На берегу Тьмы - читать онлайн книгу. Автор: Наталья Соловьева cтр.№ 91

Сашу оставили в госпитале в Бернове – было слишком много раненых. Глаша пребывала в возбуждении: всю домашнюю работу забросила, гуляла с подружками по деревне, весело смеялась с солдатами, каждый вечер ходила на танцы.

«Это в ней нервы шалят, – думала Катерина. – Пережить надо, ведь чуть не убили ее».

Сандаловы перебрались обратно в дом, а Паня вернулась в свой вместе с Сашей. Катерина видела, что Пане стало неловко общаться с ними, что они для нее – болезненное напоминание о том, что случилось в оккупации.

Жизнь постепенно налаживалась. Коля прислал записку из Страшевичей, где стоял отряд. Сердце Катерины сжималось: «Увижу ли Колю? Смогу ли все исправить?»

Люди, у которых сгорели дома, жили в банях и в сараях. Осталось много беженцев из Ржева – идти им было некуда. Деревня теснилась, чтобы пустить тех, кому негде было жить. На полях лежали замерзшие лошади – их мясо ходила рубить вся округа. Ели «тошнотики» – находили оставшийся в земле мерзлый картофель, выскребали крахмал, толкли, добавляли немного воды, перемешивали и делали лепешки, которые получались синими и тошнотворными. Иногда удавалось поменять вещи на продукты в деревнях, где не побывали немцы, – в Цапушеве или в Москвине. Так и спасались.

Потянулись долгие дни ожидания. До деревни доносилось, как совсем близко идут бои – уже за Старицей находилась передовая. Соседям приходили похоронки из Ржева, чаще всего с горестной пометкой «пропал без вести».

Александр снова поселился в мезонине, вернулся на работу в совхоз, чинить задетые взрывами коровники, восстанавливать разбомбленные дороги, возить на быках гравий. За Глашей ухаживал молодой капитан, и Катерина радовалась, что ее девочка не ожесточилась, забыла про Клауса.

В школе занятий не возобновили – нечем было топить, да и немцы, замерзая, сожгли всю мебель в усадьбе. Дети теперь приходили на уроки домой к учителям. Глаша занималась с третьим классом. Постоянно голодные дети ходили оборванными, и Катерина, как могла, подкармливала их, латала дырки в старой одежонке. Ни книг, ни тетрадей не осталось, но дети старались, писали палочками на старых газетах. Вскоре совхоз стал выделять зерно для завтраков. Катерина сама молола его и из крупы варила детям суп или кашу. По вечерам читали при «фигасиках» – заливали в гильзу от снаряда керосин, вставляли фитиль из пакли. Спичек не было: огонь высекали кремнем, поднося к нему паклю. Жизнь возвращалась в деревню.

В феврале появился Коля в серой шинели НКВД с зелеными петлицами и с порога гордо заявил:

– Штаб в Страшевичах, а я пока прикомандирован в Берново. Здесь, при сельсовете, будет наш батальон стоять.

– Что же ты делать здесь будешь? Фронт-то вперед ушел? – удивился Александр.

– Нужны такие, как я, – кто хорошо местность знает, леса. Дезертиров ловить. Да и немцы по лесам бродят, от своих отбились. Надо им помочь, – усмехнулся Коля. – И вот еще что. Говорят, что старостой у немцев Митрий Малков ходил. Шкура. Так это?

– Так. Не слышала, чтобы убил кого, но что издевался над бабами – правда, – сказала Катерина. – И что с ним сделают?

Глаза Коли мгновенно стали серыми, пробирающими насквозь:

– А ты что хотела, чтобы сделали?

Катерина молчала.

– Молчишь… Вы думали, я не знаю этих историй? Что он тетку изнасиловал, хутор наш сжег да няньку нашу заодно? Ваш сынок Сашка все выболтал уже давно – вода в жопе не держится.

– Шкура, подонок проклятый. Как только земля носит? Бес он, – согласился Александр.

– Что ж тогда молчите? Вы должны быть первые, кто потребует задавить гада!

– Так что будет ему? – спросила Катерина.

– Ну что… суд, посадят на десять лет.

Катерина вздохнула.

– А ты что думала, НКВД – палачи?

– Нет, но только не найти его теперь. Не знает никто, где он, – уже спрашивали.

– Значит, не у тех спрашивали. – С этими словами Коля вышел из дома.

Катерина не верила, что кому-либо удастся найти Митрия. После того как в бытность комбедов его чуть не порешили местные мужики, сбежал, от фон Киша с легкостью скрылся, и после того как сжег их хутор, тоже долгое время где-то прятался. Никто за все эти годы не смог схватить эту тварь за хвост. Более того, он каждый раз появлялся как ни в чем не бывало, и начинал все сначала, не неся никакого наказания за содеянное. Так и сейчас, отсидится где-нибудь в тихом месте и вернется, а может, и навсегда его след простыл. Так думала Катерина, провожая сына.

Но она, как всегда, недооценивала Колю. На следующую же ночь он взял Митрия. А дело было так: Коля пошептался с берновскими стариками, угостил их табачком, непринужденно поболтал с бабами, не скупясь на трофейное мыло. Конечно, все пострадали от Митрия, всем он задавал непосильную работу, забирал последнее, продавал еду за драгоценности крестьянкам с голодными детьми, а некоторых заставлял ложиться с ним. Никто бы его у себя не укрывал, а с радостью помог бы НКВД найти немецкого приспешника. Но где он, куда мог скрыться, никто не знал. Да только выяснил Коля, что от жадности, чтобы заполучить лишний кусок, Митрий подкладывал молодую любовницу под немецкого повара. Силой заставлял. Пошел молодой Коля, в форме НКВД, пусть и не красивый, но обаятельный, к любовнице Митрия, понравился ей, втерся в доверие и стал сокрушаться: «Как же так, такую красавицу писаную какой-то гнусный тип загубил, испортил навсегда репутацию так, что замуж никто не возьмет, а то и арестуют за сотрудничество с немцами». Любовница расплакалась, разозлилась не на шутку. И ночью, когда Митрий пришел похарчеваться и по любовным делам, закрыла его в нужнике и позвала Колю, благо Коля был недалече – у нее же на перине.

Митрий долго не сознавался, говорил, что помогал партизанам. Но что толку: свидетелей – вся деревня. Нашлись и те, кто подтвердил, что он помогал расстреливать луковниковский партизанский отряд.

Катерина подумала о суде, на который ее позовут как свидетельницу, туда же потащат всех баб, которых Митрий заставил лечь под немецкого повара, и ей стало плохо: ведь обязательно вскроется, что Паня тоже работала на кухне и носила домой еду, а значит, Саша все узнает.

Коля жил у них, спал на своей старой кровати. Катерина решила посоветоваться, как можно избежать подробностей на суде, но тот сам опередил ее, догадался:

– Уж не Панька ли под немцем лежала?

Катерина взмолилась:

– Прошу, Христом Богом заклинаю, не говори Саше.

– Ладно, – равнодушно пожал плечами Николюша, – не скажу. Мало ли что тут у вас было.

Коля рассеянно кивал, будто не слышал Катерину.

– Так как же быть на суде? Ведь кто-то может и сказать со зла, – все еще не знала, как поступить, Катерина.

– Какой суд, мать? Не будет суда – сбежал он, – спокойно сказал Коля.

– Как сбежал? – опешила Катерина. – Что же ты не ищешь гада этого проклятого?