Хвостатые истории. Советы по воспитанию собак, лисиц, песцов и других животных - читать онлайн книгу. Автор: Дарья Пушкарева cтр.№ 30

Очень сложно пришлось Берти Вустеру, ведь он был сильно-сильно возрастным. Его огромный, но старый организм не справлялся, несмотря на бесконечную, полноценную терапию. Здоровяк боролся, как мог, и мы делали все, что было в наших силах, и даже больше. Но Берти ушел. Ушел к своему другу, овчару Чаки, который скончался чуть раньше – в конце лета того же года. Теперь они вечно молодые, безбашенные и бесконечно красивые. Радостно бегают и улыбаются, Берти – своей неподражаемой улыбкой!

Но настоящие зенненхунды в нашей жизни все же встречались.

Флер – очаровательная леди бальзаковского возраста, которая в преклонные свои года вдруг оказалась никому не нужной. Ей искали постоянный дом и вышли на нас, а мы влюбились в старушку, обрадованные возможностью помочь ей, благо тогда у нас не было и полусотни собак.

Всего за день Флер обжилась так, словно всю жизнь провела с нами: с первого часа шмякает ресничками, по команде бежит с выгула домой и активно требует внимания!

Флер – очень трогательная и тихая, невероятно ласковая собака, которая всегда хотела быть рядом – тыкаться мордой в руки стало ее любимым занятием! А еще ей очень по нраву постоянно путаться под ногами, ложиться поперек прохода, блокировать своим немалым тельцем двери и вообще вести себя как типичный упертый представитель зенненхундского племени. При всем своем умении находиться одновременно везде, она вызывает только восторг и нежное к себе отношение!

Однажды было неповторимой поэзии утро, растянувшееся, впрочем, до самого захода солнца. Все наши поля, от края до края, нарядились в застывший иголками иней. Светило холодное солнце, под которым эта неземная прелесть продержалась до вечера. В такую погоду нормальный фотограф бросает любые дела и бежит за фотоаппаратом. Конечно, я неистово желала немедленно помчаться в деревню за оставленной там аппаратурой, чтобы поймать на пленку внезапно разлившиеся краски зимы. Но как псиномать я, конечно, никуда не побежала, потому что нужно гулять-кормить-чесать-лечить. Я уж было совсем сникла, как под самый конец дня муж подарил мне возможность запечатлеть хоть что-нибудь: привез аппаратуру.

Как назло, все собаки, выбранные мной для благородной цели подчеркнуть волшебство природы, вели себя при позировании отвратительно. Время шло, солнце садилось, а иней начал таять, ибо температура воздуха решительно поползла вверх, невзирая на приближающийся вечер. И тут пришла на ум наша образцовая Флер, которая как ленивый зенненхунд ну просто обязана была выполнить наши творческие задачи!

Привели мы ее в распрекрасное место, к заиндевевшим колосьям. От нее требовалось просто встать с ними рядом для хорошего кадра. Флер самозабвенно наступила на колосья, прошлась туда-сюда и превратила ландшафт в опустошенный клочок земли. Перевели на пару шагов в сторону к подобному фону, а она бах на спину – и давай валяться. С чувством, с прихрюкиваниями. А мы с мужем стоим над ней и тихо ржем. И немножко бесимся. Зенненхундисты нас легко поймут: коли берн включил упрямство, то совладать с ним отнюдь не просто и не быстро. Но результат, какой-никакой, получился. Сейчас я считаю эти кадры одними из самых красивых в нашем семейном архиве.

В январе 2016-го Флер преподнесла нам не самый приятный сюрприз – у нее отказала задняя лапа, она сильно на эту тему стрессанула и просто не могла подняться. Я говорю ей: «У тебя три рабочие лапы, вставай!», а она такая: «Ой, нет, не могу, не хочу, я в панике!» Но я не сдаюсь, и никакой зенненхунд меня не переупрямит. Я пошла ва-банк и поставила страдалицу на коляску. И что бы вы думали? Флер сразу же вспомнила, что можно ходить и на трех, и на следующей день ходила криво-косо, но САМА!

Однако это, конечно, лишь полумера, ей нужно было вставать обратно на все четыре! А значит, впереди нас ждали курсы терапии. Флер то вставала сама и шла, то мне приходилось ее поднимать, и она медленно шагала. Флер ненавидела коляску и изо всех сил старалась ходить, чтобы не встречаться с колесами и сбруей.

