Рог Роланда и меч Гильома - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Яснов cтр.№ 35

Прибыли они к сроку, стали постоем близ императорского дворца, и Гильом, сгорая от нетерпения, отбился потихоньку от братьев и поспешил в монастырь Сен-Дени, чтобы поспеть на торжество по случаю праздника. А там уже был и император, и его двор — вельможи, герцоги, пастыри и гости из разных земель.

Находился среди них и один знатный воин, которого звали Друэс. Решил он стать королевским меченосцем и только ждал удобного момента, чтобы подхватить королевский меч и тем заслужить расположение и благоволение Карла.

— Не трогайте меч, сеньор, — тихо сказал ему Гильом. — Я приглашен императором, чтобы стать рыцарем, поэтому за мной почетный долг пронести перед королем его оружие.

Друэс, измерив Гильома гордым и насмешливым взглядом, только рассмеялся в лицо юноше:

— Откуда ты взялся, недоросль? Станешь рыцарем — тогда и мечтай о королевском мече!

Ни слова не сказал в ответ Гильом.

Схватил он Друэса одной рукой за камзол, а другой — за штаны, поднял его на воздух, крутанул три раза над головой и с такою мощью отшвырнул в сторону, что тот ударился головой о колонну и простерся без чувств прямо у ног императора.

— Ах ты негодяй! — вскричал юноша. — Да не будь здесь нашего короля и знатных рыцарей, я бы тебе показал, что значит перечить моей воле!

Подошел он к императорскому мечу и с благоговением вынул его из ножен — озарился полутемный собор светом, будто две сотни свечей зажглось под его куполом.

— Что это за смутьян? — воскликнул Карл. — Откуда он взялся? Вижу я, он силен и хорош собою, но вовек не видал, чтобы на моих праздниках бывали такие чертовы созданья! Выгнать его из монастыря, а будет перечить — снести ему голову!

Смутились французы, никто не посмел затеять ссору с неведомым удальцом.

Тут вошел в собор граф Эмери, а следом за ним появились три его сына: у каждого — плащ на беличьем меху, каждый — красив и статен.

— Кто это к нам прибыл с такою пышностью? — удивился Карл.

— Это же граф Эмери Нарбоннский, — сказал один из его приближенных. — Привел он четырех своих сыновей — тех, что вошли в года и могут принять рыцарский сан, а младших оставил охранять Нарбонну. Вот тот белокурый отрок, на котором так ловко сидит плащ, — это старший, Бернар. За ним идут два других брата — удалые Эрнальт и Гарен. Перед вами же с мечом в руках стоит Гильом — такого храбреца, государь, не найти и в сорока империях. Коли станет он вам служить, то не будет ему ровни в вашем войске!

Тогда поклонились французы Гильому, а император поцеловал семь раз своего верного рыцаря Эмери Нарбоннского и сказал ему со слезами на глазах:

— Как я рад видеть вас, граф! Вы напомнили мне о Роланде и Оливье, о знаменитой Ронсевальской битве, про которую ныне сложено столько славных песен! Угодили вы мне, Эмери, откликнувшись на мой зов и поспешив на праздник с такими отважными отроками. Что ж, я готов посвятить их в рыцари и принять их в свою свиту.

— Спасибо, государь, — ответил граф. — Коль буду жив, отслужу вам за милость.

Подошел король к Гильому и поручил ему нести свой меч. Бернару достались королевские золотые шпоры, а графу Эмери — край роскошной мантии. После торжественного шествия началось веселье. Пришли в монастырь жонглеры, заиграли на арфах и виолах, а юнцы пустились в пляс — хохочут, резвятся, задевают столы ногами. Веселится вместе со всеми и Карл. Усадил он по правую руку своего любезного Эмери, долго расспрашивал его о Нарбонне, о графине Эрменгарде, что светла лицом, о младших сыновьях, о Роландовом Дюрандале и певучем роге Олифане, с которыми не расставался Эмери с того дня, как получил их из рук самого Карла Великого.

Тут подвели к Карлу одного бретонца — вряд ли кому доводилось видеть человека, столь страшного видом и безобразного лицом. Был бретонец крепок и коренаст, весь черен, волосы до пояса, а на темени — проплешина. Пришли с ним двое слуг: один еле тащил два огромных щита, а второй — три дубинки, что будут тяжелее копья.

— Да сохранит Создатель вас, король, и ваших вассалов! — сказал бретонец. — Я — самый лучший на свете боец на палках и пришел вызвать на бой любого из ваших французов. Уверен, не найдется среди вас никого, кто выдержит мои удары и снова поднимется на ноги!

Стали выходить французские рыцари — пятнадцать человек уложил на месте могучий бретонец; никто из них не мог похвастать, что хоть раз ударил соперника крепкой дубинкой.

Пристыдил бретонец рыцарей и совсем возгордился.

— Дрянной у вас народец, государь! Вижу, нет в Париже ни опытных бойцов, ни знатных юношей, что могли бы стать мне ровней в ратном деле!

— Позвольте принять вызов этого наглеца, — сказал наконец Карлу юный Гильом. — Хочу обменяться с ним пятком ударов.

— С Богом, — ответил Карл, — но, боюсь, придется вам несладко!

— Не страшитесь, государь, — вступил в разговор Эмери, — ручаюсь, что, коль не свалит мой сын бретонца, не завещаю я ему ни гроша, спорю с его нарядных штанов мех и пущу его в лохмотьях просить милостыню себе на пропитание!

Гильом только рассмеялся, услышав отцово напутствие.

— Эй, приятель! — крикнул он бретонцу. — Обернись и попробуй со мной сразиться!

Обернулся бретонец и улыбнулся во весь щербатый рот, увидев юного графа:

— Не смеши меня, малыш, и оставь в покое. Я же убью тебя одним ударом!

Гильом же, как велели законы поединков, принялся оскорблять противника, дразня его и растравляя в его душе злобу и ненависть.

— Ах ты сукин сын, — кричал он бретонцу, — смотри, какую ты наел себе харю, видать, зажрался, как старый кот. Но сегодня схватишься ты не с мышами, а с настоящим противником! Ужо обкорнаю твои усы и вспорю твое толстое брюхо!

Не выдержал бретонец — подхватил дубинку и так ударил ею о щит Гильома, что весь дворец затрясся, как при землетрясении.

Испугались французы, а Гильом и глазом не моргнул. Где бы ни оказалась дубинка его противника, там уже подставлен графский щит. Все пуще свирепеет бретонец, — того гляди, уложит юношу на месте, но тот всякий раз легко отскакивает вбок от удара, а сам уже готов нанести свой. Наконец ударил он противника по ногам, огрел его по пояснице — и рухнул бретонец на колени. Не успел подняться, а Гильом уже сгреб наглеца за рубаху, притянул к себе, а другой рукой схватился за его усы и выдрал их с кожей так, что обнажилась у того челюсть.

— Вот и остался ты без усов! — закричал Гильом. — Признавай свое поражение да поклянись мне при императоре, что ни с кем по гроб не будешь затевать потасовку, — тогда отпущу тебя с Богом!

Но бретонец от гнева уже не слышал ни слова. Снова ринулся он в бой и такой нанес удар французу, что тот уже счел себя погибшим. По счастью, лишь край дубинки слегка задел Гильома — ударил он в свой черед и с размаху угодил прямо в лоб противнику. А уж от такого удара нет защиты: пробила Гильомова дубинка голову бретонцу, только мозг брызнул во все стороны.