Упасть в облака - читать онлайн книгу. Автор: Светлана Слижен cтр.№ 13

Бабушка выла на похоронах, похоже, не отдавая отчета в том, что именно она кричит: «Кто же меня будет теперь гонять-то-о-о-а-а? От кого же я буду бегать и прятаться-а-а-а-а?» Тогда Вера не совсем понимала, о чем это она.

Следующие десять лет баба Даша прожила в квартире одна, и хотелось верить, что это были ее лучшие годы. У нее постоянно кто-то гостил: соседи, дети, дальние родственники, внуки и даже их друзья. К бабуле можно было заглянуть в любое время, и через пять минут стол был накрыт – сиди, общайся, тепло, вкусно, это же лучше, чем сходить в кафе, которых тогда и было-то не так много. Поэтому всю вторую половину Вериной школьной жизни в морозные или дождливые вечера она с подругами часто подолгу сидела у бабы Даши.

Вот и сейчас Наталья и Алекса пришли всего на пару часов, чтобы совместно ударными темпами помочь вытащить все вещи на просушку, но до боли знакомый взгляд бабы Даши с фотокарточек втянул в ностальгию и их.

– Да-а-а, она была настоящая, теперь таких не делают, – сказала Наталья. – Сколько ее уже нет?

– Да столько же, сколько Машке сейчас – четырнадцать. Они же в один год: одна ушла – другая пришла.

– Точно, – подхватила Алекса, забирая у Веры фотокарточку. – Четырнадцать лет уже… Помню, когда ни приди, она всегда встречала чем-то вкусненьким.

– Угу, – Вера взяла другую черно-белую карточку с резным белым краем. – Сама всегда не доедала, чай себе по сто раз один и тот же в чайнике заваривала, пока плесень по стенкам не пойдет. А для гостей – всё самое лучшее на стол. Я всегда удивлялась, как у нее это получается: едва услышит звонок – одной рукой дверь открывает, а другой – уже ставит на плиту сковороду. Мне кажется, она всю жизнь жила впроголодь и не могла поверить, что гость может реально не хотеть есть. Для нее накормить пришедшего, по любой причине, хоть раковину чинить – это как «зд-расьте» сказать, как же без этого!

– Да, первый вопрос всегда был: «Исть будешь?» – Наталья точно передала интонацию бабы Даши.

Подруги грустно заулыбались.

– И отрицательные ответы не принимались. А к мужикам у нее другой вопрос сначала был, помните? – спросила Алекса.

– Ага. «Водку будешь?» – снова сымитировала бубулю Наталья.

– Да… При этом она имела в виду любой крепкий алкоголь, который был в доме, – уточнила Вера. – Мы с Андреем несколько раз успели к ней зайти…

И она каждый раз с порога спрашивала его: «Водку будешь?» Он сначала стеснялся и говорил: «Нет, спасибо». Она тут же его хвалила: «Молодец!» и сажала за стол «исть». Но вскоре он заметил, что можно ответить и по-другому: «Да, спасибо», – и реакция все равно будет абсолютно такой же! Так же искренне баба Даша скажет «Молодец!», так же усадит за стол, только еще и запотевшую бутылку на него поставит.

– Да уж… Вековая «мудрость» русских баб – принимать и хвалить мужчину, как бы он ни поступил, – на глаза Натальи тоже навернулись слезы.

– Хотя следование этой мудрости и не сделало ее собственную жизнь счастливой, – вздохнула Вера.

– А помните, как мы попались, когда она спросила нас: «Омлет с ветчиной будете?» – решила перевести воспоминания в более веселое русло Алекса.

Подруги засмеялись. Им было лет по четырнадцать, они были жутко голодные, а у бабы Даши, видимо, холодильник был совсем пустой – только яйца да сало, вот она и предложила гостям омлет с ветчиной. Городские девчонки сразу представили себе пухлый бледно-желтый блин с кусочками подкопченного мяса, и согласились. Баба Даша с азартом вынула из морозилки идеально белый, без единой розовой прослойки шматок сала и ловко отрубила от него пять-шесть брусочков размером с кусок пастилы каждый, бросила их на сковороду, с шумом там погоняла, и когда они, остекленевшие, запрыгали в шипящем жиру, она разбила туда три яйца, сразу же спекшиеся в белые и желтые корки. Это плюющееся жирным огневом блюдо прямо в сковороде бабуля подала девчонкам с толстыми кусками хлеба, а сама, довольная, села рядом с ними, чтобы наблюдать, как они сейчас с аппетитом все это навернут. И вот подруги, чувствуя себя неблагодарными гостями дикого племени, которое ждет от них совершения непонятного тошнотворного обряда, тянули время и заводили разговоры на отвлеченные темы, а сами тем времени выковыривали из сковороды коричневые закорючки из белка и желтка, съели весь без остатка хлеб и попытались незаметно отодвинуть куда-нибудь подальше все еще шипящую «пастилу».

– Но бабу Дашу не проведешь! – продолжала сквозь хохот подруг Алекса. – Она Верку за руку хвать: «Ты что же это самое вкусное-то оставила!» Сама взяла ломоть черного хлеба и давай его наворачивать, макая в эту жижу.

– Я как вспомню, как она брусочки прозрачной «ветчины» хрумкала, будто огурцы в жару, мне до сих пор плохо становится, – скривилась Наталья.

Это правда, все бабушкины блюда были напрочь лишены тощего изящества, болезненной утонченности – только сытая простота: пухлая ажурность блинов, жирная сочность борща с пережарками, честная густота мясной подливы или разрывающая пироги щедрость начинки. Она не могла, как Татьяна Александровна, подмешавшая в Верину родословную нежизнеспособной интеллигентности, из ста граммов мяса сотворить ведро восхитительного соуса, в котором измельченная до молекул говядина выступала лишь в роли ароматизатора. Любой праздник требовал блюда из мяса, и баба Даша щедро рубила в сковороду только его, боясь испортить даже луком. Это вынуждало ее экономить еще больше и меньше есть в будни, но по-другому она не умела. Она столько души вкладывала в готовку, что это с лихвой возмещало продуктовый дефицит, сопровождавший ее всю жизнь по причине проблем то в семье, то в государстве.

Живя в СССР, баба Даша часами отстаивала в очередях по несколько раз подряд и умудрялась принести продуктов на всю родню, хотя иной раз давали всего по килограмму в одни руки. Но бабушка так искренне говорила продавцу, что внучата умаялись стоять рядом с ней и «вона, вишь, бегают у качелек», указывая на совершенно незнакомых играющих вдалеке детей, что ей верили и давали столько килограммов, сколько детских голов могли насчитать. В годы сухого закона и в голодные постперестроечные она варила самогон, который, в отличие от ненадежных ассигнаций, был проверенной временем валютой.

– Нда…

Вера взяла в руки следующее фото, на котором баба Даша, совсем молодая, стояла в ряд с другими родственниками вдоль деревянного забора, из-за которого выглядывал бревенчатый дом с резными наличниками, – тогда было смешно, а сейчас грустно… бабуля была голодная и последние три яйца нам отдала. А сколько раз было за нее неловко, как ляпнет что-нибудь…

– Да-да, – подхватила Наталья. – Помните, как мы долго шли по длинному переходу в метро и она заголосила: «Чой-то мы так долго идем? Девки, признайтесь, вы заблудились!»

– А в кафе, в кафе, помните? – взяла у Веры из рук фотографию Алекса. – Ну, когда мы с рынка ехали?

– Это когда мы все вот с такими сумками тащились?

– Ага, а у бабы Даши еще баулы какие-то неподъемные к спине были привязаны.