А в июне гром грянул среди ясного неба: с утра и днем Флер выглядела совершенно бодрой, как всегда с огромным аппетитом ела, вставала на передние лапы и с моей помощью – на все четыре. А потом ко мне зашел муж – я третий корпус укладывала спать, убиралась и ведра с водой разносила – и говорит, что приходит к Флер, а она крепко спит, словно мертвая… И это оказалось правдой. Ушла во сне, причем до последнего дня оставалась на своих ногах.

Бывали на моей памяти такие мгновенные уходы стариков, но вообще я не могу привыкнуть к смертям животных. Вот и тогда я испытала сильную боль, потому что понимала – старенькая, больная, уже очень для своей породы возрастная, очень. Но когда с утра ходит, сметает корм, а потом засыпает навсегда – это все равно такой шок, что стоишь в отупении и плачешь.

Она была любимейшим членом нашей семьи, невероятно ласковой, прилипчивой в хорошем смысле слова девочкой, постоянно тыркавшейся носопыркой в ладонь, чтобы бесконечно гладиться. Я так люблю ее! И обязательно увижусь с ней, чтобы снова чесать за ухом.

Я искала возможность заткнуть дыру в сердце, и в начале осени того же года, спустя два месяца, мы забирали десятилетнюю отказницу-зенненхундочку с максимально странным для породы именем Джоконда. Она прожила с ним всю жизнь, так что торжественное посвящение в семью в духе «новая жизнь – новое имя» мы пропустили. Но схитрили все же: в миру эта слегка пучеглазая барышня звалась Жужелицей (а точнее, Жужужужужужелицей, вредной и кусачей), что шло ей гораздо больше.

Немного углублюсь в породу бернский зенненхунд. Она считается очень древней, и корни ее проследить сложно, зато сложно не заметить в истории зенненхундов такие громкие слова, как «Юлий Цезарь» и «Римская империя». Собаки эти использовались в военном деле, ну и традиционно – охраняли скот. Конечно, то были предки зенненхундов, и сложно сказать, насколько они походили на нынешних. Родиной современного типа принято считать Швейцарию, где скот – везде, а войн – ни одной. Слыли бернцы знатными пастухами и компаньонами и даже в охоте помогали.

Очень рассмешила меня одна история, она не о собаках даже, а о людях. В какой-то исторический момент в моду вошел сенбернар. Редким он был настолько же, насколько модным, так что предприимчивые хозяева продавали двухцветных рыже-белых зенненхундов под видом сенбернаров. Тогда трехцветные собаки оказались на грани исчезновения! Нам крупно повезло, что породу вовремя узаконили и именно в трехцветном варианте. Чему я несказанно рада: мне кажется, такой окрас им очень к лицу.

Вернемся к Жу. Первое время она совсем не давалась в руки, выбегала на выгул и ошалело носилась. Не сказать, что это были приступы безудержного веселья, скорее принцип. Мы ее ловили, на что Жужелица злобно огрызалась.

Для бабки ее возраста двигалась она чересчур активно и бойко, я бы даже предложила ей вести занятия по фитнесу среди толстых собак, которые любят пешие лесные маршруты, как и Жужелица, вот только за ней никто из толстяков не угнался бы.

Домой она возвращалась последней. То есть совсем последней и только по команде. Сама же команда звучала так: чтобы остановить порхание Жужелицы, следовало сильно издалека начинать кричать «сидееееееть, сидеееееееть!», чтобы привлечь ее внимание, затем быстренько к ней телепортироваться и повторить мантру, глядя прямо в ее слегка выпученные глазья. Тогда Жужелица впадает в ступор, дает взять себя за ошейник и вернуть на базу. И да, это вообще-то прогресс, ибо ранее о’соба (это у нас такая семейная игра слов: типа и особа, и собака) не покорялась вообще, а тут уже даже не кусалась, во как! Потом она научилась сама приходить домой, по собственному желанию, но, как правило, останавливалась у дверей и ждала. Чего ждала – непонятно. Двери открыты, заходи и ложись. И посему я сделала вывод, что Жужелица ждала, конечно же, меня. Как только я приближалась, чтобы все так же взять за ошейник и завести в дом, она куражно выпучивала глаза и смотрела на меня практически как Брейн, отклоняясь назад и вбок от протянутой руки. Но в результате всегда позволяла себя подцепить и провести в покои.