Мед багульника - читать онлайн книгу. Автор: Татьяна Свичкарь cтр.№ 51

читать книги онлайн бесплатно
 
 

Онлайн книга - Мед багульника | Автор книги - Татьяна Свичкарь

Cтраница 51
читать онлайн книги бесплатно

Но войти в число гостей Юрия Григорьевича — и по-доброму сидеть с ним за чаем — на это у неё тоже сил не было. Может, она когда-нибудь и поднимется до таких высот — лишь бы видеть того, кого любишь… Но сейчас так невозможно было.

А значит — надо уехать далеко, на другой конец города, и адреса не оставить.


Всё уже случилось, и надеяться было не на что.

Она открыла окно и долго стояла, глядя в ночное небо. Двор тёмный — пустырь, и звёзды видны ярко. Но был апрель, а не август, они не падали, и даже желание загадать — нельзя.

Но всё это — весенний сырой воздух, и яркое звёздное небо — были так хороши, что сквозь — как она думала — безнадёжность в её душе — всё же властно приходила мысль, что мир прекрасен, и стоит жить хотя бы ради этой его прелести.

Сыр с плесенью

Стояли те последние мартовские дни, когда на дорогах ноги вязнут в грязной снежной каше, а ледяной дождь сменяется мелким снегом.

ые хлопья снега, то моросит легом.

<Дефект распознавания скана>

Такая погода напоминает Великую Субботу, когда даже верные ученики Христа замерли в сомнениях и тревоге: воскреснет ли Он? И хотя знаешь, что Пасха вот-вот, и скоро от этих грязных сугробов не останется и следа, но где-то в душе — не веришь, что весна на пороге.

Коты наши поочередно вспрыгивали в распахнутый проём форточки и замирали — изучая улицу, напряженно подняв хвосты.

— Ну, куда, куда понесли свои мохнатые абрикосы? Дождь там, — говорила мама.

И коты возвращались — дремали на столе, ловя тепло от батареи и лампы, возле которой я читала. Потом укладывались на постель, величественно и сонно жмурились и засыпали под шум дождя.

Запел сотовый телефон. Я люблю его голос — потому что мой номер не знает никто, кроме друзей. На этот раз звонила школьная подруга.

— Я к тебе приеду?

— Конечно, — отвечаю я.

И только потом думаю, что добираться ей ко мне двумя автобусами, а дело к вечеру, и этот дождь…

— Мне такое тебе надо рассказать, — почти поет она.

— Отпрашивайся тогда у домашних с ночевой…

— Там посмотрим, — говорит она и отключается.

Спустя час я открываю дверь — и не узнаю её. Мы дружим… Боже мой… с восьмого класса. И сейчас, на пятом десятке, мне кажется, что мы снова — в том же восьмом. Она отряхивается от дождя. Белокурые волосы, как у девчонки, распущены по плечам. Алая куртка — цвет тюльпанов, которые скоро, не смотря ни на что — зацветут.

— Сразу сядь, — говорит она, — потому что я тебе такое расскажу-у-у..

— Подожди, раздевайся, я налью тебе чаю… Ты промокла? Как ноги? Снимай сапоги и засовывай их под батарею.

— Ты думаешь — я из дома? Ха! Я не из дома, и не домой…

Она вынимает из пакета одно за другим.

— Конфеты вот… Пицца, сунь в микроволновку. Это сыр с плесенью, ты не смотри — это не вредная плесень, такая специальная, пищевая… Этот сыр хорошо под белое вино…

— Сейчас принесу. И бокалы.

Мы колдуем над столом в четыре руки — творим праздник… И вот все разрезано, разлито, дымится… Она закидывает руки за голову:

— Я влюби-и-илась…  — говорит мечтательно, и время снова тает, тает.

Она первой из нашего класса вышла замуж.

— Правильно, — сказал кто-то из школьных красавиц полураздраженно-полузавистливо. — Такой, как она, надо торопиться — пока берут.

