Большой облом - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Хачатуров cтр.№ 43

Свою службу на новом месте Рябько начал с инспекции внешнего вида подчиненных, подвергнув беспощадной критике их стремление придерживаться общего безликого стиля совчинов на шестых ролях. В каждом из них, по мнению Рябько, за версту видать мента, одни уставные стрижки чего стоят!.. Подчиненные выслушали, взяли под козырек, и пошли исправляться. На следующий день заявились на службу кто в чем, – разумеется, похуже. С виду – группа младших научных сотрудников, отправляющаяся на уборку колхозной картошки. У Рябько случился тяжелый припадок истерического смеха. Хотели даже скорую вызвать, но, слава Богу, обошлось. С Рябько. Но отнюдь не с внешним видом. Через пару дней каждый сотрудник получил письменный приказ по личной форме одежды, а также необходимую сумму на ее приобретение. В приказе, кроме прочего, четко указывалось какой личины тот или иной полицейский обязан впредь придерживаться. Проще говоря, какой длины должны быть волосы, в какую прическу уложены и обязан ли данный сотрудник обзавестись бородой или только усами с бакенбардами… Двоих, истративших казенные суммы не по предназначению, понизили в званиях и перевели в патрульные. Рябько зауважали. Вскоре личный состав его отдела невозможно было отличить от их заокеанских коллег: усы, бородки, косички и даже сережки в ушах. Организованная преступность Южноморска была деморализована: любой панк мог оказаться ментом, любой рафинированный фраер – опером. Просто атас!

Следующим по списку срочных мер стало повышение физической и огневой подготовки личного состава, в связи с чем началась беспощадная борьба с курением и лишним весом. Опять в ход пошли приказы с индивидуальными указаниями кому сколько весить, и каким образом такого субтильного состояния можно достичь. К сожалению, курить смогли бросить всего двое, зато спортивную выправку приобрели почти все (за исключением тех двоих, чьи морально-физические силы оказались подорваны самоотверженной борьбой с курением). Огневая подготовка отдела была отмечена специальным приказом краевого начальства.

С третьим этапом, касающимся соблюдения закона при его защите, возникли определенные трудности. Неугомонный Рябько пытался привить подчиненным правильное понимание закона достаточности доказательств, необходимых для мотивированного задержания граждан, дабы впредь не хватали абы кого для галочки, а потом с помощью дубинок не выколачивали оснований для содержания под стражей. Теоретически ребята понимали все прекрасно, но как только дело доходило до практики, в ход шли навыки, доведенные многолетней привычкой до виртуозного автоматизма. Отчаявшийся Рябько вынужден был прибегнуть к крайнему средству капитализма – денежным штрафам. В тесном контакте с начальником финансового отдела был составлен прейскурант удержаний. Дело едва не дошло до забастовки, – ребята грозились вообще перестать задерживать кого-либо, даже самых подозрительных из числа лиц кавказских национальностей. Начальство решило, что его, попросту говоря, берут на понт, так как было уверено, что ментовская закваска все равно скажется. И не ошиблось. Сказалась закваска. Особенно после нескольких судебных скандалов в связи с противоправными действиями сотрудников правоохранительных органов. Да и новый руководящий лозунг – «поменьше маразма, побольше дела» – не прошел мимо ушей сотрудников, отозвался в сердцах, чему в немалой степени способствовало значительное уменьшение бумажной волокиты, ставшее возможным после официального учреждения спецотдела по документациям или, как его вскоре окрестили, «макулатурной шарашки», взявшей на себя львиную долю неблагодарных трудов по составлению всевозможных справок, отношений, запросов и прочей канцелярщины столь любезной проверяющей братии контролирующих органов.

В общем, Рябько пришелся ко двору, и если бы не его неистребимая московская мания всех поучать, и не его слизанная с американцев привычка по любому поводу задавать один и тот же нешуточный вопрос «вы уверены?» (что хотите выпить? отлить? дать показания? позвонить адвокату? явиться с повинной?) и задирать вместо носа на сопатке ноги на стол, в нем бы, пожалуй, и души не чаяли, потому как при всех своих странностях, был по натуре парень компанейский, выпить не дурак и до женского полу охоч в пределах разумного, то есть не в ущерб мужской солидарности…

Совещание между тем двигалось своим попунктным чередом. Уже обменялись мнениями о вчерашнем нападении на «Амфитриту» (постановили дела у милиции не оспаривать, поскольку в том, что ее вызвали раньше полиции, не обнаружено злого умысла, тем более что и дело какое-то невнятное, с душком, с придурью); поговорили о новых жертвах сексуального маньяка (было высказано предположение, что маньяков двое, так как в некоторых случаях жертвы оказывались больше изнасилованными, чем избитыми, в других – наоборот, хотя оба гада имеют подлую привычку не оставлять на месте преступления использованных презервативов, из-за чего их ДНК никак не удается установить); разобрались с пикетчиками, несущими неусыпную вахту возле резиденции мэра с плакатами, обвиняющими городского голову во всех смертных грехах, включая аболиционизм, эзотеризм и американофилию (сочли необходимым обратиться с соответствующим запросом в Службу Психиатрического Надзора, но на всякий случай дали указание начальнику ОБЭП проследить источники финансирования этого бездарного шоу); скоординировали свои действия на митинге, посвященном торжественной встрече знаменитого американского плейбоя (особое внимание уделили возможным провокациям международных феминисток, о концентрации которых в отелях и пансионатах Южноморска сообщила под большим секретом ФСБ); выслушали препирательства между начальником патрульной службы и начальником отдела Общественных Нравов в связи с очередными столкновениями противоборствующих группировок из-за кафе-бара «Ильич» (верные ленинцы по своему обыкновению пребывали в непоколебимой уверенности в том, что заведение названо так в честь их кумира, – вечно живого вождя международного пролетариата, тогда как гомосексуальные круги придерживались музыкальной точки зрения, согласно которой название кафе-бара являлось данью уважения гениальному создателю «Щелкунчика» и «Лебединого озера», – словом, вечные исторические разборки большевиков с меньшевиками); и, наконец, дошли до главного пункта в повестке дня: месячнике борьбы с холявой, торжественно провозглашенном мэром Южноморска во вчерашнем радиообращении к горожанам и отдыхающим. Вот когда неуместное присутствие зампрокурора Угорского получило, ко всеобщему облегчению, свое законное обоснование.

Угорский многообещающе пошуршал бумажками, откашлялся, улыбнулся и начал свою речь с главного лозунга месячника: «Долой холяву! Да здравствует гамбургский счет!» При этом все дружно взглянули на не включенный телевизор, обиженно помалкивавший в своем углу, – такие вот чудеса природной дикции. Далее последовали разъяснения. Поскольку, что такое «холява» знали все, расшифровке подлежал только «гамбургский счет». Чем больше Угорский говорил, тем глубже становилось недоумение слушателей. Как это, пошел с женой в ресторан и каждый сам за себя заплатил? Что, и с бля… то есть с женщинами легкого поведения можно так же?.. Однако недоумению на сей раз не суждено было перерасти в перепалку, – на столе начальника полиции включился селектор и возмущенный голос его секретарши сообщил о беспримерной наглости зарвавшихся ментов Сичинавы, не далее как полчаса назад арестовавших на городском пляже нескольких отдыхающих, якобы, за нарушение общественного порядка в виде драки…