Василий Сталин. Письма из зоны - читать онлайн книгу. Автор: Станислав Грибанов cтр.№ 59

Вот, чтобы так нехорошо не думал генерал о начальниках из Кремля, они отправили его на нары — исправляться трудом. Из централа о Васильеве регулярно докладывали по инстанции: «Для изучения специальностей металлиста к нему прикреплен высококвалифицированный (до ареста преподаватель ремесленного училища) заключенный из хозяйственной обслуги. Наш источник»…

Под руководством того «источника» Василий быстро освоил и сверлильный, и токарный станки. Козик записывает: «Заключенному Васильеву зачтено в январе 18 рабочих дней, в феврале 45, в марте 52, а в апреле 56 рабочих дней».

Васильев старался. Примерное поведение и трудодни сокращали исправительный срок зэка. Так что Капе боевое задание:

«Мамуська! Наберись терпения и прочитай.

1. Отвертки. Надо подобрать несколько штук разных размеров. Очень больших не нужно. В основном средние — пару штук и малых — пару штук. Всего 6–8 штук.

2. Пассатижи. 3 штуки — средние, малые и совсем малые. Достать это можно в магазине или через Ивана Константиновича. Но прошу тебя, скорей и хорошего качества. Нужно для работы.

3. Было бы очень хорошо достать универсальный чемоданчик связиста (Володя мог бы в этом помочь). В чемоданчике должно быть все: паяльник, пассатижи, отвертки, измерительный электроприбор, контрольная трубка (телефонная). Паяльник должен быть не один, а разных размеров. Также отвертки и пассатижи. Этот чемоданчик нужен очень. Чуть не забыл! Там, в чемоданчике, должны быть молоточки, напильники, ножницы (по металлу), дрель. В общем, полный набор. Этот чемодан — особая статья. Он нужен кроме того, что я прошу в 1 и 2 пункте, и очень хорошего качества. Мой чемодан к этому не имеет отношения, его я жду, как манны небесной.

Покажи эту заметку Светлане. Скажи, что мне это очень нужно. Объясни, что ты видела на моих руках из-за отсутствия инструментов. Не задерживай и постарайся привезти при первой же возможности все, что прошу. Если у нее не хватит денег, то надо что-либо продать, но достать. Все это завернуть вместе с продуктами и не выпячивать — я, мол, привезла — поскромнее. А то желающих получить такой инструмент очень много, и, если узнают, то со своим характером я его весь отдам Павлу Полуэктовичу, сам останусь на бобах.

Так-то, мамка. Постарайся (а если ты захочешь и постараешься, то достанешь все), как можно быстрее достать и привезти перечисленное инструментальное имущество. Оно мне крайне необходимо. Насколько мог, старался нарисовать и объяснить, что мне нужно. Консультацию можешь взять у Володи, а если ты с ним не в ладах, то у Ивана Константиновича. Если встретится в магазине и не такой инструментальный набор, но приличный, то купи — он не будет лишним, только сохранит мне руки и подтвердит мое усердие к работе, что оценивается при начислении дней. Вникни. Это важно…»

Заметим, для летчика, освоившего десятки типов боевых машин — истребителей, бомбардировщиков, штурмовиков, как своих, так и трофейных машин, и наших союзников по войне, — профессия, которую пришлось осваивать в тюрьме, была, как бы сказали во времена застоя, смежной. С помощью ее бывший генерал-лейтенант, командующий авиацией округа должен был исправляться в процессе трудовой деятельности. Годы войны, схватки с противником в огненном небе, боевые маршруты — это нетрудовая деятельность. Вот в тюремной мастерской покрути-ка сверлом — тогда ты уважаемый человек. И сын Сталина крутил — и на сверлильном станке, и на токарном.

Спустя годы бывший дежурный смены тюрьмы А. Малинин тоже вспоминает и тепло отзывается о Василии: «Хороший был человек, ничего плохого про него не скажешь. Режим выполнял. Никогда не жаловался. Содержали его получше, чем других, — полы в камере сделали деревянные, питание дали больничное — нездоровый был человек. Потом привлекли к работе в мастерских. Он стал хорошим токарем, план перевыполнял. Инструмент тогда трудно было достать, так по его просьбе жена привезла два неподъемных чемодана с резцами, фрезами. О себе Василий Сталин оставил добрую память. У нас раньше питание разносили по корпусам в бачках, а он сконструировал и изготовил особую тележку, на них и сегодня возят продукты».

