Наследник Барбароссы - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Лысак cтр.№ 60

– О, Давут, доброе утро! Ты еще жив, любитель сладкого?

– Доброе утро, Хасан! Это было что-то! Ох, и хороша чертовка! А как у тебя?

– Прекрасно! Сегодня вечером иду опять. Ты со мной?

– Разумеется! Но зачем куда-то ходить, когда можно их сюда притащить? Пусть бы и жили у нас под присмотром до самого отплытия!

– Давут, на тебя общение с хорошими чертовками плохо влияет. Никто здесь не должен связывать нас, «Аль Ясат» и Тунис. Пока что наши сестрички не связывают нас и «Аль Ясат» и даже если случайно увидят ее в порту Алжира, то ничего не заподозрят. Но если только будут у нас в гостях на «Аль Ясат» в Тунисе, а вскоре увидят ее в Алжире… Дальше объяснять не надо?

– Не надо. Понял, что сказал глупость. А если мы с ними в Алжире случайно встретимся?

– Не волнуйся, не встретимся. Их по прибытию тринидадцы будут плотно опекать и стараться вытянуть из них все подробности пребывания в Тунисе. Времени для прогулок по городу днем у них не останется, а поздно вечером они сами не захотят. Мы же не собираемся слишком долго задерживаться в Алжире.

– Но зачем они тринидадцам?!

– Как минимум – узнать побольше о Тунисе и о Франции. Как максимум – сделать их своими шпионами во Франции. Ты думаешь, у тринидадцев их нет?

– Есть, конечно… Но женщины… Какой от них толк?

– Толк есть, и огромный. Ты говоришь с позиции нашего мира. А у гяуров все по-другому. У них женщина может занимать очень высокое положение в обществе…

Иван понял, что Давут думает несколько в ином направлении, и решил его просветить в плане отличий общественного устройства Европы и Османской империи. Не то чтобы он этого вообще не знал, но устоявшиеся привычки мешали янычару адекватно воспринимать ситуацию. Дело было в том, что в Османской империи, в отличие от Европы, не было аристократии в привычном европейцам понимании. Не было герцогов, графов и баронов, являющихся землевладельцами и передающих свой титул и фамильные земли по наследству. По наследству передавалась только власть султана, и то не обязательно старшему сыну. Передача власти над империей дочери султана была невозможной даже теоретически, и султан своей властью не мог изменить это правило, если бы и захотел. Титула королевы в Османской империи вообще не существовало, и главенствующее положение среди женщин в многочисленном семействе правящего султана занимала валиде – его мать. Но никакой официальной властью в империи валиде не обладала, и ее власть не распространялась дальше гарема. Конечно, у нее могли быть свои люди, которые действовали в ее интересах, но все это носило приватный характер. На все прочие посты в империи, вплоть до великого визиря, люди назначались, и по наследству эти посты не передавались. Наследственное право существовало только на окраинах империи – в частности в Магрибе, где титул бея передавался по наследству. Но бей являлся вассалом султана, и до недавнего времени его власть официально ограничивалась назначаемым из Истанбула пашой. В настоящее же время беи захотели независимости, и случилось то, что случилось. В метрополии такого не было. Там на абсолютно все государственные посты люди назначались повелением султана. Причем никаких сословных ограничений не существовало, и теоретически любой подданный султана, которого он счел достойным для занятия той или иной должности, мог ее занять. Как это не походило на «просвещенную» Европу, где зачастую аристократия и духовенство даже навязывали свою волю королям. Где-то в большей степени, где-то в меньшей. Причем на законодательном уровне! В Османской империи такое было невозможно. Возможен был лишь бунт с устранением неугодного султана и воцарения нового. Который, придя к власти, как правило, первым делом избавлялся от всех, кто мог его власти угрожать. Вплоть до казни всех своих братьев, такое тоже бывало. Аналогично с этим очень сильно отличалось общественное положение женщин. Если в Османской империи женщина была никем и являлась фактически вещью, принадлежащей своему мужу, хотя и обладала некоторыми правами внутри семьи, то в Европе женщина-аристократка могла занимать очень высокое положение в обществе независимо от своего матримониального статуса. Вплоть до титула королевы, единолично правящей государством. И такие примеры в истории были. Достаточно вспомнить английскую королеву Елизавету, попортившую очень много крови испанцам. А уж королева, являющаяся законной и единственной супругой правящего монарха, такое и вовсе было обычным явлением. Причем королева в этом случае тоже имела достаточно власти в своих руках. Женщины-аристократки также имели определенные права и вес в обществе, обладали правом наследования фамильных земель в случае отсутствия наследников мужского пола, хотя титул барона, графа и герцога передавался только по мужской линии. Однако в случае замужества женщина получала титул баронессы, графини или герцогини, и после смерти ее супруга этот титул за ней сохранялся. Были некоторые нюансы, но в целом ситуация выглядела так. Однако в любом случае женщина-аристократка оставалась представительницей дворянского сословия уже по одному праву рождения. А поэтому, при определенных обстоятельствах, могла достичь больших высот в обществе и добиться серьезного влияния. Даже будучи не замужем и не занимая никаких государственных постов. И вот здесь открывались очень интересные перспективы с молодыми дворянками Аннабель и Катрин де Бюсси. При соответствующей поддержке они могли подняться очень высоко. Вплоть до того, что станут достаточно влиятельными фигурами при дворе короля Франции. А уж какую поддержку смогут им организовать тринидадцы, если сочтут это дело перспективным, ясно всем. Если только сестрички не свернут себе шею на этом трудном и опасном пути.

Впечатленный прочитанной лекцией, Давут лишь развел руками.

– Хасан, и откуда ты все это знаешь?!

– Это ни для кого не секрет, Давут. Мой дедушка много общался с французскими и генуэзскими купцами. Поэтому внутриевропейскую кухню я знаю достаточно хорошо. И если нас пошлют туда, то буду знать, как себя вести. Вплоть до того, что смогу выдать себя за гяура-полукровку. Либо француза, либо генуэзца.

– Признайся, хотел использовать сестричек в своих целях во Франции?

– И сейчас хочу, но не в том смысле, как ты думаешь. Работать на Османскую империю они не будут ни за какие деньги. Поскольку не забудут и не простят плена и рабства. Для них что османы, что арабы – по сути одно и то же. Но вот помочь лично нам двоим, если вдруг у нас возникнут проблемы во Франции, они не откажутся. Я пообщался с ними и понял, что обе сестрички из той породы людей, что добро помнят. Однако нельзя требовать от них невозможного. Мы всегда останемся для них магометанами – врагами их веры. Иметь с нами взаимовыгодные дела они могут. Помочь нам в критической ситуации, как частным лицам, они тоже могут. Но мы никогда не станем для них своими. И вот это изменить невозможно. Позиция католической церкви непримирима в данном вопросе.

Подискутировав еще немного, занялись подготовкой к выходу. Сделать предстояло еще много, причем нельзя было выделяться на общем фоне среди других «купцов». Именно поэтому «Аль Ясат» стояла без османского флага, соблюдая свое инкогнито, а янычары из отряда Давута сменили форму на местную арабскую одежду. Даже снятие пушек обставили как конфискацию, проведенную по приказу Кемаля-паши. Команда тоже выглядела соответственно. В результате ничто во внешности «Аль Ясат» не говорило о ее принадлежности к военному флоту Османской империи.