Белый верх – темный низ - читать онлайн книгу. Автор: Марина Аромштам cтр.№ 20

Бабушка поступила, как педагог Макаренко. Она заключила с доверенными ей «детьми», или, точнее, юными полубандитами, которым в ближайшем будущем предстояло уйти на фронт, что-то вроде устного пакта о взаимном «согласии». На остановках ее «подопечные» куда-то исчезали. Это уже был риск: а вдруг они не вернутся? Но они возвращались и частенько с «добычей». А как и откуда у них появлялось то, что у них появлялось, бабушка не выясняла. Зато когда приходил патруль, веселые пареньки с ножичками в карманах позволяли себя пересчитывать. А маленькую маму они в таких случаях прятали. Интернатская жизнь их многому научила.

– Знаешь, куда мы ее сажали? – с лукавым лицом спрашивала меня бабушка. – В такой большой мешок. – Она хихикала. (Я уже говорила: бабушка никогда по-настоящему не смеялась.) – Как идут проверять документы, мы ее раз – и в мешок. И в кучу других мешков сунем. Никто и не мог догадаться.

* * *

Сколько они так ехали – от Саратова до Москвы? В 1943 году? И как тянется время, когда тебе восемь лет, а ты сидишь в мешке?

– Шухер! Ритка, давай в мешок! Набок ее клади, вот так! Сверху вот этот давай. Сбоку подпер? Все. Спокуха. Сидим…

Это как игра в прятки: пора – не пора, я иду со двора!..

А долго надо вот так сидеть? Ногу немножко больно. И дышать неприятно, колко… А почему так тихо? А вдруг про меня забыли? А вдруг они все ушли? А если я крикну: «Мама!» – меня тогда обнаружат? Ой, как хочется писать…

От Саратова до Москвы – это ж какая даль! И, конечно, дорога выматывает все силы…

* * *

В течение долгого времени мама навязывала мне мешок как самое совершенное приспособление для перевозки вещей. В пионерский лагерь все дети ездили с чемоданами, а я поначалу – с мешком.

Мама ссылалась на то, что в детском саду при ежегодном переезде на дачу вещи детей всегда укладывали в мешки. Родители приносили в сад мешок с вещами ребенка за три дня до отъезда. Эти мешки, конечно, не походили на тот, в котором бабушка везла маму из саратовской эвакуации. Их шили, как правило, из «веселенькой», но достаточно прочной ткани. Размеры мешка были заданы: в рост двухлетнего малыша. К мешку пришивалась белая тряпочка, на которой тушью писалось имя ребенка и номер группы детского сада. Существовала инструкция по укладыванию мешка: вниз кладется обувь в отдельном мешочке (ботинки и резиновые сапоги), затем – куртка (на плохую погоду), сверху – белье и «комнатная» одежда.

Мешки весили меньше, чем чемоданы, а загружали их в кузов машины и потом разгружали женщины-воспитательницы. Да и в машине они лежали плотной надежной кучей – не разъезжались в разные стороны, в отличие от чемоданов…

Но мама в любые поездки отправлялась с мешком. И мне пришлось отстаивать право пользоваться чемоданом.

…Дедушка…

У ребенка шестидесятых могло не быть «собственных» дедушек (и очень часто не было – это ж дедушки воевали!) или могли быть какие-нибудь «неправильные» дедушки. Но их отсутствие, как и «неправильность», восполнялось за счет «всеобщих» дедушек. И Дед Мороз (к нему обращались обычно «дедушка») был вовсе не единственным. Разных известных людей – живших «тогда» и живущих «сейчас» – стали называть дедушками: дедушка Крылов, дедушка Дуров, дедушка Корней (Чуковский). Мы живем общей советской семьей. Мы растим счастливых детей (они не знают войны). Они у нас фантазеры, они у нас почемучки. Они машут «волшебной палочкой» и загадывают желания. А дедушка – это тот, кто рассказывает им сказки, кто потворствует их фантазиям.

Самым важным «всеобщим дедушкой» был, конечно, дедушка Ленин. Умер он в 1924 году. Но «дедушкой», как это ни смешно, стал ближе к шестидесятым, после ХХ съезда партии. А до этого в «дедушке» Ленине особо не нуждались. До этого был Отец народов Сталин. Отец… Он как Бог-отец. На месте страны с сохой (так говорили про Россию сразу после Великой Октябрьской социалистической революции: это страна крестьянская) он создал державу с развитой индустрией: земля покрылась заводами и гидроэлектростанциями, судоходные реки соединились каналами, первобытная дикость тайги содрогнулась от визга пилы. Он раздвинул границы страны. Он привел в движенье народы, смешивая языки. Своей карающей дланью он поразил врагов – как внутренних, так и внешних. Он отделил свет от тьмы. И не было ему равных и в милости, и в гневе… до ХХ съезда партии…

После ХХ съезда Отца заменили Дедушки.

Дедушка Ленин лежал в Мавзолее на Красной площади. На уроках истории в школе (как сейчас помню – пятый класс) мы читали о пирамидах египетских фараонов, мы читали о зиккуратах. Об этих гробницах, поражающих своими размерами, об этих архитектурных символах Древнего мира, было известно две вещи: что там лежали мумии, и что их воздвигали рабы. Несколько тысяч рабов надрывались при их постройке.

Но Мавзолей никто не называл гробницей. А то, что там лежит, не называли мумией.

Что значит «Мавзолей»? Это святое место, где лежит Ленин.

Простые люди очень любили Ленина. В учебнике «Родная речь» то ли для третьего, то ли для четвертого класса была репродукция с картины «Ходоки у Ленина». После Великой Октябрьской революции Ленин руководил нашей страной из Кремля. И из разных концов страны к Ленину в Кремль шли «ходоки» – простые люди в лаптях, хотевшие обсудить с ним какие-нибудь проблемы строящегося коммунизма. Ленин всех их выслушивал. Именно этот момент был изображен на картине в учебнике «Родная речь»: вокруг стола сидят ходоки (именно в лаптях) и что-то возбужденно рассказывают, а Ленин внимательно слушает. Очень внимательно, со знаменитым своим ленинским прищуром. И мы понимаем, что он думает о чем-то важном. Чтобы построить социализм в отдельно взятой стране, нужно было: ввести продналог и продразверстку (то есть силой отобрать у крестьян так называемые «излишки» хлеба, в том числе посевное зерно); объявить войну крестьянскому кулацкому элементу; превратить монастырь на Соловецком острове в первый советский концлагерь (там заключенные, бывшие тунеядцы из господствующих классов, будут трудиться не покладая рук и со временем перекуются в граждан, способных жить в молодом советском государстве). Но параллельно придется пойти на временную меру под названием НЭП.

– НЭП, – говорила мама, – означает «новая экономическая политика». Тогда ресторанов пооткрывали!..

Кто-то из наших родственников (то ли бабушкиных, то ли дедушкиных) в то время «завел себе» мельницу – где именно, не уточнялось. Через несколько лет мельницу отобрали. И сказали, что раз на мельнице есть работник, значит, родственник занимался его эксплуатацией… (На лице у мамы появлялось «то самое» сложное выражение, как будто она говорила – и сама с собой не соглашалась…) Но это был дальний родственник…

А слово «нэпмен» – оно же ругательное?

…Интересно, если у него была мельница, значит, сам он был мельник?