы тела? Как мы видели в предыдущей главе, некоторые больные с неглектом полагают, что объект в зеркале «реален» — другими словами, сенсорные нарушения вызывают кардинальные изменения в их системе убеждений. Подобная деформация убеждений, позволяющая адаптировать их под искаженную схему тела, наблюдается и у пациентов с отрицанием (анозогнозией). Что, если аналогичные механизмы задействованы и в анорексии? Мы знаем, что некоторые части лимбической системы (например, островковая кора) связаны с центрами «аппетита» в гипоталамусе, а также с частями теменных долей, отвечающими за схему тела. Может быть, количество пищи, которое вы съели за определенный период времени, ваши представления о собственной худобе или ожирении, ваше восприятие схемы тела и аппетита гораздо теснее связаны в вашем мозге, чем вы это осознаете? Если так, нарушение в одной из этих систем должно приводить к первазивным нарушениям в других. У пациентов с анорексией эту идею можно проверить непосредственно — с помощью нескольких капель холодной воды (и посмотреть, помогут ли они скорректировать схему тела хотя бы временно). Весьма надуманная возможность, однако ее стоит попробовать — особенно если учесть легкость процедуры и отсутствие эффективных методов лечения анорексии. Как известно, примерно в 10 процентах случаев расстройство приводит к летальному исходу.

* * *

В наши дни критика Фрейда — весьма популярное времяпрепровождение (хотя у него до сих пор есть поклонники в Нью-Йорке и Лондоне). Тем не менее, когда он говорил о психологических защитах, он попал в яблочко, хотя понятия не имел, почему они развились или какие нейронные механизмы могут их опосредовать. Кроме того, Фрейд утверждал, что выделил единый общий знаменатель всех великих научных революций: довольно удивительно, но все они принижают или развенчивают «человека» как центральную фигуру Вселенной.

Первой из них, говорил Фрейд, стала коперниковская революция, в рамках которой геоцентрический взгляд уступил место идее о том, что Земля лишь пылинка в бескрайнем космосе.

Второй была дарвиновская революция. Ее основной постулат звучал так: мы — жалкие, слабые, бесшерстные неотенические обезьяны, случайно развившие определенные характеристики, которые сделали нас успешными (по крайней мере, временно).

Третьей великой научной революцией, утверждал он (скромно), было его собственное открытие бессознательного. Человеческое «я — главный» иллюзорно, говорил Фрейд. Вся наша жизнь управляется котлом бессознательных эмоций, побуждений и мотивов, а то, что мы называем сознанием, есть лишь верхушка айсберга, искусная апостериорная рационализация всех наших действий.

Я считаю, что Фрейд правильно определил общий знаменатель великих научных революций. Но он не объясняет, почему это так — почему людям нравится быть «приниженными» или «свергнутыми с трона». В чем притягательность нового мировоззрения, которое умаляет человечество?

Полагаю, здесь мы вправе прибегнуть к не менее фрейдистской интерпретации того, почему космология, эволюция и науки о мозге так привлекательны не только для специалистов, но и для обычных людей. В отличие от других животных, человек остро осознает собственную смертность и страшится смерти. Но изучение космологии дает нам ощущение безвременья, бытности частью чего-то гораздо, гораздо большего. Конечность вашей личной жизни пугает меньше, если вы — часть вечно эволюционирующей Вселенной. Вероятно, это самый близкий аналог религиозных переживаний, на которые только способен ученый.

То же самое относится и к изучению эволюции: оно дает вам ощущение времени и места, позволяя увидеть себя частью великого процесса превращений. И к наукам о мозге. Хотя мы отказались от идеи души как отделенной от разума и тела, эта мысль нас не пугает — напротив, она дарует человеку свободу. Если вы мните себя особенным, ибо наблюдаете космос с уникальной точки зрения, ваша «аннигиляция» неприемлема. Но если вы являетесь частью великого космического танца Шивы, а не просто зрителем, тогда ваша неизбежная смерть скорее радостное воссоединение с природой, нежели чудовищная трагедия.

Я никогда не забуду безграничное разочарование и отчаяние, которые однажды мне довелось услышать в телефонной трубке. Звонок раздался днем, как раз в тот момент, когда я, склонившись над столом, рылся в своих бумагах, пытаясь отыскать одно очень важное письмо. Мне потребовалось несколько секунд, чтобы сообразить, о чем говорит этот человек. Он представился бывшим дипломатом из Венесуэлы и, сообщив, что его сын страдает чудовищным бредом, спросил, не могу ли я ему помочь.

— Каким именно бредом? — поинтересовался я.

Его ответ и эмоциональное напряжение в голосе застали меня врасплох.

— Мой тридцатилетний сын думает, что я не его отец, что я самозванец. То же самое он говорит и о своей матери — мол, мы не его настоящие родители. — Он сделал паузу, а затем продолжил: — Мы просто не знаем, что делать, куда обратиться за помощью. Психиатр в Бостоне рассказал нам о вас. Пока никто не смог нам помочь. — Он почти плакал. — Доктор Рамачандран, мы любим нашего сына и сделаем все, чтобы помочь ему. Вы не могли бы его осмотреть?