Игги Поп. Вскройся в кровь - читать онлайн книгу. Автор: Пол Трынка cтр.№ 19

Рон Ричардсон был неглупый интеллектуал, но тоже не от мира сего. Бабушка Рона Эштона прозвала его Безумным Профессором: он постоянно возился с какими-то устройствами, пытаясь починить то, что восстановлению не подлежало. Он работал с «трудными» детьми в бедной части Ипсиланти, но быть «вожатым» The Psychedelic Stooges было, пожалуй, посложнее. Перебравшись вместе Навзикаей и всей командой в Тоуд-Холл, деревенский дом на Вриланд-роуд в Ипсиланти, Ричардсон тщетно пытался справиться с бесконечными жалобами соседей на шум, оклеивая стены картонными упаковками из-под яиц. Рону казалось, что вся банда живет на его учительскую зарплату, хотя Джим вроде бы зарабатывал что-то как официант в ресторане, а Рон Эштон служил продавцом в местном хипповом магазинчике «Краски воображения» (“The Pigments of the Imagination”), где в основном, обкуренный, добродушно наблюдал, как покупатели обчищают полки. В конце концов терпение Ричардсона лопнуло. Как-то раз, когда их с Навзикаей еда в очередной раз исчезла из холодильника, он решил перекрыть отопление, пока преступник не признается. Вместо этого Игги взял микрофон и вместе со всеми стал распевать: «Долой Безумного Профессора!» «Они доводили меня, – говорит профессор, – и я вышел из себя». Случай, однако, имел немаловажные музыкальные последствия: как сказал впоследствии Джим Остерберг, это пропущенное через усилитель хоровое пение впервые вывело Stooges на мощный, угрожающий музыкальный грув. Это новое открытие совпало с влиянием Джима Моррисона: Остерберг был восхищен его пьяным выступлением в Мичиганском университете 20 октября 67-го, когда он «рычал, как горилла, и бесил студентов». Провокативные повадки Моррисона убедили Джима, что он тоже может быть вокалистом, и побудили переключиться на более традиционный состав инструментов, с Роном на гитаре и Дэйвом Александером на басу.

Несмотря на всю свою безбашенность, Джим Остерберг был достаточно разумен и уже нашел человека на смену Безумному Профессору в лице Джимми Сильвера. Близкий друг Джона Синклера, Джимми происходил из талантливой интеллигентной еврейской семьи – его отец работал в админстрации президента Джонсона помощником советника по здравоохранению, и сам он приехал в Анн-Арбор учиться в Школе общественного здравоохранения Мичиганского университета. Рон Ричардсон уже обращался к нему за помощью, но получил отказ. Вокалист, однако, оказался настойчивее. «Он умудрился убедить меня, что я стану частью его великой миссии». Первым заданием Сильвера было сообщить своему предшественнику, что его услуги больше не нужны, – а также уговорить его оставить для нужд группы свой автофургон Plymouth Washer Service. Профессор был счастлив избавиться от бремени и с радостью согласился.

Умный, энергичный, харизматичный Джимми Сильвер, которому помогала жена Сьюзен, оказался идеальным руководителем для команды. Относился он к ним по-отечески и мог как-то организовать. Научился разруливать сложные взаимоотношения со «старшими братьями», МС5, и уговаривать сомневающихся местных промоутеров устраивать концерты своим подопечным. Он занимался даже вопросами питания – посадил всю компанию на здоровую макробиотическую диету, которой придерживались они с женой. Но все же приходилось нелегко: «Все равно что котов пасти, – вспоминает он. – В большинстве вопросов они были совершенно незрелыми. А алкоголь и наркотики это только усугубляли».

