Варвар 2. Исступление - читать онлайн книгу. Автор: Анастасия Шерр cтр.№ 4

— Давай, сука, заглатывай!

Та, плача и давясь, безропотно отрабатывала деньги, а вторая сползла ниже, пристроилась рядом с подружкой и медленно провела языком по яйцам. По телу прошла предоргазменная волна, и Хаджиев, запрокинув голову, закрыл глаза.

Кончая, видел её лицо. Улыбалась. Кусала губы и закрывала глаза, а ему хотелось, чтобы смотрела. Чтобы не отводила от него взгляда…

А потом исчезла. Осталось только ощущение гребаной пустоты и звуки причмокивания, исходящие от девок, что облизывали его хер, как леденец.

— Свободны.

Молча поднялись, похватали свои вещи и бросились к двери, а Марат сел на кровати, схватился за голову. В сознании всё ещё пролетали картинки, которые видеть совсем не хотелось. Так только хуже. Больнее.

В коридоре встретил Ахмеда, который, проводив шлюх, ждал дальнейших указаний.

— Ты свободен на сегодня. Можешь ехать домой.

— Спасибо. А вам время ужинать, Марат Саидович. Уже всё накрыто.

— Я не голоден.

Ахмед не спеша следовал за ним, и Хаджиев начал раздражаться.

— У вас же режим, Марат…

— Я сказал, не голоден, блядь! — заорал, поворачиваясь и хватая парня за глотку. — Ты меня не слышал?!

— Я понял, Марат Саидович… Понял, — захрипел тот и отскочил в сторону, когда Хаджиев разжал пальцы.

— Проваливай!

Проходя мимо её комнаты, замедлил шаг, а после замер у двери. Рука сама потянулась к ручке, и её запах, едва уловимый тут же заставил рецепторы среагировать.

Здесь он почему-то запретил убираться. Наверное, знал, что однажды зайдёт сюда, захочет почувствовать её.

Хреново это. Очень. Так Марат около месяца ходил на то самое место в саду, пока дождь не смыл кровь. Он до сих пор заставлял себя жить в этом проклятом доме. Теперь вот ещё одна комната-призрак появилась.

Закрыл за собой дверь, прошёл к кровати. На подушке всё ещё оставалась вмятина, где лежала Снежана, и он не смог удержаться. Прилёг рядом. Внимание привлекла какая-то тряпка на покрывале. Видимо, выпала, когда собирали вещи.

Взял её, и грудная клетка вздрогнула от нервного смеха. До боли знакомые белые трусы. Скромные, не такие, как носят шлюхи.

— Белоснежка… — намотав их на пальцы, крепко сжал кулак. — Дрянь. Какая же ты дрянь, Белоснежка, — и, приспустив штаны, взялся за член.

По телу прошли судороги удовольствия, почти как тогда… Когда он снимал с неё эти трусы. Движение взад-вперед, и яйца свело от предвкушения ещё не забытого кайфа.

— Твою мать…

* * *

Звонок с засекреченного номера поступил уже после полуночи. Быстро выбежала из детской, чтобы не разбудить Виталика, и уставилась на экран. Кто бы это мог быть? Мой номер имелся только у Али и… Нет, Марат не позвонит.

— Алло, — ответила несмело, отчего-то ощущая тревогу.

А в ответ тишина… Странная тишина, пугающая.

— Я слушаю, — повторила чуть громче, но звонивший продолжал молчать. — Марат… Это ты?

Из динамика донёсся какой-то шорох, и звонок завершился. И что это было? Вернее, кто? Хаджиев не стал бы. Или всё же… Нет, скорее всего, просто ошиблись номером. В конце концов, у Марата и без меня полно дел. Да и незачем ему мне звонить.

Но всё-таки задумалась. Что было бы, позвони он? Смогла бы сказать о беременности? Нет. Ни за что. Это мой малыш, я выстрадала его. И никому отдавать не собиралась. Даже Марату. Возможно, это эгоистично и подло… Да, так и есть. Но я так хотела этого кроху… Он ведь мой. Я его выношу, я рожу, а значит, только я имела на него право.

Но в душе шевельнулся тихий протест. Еле ощутимый, но всё же… На минуту представила улыбку Марата, ту самую, искреннюю… Интересно, каким отцом он был бы?

* * *

— Осторожнее, — толкнув дверь ногой, Али осторожно занёс свою ношу.

— Ой, а мы что, дома уже, да? — девушка пьяно икнула, прикрыла рот ладошкой, и захихикала.

Не удержался, сам улыбнулся.

— Пойдём, уложу тебя спать, маленькая пьяница.

Он с удовольствием сейчас уложил бы её на свой диван и преподал бы урок, что нельзя быть такой пьяной и в то же время красивой на руках мужчины. Нельзя быть такой доступной, когда у мужика крышу рвёт…

Но снова сдержался. Лишь уложив её на кровать, провёл рукой по обнажённому бедру и сглотнул, смачивая пересохшее горло.

— Красивая… Ты очень красивая, Тая. Если бы ты знала, как я тебя хочу, — прошептал в полумраке и выпрямился, чтобы уйти, но девушка вдруг схватила его за руку.

— Подожди… Не уходи. Останься со мной… — прошептала тихо.

— Тая…

— Мне очень одиноко.

Рванув пуговицы на рубашке, откинул одеяло, которым она хотела прикрыться, и тут же набросился на её губы. Влажный, сладкий поцелуй походил на секс. Такой же горячий, от которого всего его скручивало. Впервые ощутив вкус её губ, понял, что больше не будет спать один. Ни за что.

С трудом нашёл в себе силы, чтобы оторваться от неё, навис сверху.

— Ты уверена? Потом не смогу остановиться, — и он не лгал. Не сможет.

Тая лишь сверкнула в полутьме своими кошачьими глазами и притянула его за шею к себе.

Её тело извивалось под ним, а каждое касание било током. Казалось, вот-вот искры полетят. Быстро стаскивал с неё тесное, ставшее ненавистным платье, и опасался, что девушка передумает. Он бы не выдержал.

Но она не оттолкнула его, не испугалась. Лишь тихо ахнула, когда своей плотью коснулся её лона, и выгнулась, когда начал протискиваться в неё.

Маленькие соски на упругих, небольших грудях скукожились от возбуждения и касались его кожи, вызывая внутри такую бурю, что кружилась голова. Каждое её движение сводило с ума и лишало остатков разума, а эрекция, что уже давно не оставляла в покое, достигла пика, стала каменной.

— Я согласна… — прошептала его имя, раздвигая ножки шире, приглашая в себя. — Только не делай мне больно.

— Расслабься. Я не причиню тебе вреда, — приподняв её за ягодицы, надавил и протолкнулся внутрь. Выпил крик, накрыв своими губами её губы, и застонал от её тепла и упругости. — Моя теперь. Моя Тая…

Наблюдая за пробуждением Таи, Али медленно перебирал её волосы, что черным снегом рассыпались по его груди. Что-то новое в нём проснулось. Что-то, чего раньше в себе не обнаруживал. Дикое и необузданное. Алчное и ревнивое. Оно пожирало остатки разума и завладевало им полностью. Это не страсть, не симпатия, не то, что было тогда… Когда он нёс избитую девочку на руках и ненавидел ублюдочных тварей, сотворивших это с ней. Не жалость к тощей, несчастной девчонке. Это что-то большее.