Петля для губернатора - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Воронин cтр.№ 39

– А при чем туг Кацнельсон? – с самым невинным видом спросил Губанов, подавляя раздражение: доктор начал умнеть очень не вовремя. – Что-то я не пойму, к чему ты клонишь.

Маслов в явном замешательстве подергал себя за бороду и снова наполнил обе мензурки. Губанов удивился: он не заметил, когда успел осушить свою. “Контроль, подумал он. – Нельзя терять контроль, иначе из всего этого черт знает что получится”.

– К чему я клоню? – для разгона переспросил Маслов и снова принялся вертеть в пальцах мензурку. – Ты знаешь, Лешка, по-моему, этот твой Кацнельсон ворует. Точнее, уже украл. У меня память знаешь какая? У меня этот медицинский центр до сих пор перед глазами стоит, как живой. Я там каждый уголок облазил, все общупал, обнюхал… Австралийцы, сволочи, смеялись, предлагали на зуб попробовать. То, что строит твой семит, очень похоже на оригинал, но.., не то. Вернее, не совсем то. Как современная копия старинной картины: вместо холста – бортовочка, вместо натуральных красок – дешевая синтетика производства Ленинградской фабрики, вместо грунта вообще какой-нибудь клей…

– Вот не знал, что ты разбираешься в технологии живописи, – простодушно заявил Губанов. Он отлично понимал, о чем идет речь, но старательно оттягивал неизбежное.

– Я не разбираюсь в технологии живописи, – понемногу начиная свирепеть, негромко сказал Маслов. – Я разбираюсь в данном конкретном медицинском центре, и я прямо заявляю: в проект внесены значительные изменения. Для непосвященного они, может быть, и незаметны, но я каждый день натыкаюсь на что-нибудь новенькое. Меня оторопь берет, как прикину, сколько прикарманил этот еврей.

– Что, так много? – округлив глаза, ужаснулся Губанов?

– А может быть, ты ошибся? Я имею в виду, что в Австралию ты ездил уже давненько, мог что-нибудь забыть, перепутать… Памяти, знаешь ли, свойственно приукрашивать приятные воспоминания. И потом, ты видел полностью оборудованный, действующий центр, а тут голые стены в процессе возведения и эти красно-синие чучела, которые косят под турок…

Маслов тяжело помотал головой. Голова у него была забавная – лысая и косматая одновременно.

– Вот тебе – перепутал, – заявил он, выставляя перед собой костлявый кукиш. – Три метра тяжело перепутать с пятью, а украинский линолеум вряд ли сойдет за австралийский дубовый паркет.

– Ну, брат, это ты загнул, – добродушно сказал Губанов. – Тебе еще и паркет из самой Австралии подавай… Это же несущественно! И потом, прорабы всегда приворовывают. Если не дать прорабу украсть, он загрустит и уволится, а другой будет точно таким же, если не хуже. Ты же не станешь утверждать, что Кацнельсон – плохой прораб? Кроме того, если уж ты так хочешь взять его к ногтю, давай поднимем проект, смету.., что там еще бывает? Прямо так возьмем все бумажки в руки, рулетку возьмем, калькулятор, Кацнельсона с собой прихватим и пройдемся по всему зданию, посчитаем… Если окажется, что этот жидяра много украл, вытрясем из него все до копейки, снимем штаны и дадим пинка по голой ж… Лень, конечно, ерундой заниматься, но если ты настаиваешь…

– Ладно, – с подозрительной кротостью сказал Маслов, – пускай Кацнельсон – ангел с крылышками, а я дурак набитый. В конце концов, я действительно ни черта не понимаю во всех этих проектах и сметах. Но ты помнишь, что именно мы строим? Мы строим фешенебельный реабилитационный центр, то есть, говоря по-русски, шикарную клинику для алкашей и наркоманов, у которых денег куры не клюют. А я хожу по зданию и вижу, что высота потолков занижена, материалы используются те, что подешевле… Вот, – он обернулся и сильно постучал пальцем по оконному стеклу. Губанов невольно вздрогнул. – Ты чего вздрагиваешь? – немедленно спросил Маслов. – Ты же видел проект. Там написано: небьющееся стекло в алюминиевых рамах. А здесь обыкновенная каленая “пятерочка” в плохоньком пластике. Да богатый клиент только на окна эти посмотрит и сразу же плюнет и уйдет. Не веришь мне? Вот стул. Давай по стеклу шандарахнем? Что, не хочется?

