Генералы песчаных карьеров - читать онлайн книгу. Автор: Жоржи Амаду cтр.№ 18

– Не хотел бы плавать?

– Там видно будет… Мне и здесь неплохо. От добра добра не ищут.

– А вот я бы пошел в матросы. Как здорово лазать по мачтам!.. А когда шторм!.. Помнишь ту историю – Профессор нам читал? Ну, как они попали в ураган? Красота!

– Да, здорово…

Педро стал вспоминать историю Профессора. А Долдон подумал: дураком надо быть, чтоб по своей воле уехать из Баии. Вот он подрастет немного, и начнется расчудесная жизнь портового молодца: нож за поясом, гитара за спиной, красотка на пляже. Чего еще надо? Вот жизнь, достойная мужчины.

Они подошли к воротам седьмого пакгауза. На ящике сидел Жоан де Адан, чернокожий грузчик-силач, принимавший участие во всех забастовках, гроза и предмет восхищения всех портовых докеров. В зубах трубка, мышцы чуть не рвут рубаху.

– Кого я вижу?! Долдон! Капитан Педро!

Он неизменно называл Педро капитаном и любил поболтать с ним. Подвинувшись, Жоан де Адан уступил Пуле краешек своего ящика, Долдон пристроился на корточках. Рядом продавала апельсины и кока́ду старая негритянка в ситцевой юбке и цветастой блузе с квадратным вырезом, открывавшим не по годам упругую грудь. Долдон, сдирая кожу с апельсина, покосился на нее:

– Тетушка, а ты еще ничего, верно?

Торговка улыбнулась:

– Полюбуйтесь-ка на нынешних, кум Жоан! Никакого почтения к старшим. Где это видано, чтоб такой сосунок заигрывал со старой перечницей?

– Наговариваешь на себя, тетушка, клевещешь. Ты вполне еще сгодишься…

Негритянка захохотала от души:

– Я давно уж закрыла лавочку, Долдон. Года мои вышли. Вот хоть его спроси. – Она показала на грузчика. – Я его помню, когда он был мальчишкой вроде тебя, а уж устроил первую в порту забастовку. В те времена никто еще не знал, что это такое и с чем ее едят. Помнишь, кум?

Жоан де Адан кивнул и, прикрыв глаза, предался воспоминаниям о давних временах, когда он возглавил первую стачку портовиков. В порту он был одним из самых старых докеров, а так поглядеть – не скажешь.

– Седому негру – в обед сто лет, – сказал Педро.

Торговка сняла косынку: голова ее была совсем седой.

– Вот потому ты и ходишь в этой тряпке, – поддел ее Долдон.

– Помнишь Раймундо, тетушка Луиза? – спросил Жоан.

– Какого? Белобрысого? Который погиб во время забастовки? Еще бы не помнить! Он ведь каждый день приходил ко мне поболтать… Ох и языкастый был парень!

– Его убили вот здесь, на этом самом месте, когда конная полиция ринулась на нас. – Жоан де Адан поглядел на Педро. – Ты разве никогда не слыхал о нем?

– Никогда.

– Тебе в ту пору было четыре года. Целый год потом ты мыкался от одного к другому, потом исчез куда-то, и узнали мы про тебя, уже когда ты стал вожаком «генералов». Да я не сомневался, что ты не пропадешь. Сколько тебе лет сейчас?

Педро погрузился в вычисления, и Жоан сам ответил на свой вопрос:

– Пятнадцать или около того. Правильно я говорю, кума?

Луиза кивнула.

– Когда захочешь, приходи в порт работать. Место твое всегда будет тебя ждать, – продолжал негр.

– Какое еще место? – спросил Долдон, потому что Педро от изумления лишился дара речи.

– Место его отца, Раймундо, который погиб, борясь за народ и за его права. Настоящий был человек. Один десятерых нынешних стоил.

– Раймундо – мой отец? – переспросил Педро, что-то смутно слышавший об этом.

– Да, он твой отец. В порту звали его Белобрысым. Ты бы послушал, какие речи произносил он перед началом забастовки, – нипочем не поверил бы, что это простой грузчик. Он погиб – полицейские застрелили. Ты можешь занять его место.

Педро что-то чертил веткой по асфальту.

– Почему ж ты никогда не говорил мне об этом? – вскинув глаза на старика, спросил он наконец.

– Ты мал был. А теперь становишься мужчиной… – расхохотался тот.

Педро тоже засмеялся: приятно и лестно было узнать, что отец его славился храбростью и силой.

– А мать мою ты не знавал? – спросил он, точно не сразу решившись выговорить эти слова.

Жоан помедлил с ответом:

– Нет. В ту пору, когда мы с Белобрысым познакомились, у него жены не было. А сын был.

– Я с ней знакомство водила, – подала голос торговка. – Не женщина была, а загляденье. Красотка! Ходили слухи, что она родом из богатой семьи, из тех вон кварталов. – Старуха показала в сторону Верхнего города. – Еще говорили, папаша твой выкрал ее из дому. А умерла она, когда тебе и шести месяцев не сравнялось. Раймундо в ту пору работал на табачной фабрике в Итапажипе. Потом только в порт перешел.

– Как захочешь – только слово скажи… – повторил старый грузчик.

Педро кивнул, а потом спросил:

– Лихая, наверно, штука эта забастовка, а? – И, внимательно выслушав рассказ Жоана, сказал: – Я бы хотел тоже устроить такое. Замечательная штука.

К пристани подходил пароход, и Жоан де Адан поднялся:

– Сейчас пойдем грузить «голландца».

Пароход, гудя сиреной, подваливал к причалу. Отовсюду потянулись к пакгаузу грузчики. Педро Пуля глядел на них любовно: его отец был такой же, как они, и погиб за них. Вот они идут – белые, мулаты, негры; негров особенно много. Сейчас они заполнят трюм мешками какао, кипами табака, тюками сахара и всем, чем еще знаменит их штат, пароход повезет эти товары в дальние страны, а там такие же грузчики – быть может, и среди них найдутся высокие и светловолосые парни – спустятся в трюм, разгрузят корабль. Его отец был одним из грузчиков, только сейчас узнал он это. Его отец, взобравшись на ящик, произносил речи, и дрался с полицией, и был застрелен насмерть, когда кавалерия атаковала забастовщиков. Как знать, вдруг кровь отца пролилась на том самом месте, где он стоит сейчас? Педро поглядел себе под ноги, на асфальт, – может быть, под ним текла кровь, хлынувшая из тела отца? Стоит ему только слово сказать – и он займет его место, и станет грузчиком, и будет таскать ящики и кули, каждый килограммов по шестьдесят. Ох, не даром достаются им деньги. Что ж, он тоже может устроить забастовку, и сражаться с полицией, и умереть, отстаивая права своих товарищей. Вот тогда он и отомстит за отца. (Педро довольно смутно представлял себе, о чем идет речь.) Он представил себе забастовку, схватку с полицией; улыбка появилась у него на губах, заиграла в глазах.

Долдон, доедавший уже третий апельсин, вернул его к действительности:

– Ты о чем задумался? Больно давно все это было, братец.

Старая негритянка ласково оглядела Педро:

– Вылитый отец. Только вот волосики кудрявые – в мать. Если б не этот рубец у тебя на щеке, похож был бы на Раймундо как две капли воды. Красавец был…