Жизнь замечательных устройств - читать онлайн книгу. Автор: Аркадий Курамшин cтр.№ 8

Третий из двенадцати ключей Василия Валентина

…затем вознеси [Царя] так, что его блеск сможет затмить все звёзды на небосводе …эта багряная роза наших мастеров и кровь красного дракона… Одари его способностью летать как птица, затем петух поглотит лису, утонет в воде и будет оживлён в огне и в ответ будет съеден лисой, так что одинаковое и разное станет похожим.

На гравюре читатель может видеть дракона на переднем плане, а на заднем фоне и странную пару — лису и петуха, взаимно поедающих друг друга. Можно ли найти на этом рисунке какой-то химический смысл? Термины «вознесение» и «способность летать» означают, что какое-то соединение золота должно подвергнуться возгонке, но такой процесс вряд ли может существовать в принципе, и все заявления авторов-алхимиков о том, что им удалось возогнать золото, в то время воспринимались смешными и невероятными. Однако, как показало воспроизведение методики уже в новое время, алхимики были правы. Дело в том, что если кислый раствор трихлорида золота возгонять в реторте, металлическое золото — «изрыгнутый труп царя» — остается на дне реторты. Однако если это золото немедленно залить свежей порцией царской водки, отогнать жидкость до сухого остатка, повторив эту процедуру несколько раз, через некоторое время на носике реторты сконденсируются рубиново-красные кристаллы трихлорида золота.

«Секрет» алхимиков в том, что самый первый экспериментатор, которому удалось наблюдать такой процесс, скорее всего, быстро повторял процессы растворения золота и отгонки жидкости, в результате чего объем реторты заполнялся хлором, выделяющимся в результате разложения трихлорида золота. Экспериментатору-алхимику удалось найти условия (в первую очередь это атмосфера хлора, вытеснившего из реторты воздух), в которых соль золота оказалась способной к возгонке при относительно умеренной температуре. В 1895 году этот процесс был заново открыт, и наблюдавшимся явлениям было дано химически грамотное объяснение; произошло это через три сотни лет после первого описания процесса Василием Валентином и независимо от его работ.

Следует отметить, что и в наше время возгонка термически неустойчивых солей золота является трудоёмкой операцией, даже в том случае, если нам приходят на помощь современные технологии и уже известная информация о химизме протекающих процессов. Можно представить, насколько велико было экспериментальное умение алхимика, который проводил эти эксперименты четыреста лет назад, не имея доступа к термически и химически стойкой посуде, нагревая её на угольной жаровне. Представьте, что Василий Валентин мог измерять температуру реакционной смеси, только на ощупь — трогая реторту, а регулировать эту температуру, только открывая и закрывая вьюшки печи, тем самым обеспечивая или блокируя доступ воздуха. Нет смысла оспаривать тот факт, что Валентин был чрезвычайно опытный и терпеливый экспериментатор — я бы с удовольствием взял бы в лабораторию такого сотрудника, конечно, при условии, что он бы согласился представлять отчеты о работе в виде привычных химикам XXI века протоколов, а не в виде метафор, аллегорий и загадочных картинок. С другой стороны, картинки, аналогичные «Ключам», вполне могли бы украсить презентацию научного доклада и вывести из полусонного состояния слушателей на какой-либо конференции.

Таким образом, как бы не старались некоторые авторы, популярно излагающие историю химии и отсчитывающие ее с Роберта Бойля или Антуана Лавуазье, алхимия не являлась исключительно средством перераспределения денежных масс Средневековой Европы от богатых, но менее образованных, к бедным, но способным говорить непонятные слова и хорошо выступать с презентацией стартапа. Алхимию вполне можно считать системой знаний и способом познания окружающего мира, пришедшим на смену натурфилософии античности. Конечно же, алхимики не тратили все свое время исключительно на поиски философского камня и способов превращения свинца или ртути в золото — именно они открыли ряд химических элементов. Во времена Средневековья и Возрождения алхимики разработали немало настоящих и поэтому более полезных, чем философский камень, материалов — сплавы, твердые и жидкие красители, косметические и лекарственные средства и т. д. Алхимическими практиками занимались князья мира и князья церкви, лекари и профессора, ювелиры и пивовары, палачи и маркитанты. Несмотря на то, что алхимики старались сохранить свое знание в тайне (а может именно благодаря этому) алхимические практики поражали воображение многих. Алхимические воззрения оставили свой след в изобразительном искусстве, прозаических и поэтических литературных памятниках. Прежде всего, мы должны помнить, что заполненные дымом и испарениями «лаборатории» алхимиков, ни одна из которых не прошла бы аттестацию по правилам современной охраны труда, стали «детской площадкой», на которой методом проб и ошибок, иногда набивая синяки и шишки, делала свои первые шаги наука, которую сейчас мы знаем, как химию.

В середине шестнадцатого века наука начала длинный путь ухода от идей Аристотеля, через века продолжавшего учить, что всё на свете является соединением материи и формы, к современным научным идеям структурированности материи. Чаще всего мы считаем, что сформировавшаяся уже через тысячи лет после Демокрита и Левкиппа мысль о том, что материя состоит из частиц небольшого размера — заслуга учёных второй половины семнадцатого или даже начала восемнадцатого века: Рене Декарта, Галилео Галилея, Исаака Ньютона.

Однако на самом деле предпосылки к этой мысли, да и сама мысль появились ранее, главным образом под влиянием открытий, сделанных в области медицины. Одним из первых людей, рискнувших посмотреть на мир не глазами Аристотеля, был итальянский лекарь Санторио Санторио, которого, правда, в большей степени вспоминают как человека, который первым начал изучать обмен веществ. В 1587 году Санторио в возрасте 26 лет закончил итальянский университет города Падуя, работал в Венеции, и почти полтора десятка лет находился в длительной зарубежной поездке: 14 лет он занимал должность профессора Краковского университета и по совместительству — придворного лекаря польского короля Сигизмунда III (того самого, который пытался посадить на московский престол сначала трёх Лжедмитриев, а потом и своего сына Владислава). В 1611 году Санторио вернулся в Италию, где возглавил кафедру теоретической медицины в Падуе. Санторио разработал хирургические инструменты для трахеотомии и для извлечения камней из мочевого пузыря, ванну особой конструкции для больных и т. д.