Словом, и начальник Владимирского централа успокоился и был вполне доволен зэком Васильевым: подземный ход до Тбилиси тот не рыл, «в обращении с администрацией вел себя вежливо, много читал».

А дочь Василия Иосифовича Надя вспоминала и такое: «Часто, когда мы его ожидали, через открытую дверь в коридоре было видно, как его вели. В телогрейке, ушанке, кирзовых сапогах, он шел, слегка прихрамывая, руки за спиной. Сзади конвоир, одной рукой придерживающий ремень карабина, а в другой держащий палку отца, которую ему отдавали уже в комнате свиданий. Если отец спотыкался и размыкал руки, тут же следовал удар прикладом. Он действительно был в отчаянии. В письмах, которые передавал через нас и посылал официально, он доказывал, что его вины нет. Он требовал суда. Но все бесполезно…»

Оставалось терпеть и ждать… И заботиться о любимой:

«Мамка — родинка!

То, чего я так боялся, произошло. Простудилась не только ты, так что это не автобус. Проклятая конура.

Но почему нет больничного? О чем думают ваши блюстители здоровья? Ты обязательно должна отлежаться. Это не шутка — здоровье. Сколько тебе не говорил, ты бравируешь им. Очень рад, что наконец сама решила серьезно обследоваться. Очень правильно. Если мы на разных «полюсах» начнем хворать, то кроме «аклюзии» ничего не получится. Надо привести здоровье в порядок. Сделай это как следует и помни, что от нашего здоровья очень многое зависит в жизни. Кроме нас самих о нем заботиться никто не будет.

Письмо получил 31-го марта (в субботу), почта уже не работала, поэтому пишу ответ сегодня, 2 апреля. 7 часов утра…

Настроение у меня очень отвратительное, но твердость духа моего может тебя не беспокоить. Хотя и трудно, но ничего. Отец часто говорил: «Для того, чтобы из железа получилась сталь, его надо бить». Это конечно образно, но смысл в том, что за битого двух не битых дают. Сильный человек должен стать сильней от такой передряги, а слюнтяй расклеится… Мне очень трудно, вернее, тяжело, но расклеиваться не собираюсь. По крайней мере, стараюсь держаться. К тому же ты знаешь мое мнение в принципе, а детально можно было спорить в принципе до решения — теперь же уже поздно. Остается переварить и сделать вывод на будущее. В общем, жизнь сложная штука, но вешать нос и предаваться полному отчаянию нет никакого смысла. Так-то, мать. Но об этом хватит.

Ты пишешь, что Лину «учит жизнь». Как это понять? Если долго не сможешь приехать, так напиши хоть намеком. Меня это очень обеспокоило. Получила ли она мое поздравление и как справила свое 15-летие? Как здоровье? Как успехи со спортом? Напиши, что сейчас проходят у них по литературе. Лучше, если она сама напишет, но это долго ждать, а ты напиши — быть может, я ей помогу советом, как исправить 3-ку.

Немного о себе. Купи, пожалуйста, очки. Черт бы его побрал, этот паршивый городок — нет даже мастерской (оптической). С глазом плохо и без очков работать нельзя. Купи очки против солнца (со светофильтром — дымчатым слабым, но с крепкой оправой). Они подойдут и хорошо подойдут, т. к. в мастерской сильный свет, который режет глаза, а светофильтр — только не густой, а слабый — будет одновременно предохранять и от ожогов, и от слишком яркого света. Попробуй сначала не покупать, а позвони и напиши Алекс. Алекс. Козыреву. Пусть попробует выдать из моих очков все, что есть. По-моему, там есть подходящие (с желтой оправой). Кроме того мне помнится, что такие же есть у тебя и у Светы. Лучше вряд ли удастся купить, но посмотри сама. Без очков очень плохо. Очень. Помогай, мать…