Рог Роланда и меч Гильома - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Яснов cтр.№ 10

Позвал Карл жонглеров, и те шумной толпой явились к его шатру. Кто в будничной рубахе до колен, чепце и мягких туфлях. Кто в серой куртке и красной накидке с желтой бахромой. Тот в одежде из разноцветных лоскутьев, у того — коврик на плече, у другого — большой кошелек на поясе: не скупитесь, рыцари, вы завоевали богатства, пусть и нам перепадет от ваших щедрот!

Запели флейты, зазвенели виолы, загундосили волынки и дудочки, залаяли собаки, закричали обезьяны, заверещали говорящие попугаи:

— Слава коррролю! Слава Каррррлу!

Вокруг королевского шатра расселось на траве разноликое воинство. Открыли представление эквилибристы — каждый в нарядном белом чепце, красной рубахе, подтянутой на бедрах, в коричневых штанах и белых башмаках. В минуту они воткнули в землю длинные тонкие шесты и укрепили их так, что шесты не могли наклоняться ни в ту, ни в другую сторону. Быстро натянули тонкий канат и принялись на нем вертеться и кувыркаться. То вдруг зацеплялись за него ногами, вставали в полный рост и быстрой побежкой совершали целое воздушное путешествие от одного шеста к другому.

Зрители с громким одобрением бросали акробатам мелкие денарии и тяжелые солиды, а рыцари побогаче, случалось, скидывали с плеч дорогой плащ и с восторгом кидали на зеленую арену.

На смену эквилибристам выбежал на луг веселый дрессировщик. Впрягшись в тачку и подрыгивал ногами, как норовистая лошадь, выкатил он перед публикой медведя в короткой рубахе с голубыми узорами и в капюшоне с бубенчиками. Медведь, потешно припав к волынке, исторгал из нее чудовищные звуки, вызывал у зрителей приступы громового хохота.

А потом начался шутовской турнир. Словно на боевом поле, с двух сторон бросились друг к другу два наездника. Вместо лошадей они оседлали больших белых собак, а сами рыцари, закованные в доспехи, с копьями наперевес, оказались потешными макаками. Одна обезьяна, как настоящий франк, была одета в полотняные панталоны, на которые свешивалась шелковая бахрома праздничной туники. На другой макаке был сарагосский шлем и крепкий сарацинский щит, подвешенный на шею. К ногам обезьян были прицеплены маленькие шпоры, которыми они нещадно кололи своих лохматых лошадей. Вот началась потеха! Всадники размахивали копьями, ударяли ими о щиты противника, гримасничали, стараясь посильней напугать друг друга, пока франкский рыцарь не вышиб, наконец, сарацина из седла, к невероятной радости всех присутствующих.

Завершал турнир дрессированный молодой лев, которого прислал в подарок Карлу африканский султан Абдуррахман. Лев, как человек, вышел на луг на задних лапах, приблизился к королю и поклонился ему до земли. Король засмеялся от удовольствия. Но в тот же миг глаза льва налились кровью; припав к земле и не обращая внимания на крики жонглеров, он угрожающе взревел и, ударяя себя хвостом по бокам, двинулся туда, где подле арены сидел на траве граф Ганелон. Тот побледнел и начал медленно вынимать меч из ножен.

Легкая тень бросилась наперерез льву. Зрители и ахнуть не успели, как львиная голова оказалась прижата к земле могучей рукой бесстрашного Роланда. Лев дернулся, а через минуту уже тихо мурлыкал, как большой котенок, уткнувшись в широкую ладонь своего победителя.

— Щенок! — процедил сквозь зубы Ганелон. — Опять ты унизил меня. Ну погоди же!..

Между тем шумные королевские войска уже двинулись в путь. Летним вечером подошли они к северным склонам высоких Пиренейский гор и встали лагерем при входе в Ронсевальское ущелье. Там, за ущельем, начиналась родина, начиналась милая Франция.

На вершине холма воткнул Роланд в землю королевский стяг. Вокруг него и расположились походные палатки императорского войска.

Ночь опустилась на землю. Скрылись во мраке горные отроги. Заволокло мглой холмы и расщелины. Спят французы. Не слышат, как под покровом ночи пробираются по ущелью сарацинские воины, осторожно скачут на быстрых скакунах. На каждом рыцаре латы и шлем, у каждого висит на шее легкий прочный щит, каждый сжимает в руке острое копье. Все препоясаны мечами, все настороже. Четыреста тысяч опытных бойцов разместились в засадах — кто за камнем, кто в кустах, кто за стволом дерева. Ждут, когда взойдет победная заря.

Этой ночью увидел Карл Великий во сне, будто стоит он у входа в ущелье, зажав правой рукой крепкое ясеневое копье. Схватился за копье граф Ганелон, трясет его, выдернуть хочет из руки Карла. Дернул Ганелон что есть силы — и вихрем взвились обломки под самое небо, словно души убитых героев взлетели в небеса.

Спит Карл, никак не может проснуться. Видит во сне, будто стоит он в своей молельне, в Ахене. Только хотел перекреститься, как откуда ни возьмись навалился на него медведь, рвет ему правое плечо, а сам — точь-в-точь царь Марсилий: одет по-сарацински, улыбается злобно.

Спит Карл, никак не может проснуться. Видит во сне, будто с высокой горы мчится на него леопард, нацелился схватить короля за грудь. Но выскочил из дворца борзой пес, ловкий и могучий, как королевский племянник Роланд. Отогнал пес от короля диких зверей, а медведю отгрыз правое ухо.

Спит Карл, никак не может проснуться…

Едва рассвело, огласили лагерь рога и трубы. Гордо скачет император перед своим войском, созывает франков на военный совет.

— Скалы здесь круты, а ущелья тесны. Должно нам оставить надежный заслон, чтобы прикрыть уходящее войско. Кого, господа, поставить нам во главе арьергарда?

— Поставьте, государь, моего пасынка! — сказал Ганелон. — Он — храбрейший из ваших вассалов, вот на кого вы можете положиться!

С гневом взглянул Карл на Ганелона:

— Вы, граф, сущий дьявол. Нет предела вашей злобе и злопамятству. А кто же пойдет с головными полками?

— А для этого дозора, — ответил Ганелон, — лучше всего подойдет Ожье Датчанин. Вот зоркий страж и опытный проводник!

Взглянул Роланд на Ганелона с неприязнью и гордостью:

— Благодарю вас, отчим, за добрый совет, который вы дали нашему королю. Вы избрали для меня арьергард? Что ж! Пока я жив, не потеряет государь ни коня, ни осла, ни мула — за каждого из обозных животных взыщу я плату с недругов мечом и копьем.

— Верно, — ответил Ганелон.

— Ах, предатель! — воскликнул Роланд. — Ты надеешься, что я уроню королевскую перчатку, как обронил ее ты от трусости, снедаемый страхом за свою подлую жизнь? Никто еще не мог упрекнуть меня в малодушии!

— Верно, — ответил Ганелон.

— Праведный король, — вскричал Роланд, — вручите мне свою перчатку в залог вашей веры в мою победу. Уж я не заслужу упрека, что уроню ее, как мой трусливый отчим. Пусть ваша перчатка будет мне защитой от сарацинского коварства!

— Верно, верно, — сказал Ганелон.

Опечалился Карл, мнет бороду, крутит ус, не хочет оставлять племянника в арьергарде.