Он залпом выпил спирт и тяжело замотал головой. Нормальный, в меру пьющий человек от такой дозы давно уже валялся бы под столом, откинув копыта. “Да, – подумал майор, – скифы мы. Да, азиаты мы. С раскосыми и, что характерно, жадными очами. Блок забыл упомянуть про загребущие руки и длинные языки. А может, и не забыл, а просто рифмы не нашел…"

– Или возьми оборудование, – шумно дыша открытым ртом, просипел Маслов. – Что я, медицинской техники не видел? Это тебе, братец, не архитектура, тут я любому сто очков вперед дам. Так вот, позавчера привезли оборудование, сгрузили в подвал, я на радостях сунулся смотреть, а оно все как есть “желтой” сборки…

Губанов вздохнул. Момент истины наконец наступил, и истина, как всегда, была неприглядна.

– Что ты говоришь? – воскликнул он, с трудом удержавшись от того, чтобы всплеснуть руками. – Но ведь закупкой оборудования занимался я! Лично!

Маслов замер, не донеся до рта сигарету, и некоторое время смотрел на Губанова слезящимися от спирта глазами.

– А ведь верно, – сказал он наконец.

– Странно, правда? – подлил масла в огонь Губанов. – Как это могло случиться, ты не знаешь?

Маслов наконец вышел из ступора, затянулся сигаретой и, развернувшись вместе с креслом, стал смотреть в окно.

Будь на его месте любой другой человек, Губанов читал бы его мысли, как открытую книгу, но Маслов всегда поражал его сочетанием мощного интеллекта с инфантильной наивностью старой девы. Теперь он, похоже, начал стремительно терять былую невинность, и это был очень опасный момент: запутавшись в собственных сомнениях, доктор мог выкинуть что-нибудь неожиданное, ни с чем не сообразное и даже, черт подери, губительное.

– Значит, самый большой дурак во всей этой истории все-таки я, ^– сказал наконец Маслов, глядя в окно, за которым рокотал бульдозер и, захлебываясь, стрекотал отбойный молоток.

– Самый большой, как ты выражаешься, дурак в этой истории – мой тесть, – отозвался Губанов. – А ты вовсе не дурак, поскольку, даже не имея на руках бумаг, сумел обо всем догадаться. А если ты еще догадаешься промолчать и не афишировать свои открытия, то будешь не просто умницей, а богатым умницей.

– Ну, это понятно, – довольно равнодушно сказал Маслов. – Это, прямо скажем, само собой разумеется. Но какая же ты все-таки сволочь, Лешка! Полгода водил меня за нос, как щенка…

– Брось, Серега, – Губанов перегнулся через стол и дружески похлопал его по костлявому предплечью, – не усложняй. Зачем тебе была лишняя головная боль? А так, как в “Поле Чудес”: угадал слово – получи приз.

– И большой приз? – дернув бородой, поинтересовался Маслов, все еще глядя в окно.

– Пятьсот штук, – сказал Губанов.

Доктор задумчиво повращался в кресле, дернул себя за кончик правого уса, поправил на переносице очки и спокойно сказал:

– Миллион.

Губанов ухмыльнулся. В последнее время его всегдашняя нагловатая ухмылка появлялась на лице довольно редко, но сейчас она заиграла на губах с прежней неотразимой силой. Доктор принял правильное решение, теперь оставалось только обломать ему рога.