Джим Остерберг был в группе одновременно ведущим и ведомым. Он многому научился у своих собратьев и зачастую, как в истории с Бобом Кёстером, старался их переплюнуть, чтобы заслужить уважение компании. Так что он вполне мог проявляться как «капризный ребенок, который все ломает», говорит Сильвер. Но в спокойные моменты – особенно когда Джимми и Сьюзен пересаживали его с наркотиков и алкоголя на макробиотику, снимая приступы астмы, – проявлял высокий интеллект, которым славился в школе. «В один из таких дней, когда мы ухаживали за ним, я осознал, до чего у него отличные аналитические мозги. Он умел четко определить, что нравится людям и как заставить их захотеть делать то, чего ему от них нужно». Через несколько месяцев Сильверу стало ясно, что в известной степени им тоже манипулируют, что Джим выделяет специальное время на общение с ним. При этом Джим делал это с совершенно честным, открытым видом – ни за что не заподозришь какой-то расчет или манипуляцию. Только с течением времени Сильвер осознал, что Джим уговорил его заниматься группой, как бы предоставляя ему шанс стать частью чего-то большего, чем он сам, – интуитивно угадав главный вектор его, сильверовской, жизни.

С начала 1968 года Джимми и Сьюзен поселились вместе с Psychedelic Stooges в знаменитом Fun House, просторной фахверковой постройке (номер 2666 по Паккард-стрит) на выезде из Анн-Арбора в Ипсиланти. Этот дом нашла для них Энн Эштон. Он сдавался по сниженной цене как подлежащий сносу – на этом месте должно было пройти шоссе. (Позже хозяин, фермер Бейлис по прозванию Медведь, заезжал туда и был огорчен разрухой, которую учинили там съемщики.) Дом стал резиденцией группы и был окрещен Студж-Холлом, или Фан-Хаусом. Название подходящее, ибо все окрестные парни и девчонки рвались к ним в гости, – хотя, что касается девчонок, они могли подвергнуться преследованию в полной темноте под музыку Гарри Парча, что сегодня, без сомнения, квалифицировалось бы как жестокое и бесчеловечное обращение.

В те первые месяцы The Psychedelic Stooges усердно репетировали, примерно по полчаса каждый вечер, на умопомрачительной громкости. Джимми Сильвер слышал эти упражнения и отметил, что парни прекрасно пародировали своих анн-арборских соперников: «Они могли имитировать стиль Боба Сигера, Теда Ньюджента, The Rationals, причем получалось лучше, чем в оригинале». Сильвер подумал, что из этого можно извлечь выгоду, и попытался убедить ребят записать демо-материал для других ансамблей, но получил отказ. Джим с Роном, наоборот, сосредоточились на производстве музыки, не связанной ни с одним стилем, неструктурированной и существующей на чисто бессознательной, интуитивной основе. Это должно было быть идеальное сочетание высоколобости и дурацкости. Джим привнес все, что знал от Боба Шеффа об авангарде, а Рон и Скотт – честную тупую рок-н-ролльную агрессию. Хотя на самом деле сочетание было несколько сложнее: как отмечает Джим, «Рон как инструменталист и автор обладает изяществом, которого мне недостает». Впоследствии возникли споры, кто что написал, и Игги Поп заявлял, что всю музыку до последней ноты сделал сам, однако ясно, что большинство ранних песен возникло из роновских идей и риффов. Гитарный стиль Эштона прост, его умный минимализм и мощная подача носят сильное влияние ультраагрессивной гитары Пита Таунсенда, которого он когда-то слышал в Лондоне. Но слепить песню из хаоса идей – медленный процесс. Как вспоминает Джимми Сильвер, репетировать больше сорока пяти минут был для них страшный напряг, они «физически не могли играть больше пятнадцати, максимум двадцати минут подряд».

Хотя участники группы, как правило, называют своим первым профессиональным выступлением разогрев перед Blood Sweat and Tears в «Гранде» 3 марта 1968 года, на самом деле дебютом можо назвать 20 января, когда они заменили The Amboy Dukes перед новым составом Скотта Ричардсона Scot Richard Case. Хиппово-торчковая публика, собравшаяся на этот концерт, понятия не имела, что ей предстоит.