Почему ее хаяли? Или это я смотрела на нее пристрастными, любящими глазами? Другие видели простенькое личико, полноту. А мне, если сравнить человека — с вещью, первое что на ум пришло бы — печка. Возле нее было тепло.

И до замужества ее, и после — как я любила бывать у нее в гостях! Они с Сашей строили дом — упоенно. Будто взяли девизом афоризм — о доме, дереве и сыне.

Новоселье. Мы сидим под яблонями, и Саша качает на коленях Максимку. А она склонилась над моим плечом — разливает чай, нарезает горячий еще пирог с антоновкой. Мы будем сидеть долго, и Саша унесет ребенка спать, а мы еще будем говорить. Только с ней я могу быть откровенна, как с самой собой. И только со мной она говорит — будто с зеркалом.

Зрелость ей шла. Она стала одеваться со вкусом, много путешествовала, и очень целенаправленно. За год знала — что хочет посмотреть в следующий отпуск. Привозила множество фотографий. И, бывало, альбомную страницу по часу не перевернет — пока во всех подробностях не расскажет об изображенном на снимках. О музеях, набережных, кафе чужих городов.

Саша не ездил с ней — свою не любовь к перемене мест, оправдывая тем, что хозяйство нельзя бросать. И вот…

— Я влюбилась, — говорит она, и смотрит на меня голубыми глазами.

Помню — школа, весна — и вот такие же прозрачные глаза у нее были. Первые цветы, теплый ветер — все звало на улицу. Не то, что решать задачи, но даже списывать у меня она не хотела… ей было не до того. И теперь тоже.

— Я влюбилась в него в детстве. Ты понимаешь, что это такое — любить с детства?

— А почему же вы с ним тогда не…

— Потому что я была — дура. Думала: мужа буду выбирать, как сапоги. Чтобы был серьезный и надежный… Но ты представляешь, что такое — сто лет прожить серьезной жизнью? Удавиться хочется. На меня в один миг такая тоска нахлынула… И тогда я нашла его в Интернете. Написала: «Привет». Только «Привет» — и все — понимаешь? Одно слово. А он как будто ждал. Взял и приехал. Бросил жену и дочку, и приехал. Понимаешь, сразу…

— И что он сказал им: «Ухожу к любимой женщине»?

— Нет, пока сказал: «В командировку еду». Ты подожди… не суди… — торопится она, — Мы сняли домик на турбазе… Понимаешь… такого в моей жизни никогда не было. Это… какой-то… фейерверк… Фейерверк счастья. Этот сыр тоже он привез… И я ведь теперь… не могу… вернуться… не могу видеть мужа.

Если я маме об этом скажу, она меня убьет! Как можно так, словно в пропасть шагнуть… Мама меня от этой пропасти начнет оттаскивать. Но если б она задумалась, каково это — жить без любви! Каждый сам по себе. Я будто стояла лицом ко всему миру — одна. А Сашка лежал себе где-то там, за моей спиной и смотрел телевизор. Он даже не задумывался — насколько никчемно проходит жизнь перед телевизором. Ему даже страшно не было… А я все время одна.

Ее рука лежит на столе передо мной. Перебирает, трет в пальцах кусочек окаянного этого сыра с плесенью. Зеленеют пальцы, приобретая мертвенный оттенок.

Я вспоминаю, как в школе гадала ей по руке. На уроке физики.

Физик был молодой, талантливой, жил своей он наукой. Но совершенно не умел найти с классом общий язык. Начинал увлеченно рассказывать что-то сложное — видел, что не понимают и не слушают. Краснел, пытался прикрикнуть на нас — тонким, детским каким-то голосом… И видел, что его опять-таки не слушают, и не боятся его гнева. Махал рукой… Если бы мы знали, что и четырех лет пройдет, как посадит он в машину попутчиков, и один из них накинет ему удавку на шею… Если бы знали — были бы к нему добрее?

Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению Перейти к Примечанию