Сезон - читать онлайн книгу. Автор: Стивен Дайер, Джона Лиза Дайер cтр.№ 39

Хэнк оглянулся, чтобы убедиться, что папа говорит это всерьез, а он и правда не шутил.

– Тогда были другие времена, – задумчиво закончил он.

Хэнк взял меня за руку, и мы подошли ближе. Он протянул руку, чтобы дотронуться до дерева – оно было гладким, как мрамор.

– Мы сейчас его почти не используем, храним здесь лишь немного смолы и немного сена, но я подумал, что именно тут надо начать экскурсию, потому что отсюда, – папа указал на чердак, – открывается лучший вид. Сарай стоит на самой высокой точке.

– Это… удивительно, – выдохнул Хэнк.

Папа открыл двери, включил свет, и мы вошли. Пустые стойла. Старое седло лежало на поручне. Отец подошел к лестнице, ведущей на чердак, где хранилось сено. Там, прибитая к одному из старых бревен, висела кожа гремучей змеи длиной шесть футов. Хэнк уставился на нее.

– Вы шутите… – нервно усмехнулся он.

– Она была особенной, – сказал папа. – Когда Меган было восемь, мы зачем-то пришли сюда, и она прикончила эту гадину.

Хэнк ошарашенно посмотрел на меня: мол, что, правда? Я кивнула.

– Что ты сделала? – спросил он, пораженно уставившись на меня.

– Именно то, что и должна была: ничего, – гордо сказал папа. – Змея хотела напасть и уже приготовилась для броска, а Меган просто смотрела прямо на нее. А ведь большинство детей… Да что я говорю, многие взрослые, женщины и даже мужчины, начинают кричать, метаться в истерике и чаще всего получают хорошенький такой укус. Но только не моя Меган. Она просто неподвижно стояла, а потом прошептала: «Папа, здесь гремучая змея». Я схватил дробовик, подошел к ней и отстрелил ей голову.

Хэнк выглядел ошеломленным.

Папа похлопал меня по плечу:

– Я снял с нее кожу и прибил ее сюда, чтобы дочка всегда помнила о произошедшем.

– Конечно, как я могу забыть, ведь папа рассказывал эту историю всего-то раз сто, не больше, – хмыкнула я. – Я удивлена, как это одна-единственная змейка со временем не превратилась в целый клубок гремучих змей. – Шутила я, хотя втайне страшно гордилась собой, и мне нравилось, что папа помнит эту историю и что она явно впечатлила Хэнка.

Наверху папа распахнул окна, и солнечный свет хлынул на чердак. Вид отсюда открывался действительно потрясающий. На севере пастбища простирались до самого горизонта, и казалось, что присмотрись чуть внимательнее – и увидишь Оклахому. С другой стороны лежал Абердин, тек ручей и бродило стадо коров. Казалось, что распахнув эти окна, вы смотрите в прошлое.

– Ух ты! – воскликнул Хэнк и тут же принялся фотографировать вид на телефон. – Это нечто. – Он посмотрел прямо на папу. – Здесь есть все, что нужно для первоклассного жилого комплекса: великолепная земля, много воды, история, идеальное расположение, место достаточно удалено от города, но и не слишком далеко. Да одни эти фотографии уже идеальная реклама.

Папа указал на Эльдорадо, видневшееся вдали, которое Хэнк сразу не заметил, и вздохнул:

– Это то, что я терпеть не могу. Дома выстроены друг на друге, как в Китае.

– Людей много, – пожал плечами Хэнк и снова оглянулся по сторонам. – Но здесь я бы не стал строить ничего подобного. Ни за что! Нет, сэр, я бы пошел по другому пути, сорок или пятьдесят акров – большие участки, а там, где протекает ручей, я бы и вовсе запретил любое строительство, оставил бы этот зеленый пояс в неприкосновенности.

– А так и правда можно сделать?

– Конечно, вы можете делать все, что захотите, налагать любые ограничения, потому что вы диктуете условия. – Хэнк быстро пролистал фотографии. – Люди, которые хотят жить в подобном месте, ценят уединение и природу. Возможно, они станут держать лошадей, так что этот сарай можно будет сохранить. Да и название «Абердин» лучше оставить. Люди будут чувствовать, что покупают кусочек истории.

– Как ты обойдешь права на добычу полезных ископаемых? – спросил папа.

– Вы просто не станете об этом заявлять. Так всегда поступают. Если не возражаете, мистер Макнайт…

– Ангус, – твердо сказал папа. – И давай на «ты».

– Ангус, если ты не возражаешь, я бы хотел просто поделиться с тобой некоторыми своими идеями, рассказать о том, как это все может выглядеть.

– Я не хочу, чтобы ты работал бесплатно, – попытался возразить отец.

– На самом деле у меня тоже есть свой интерес. Я только начинаю, и мне нужен громкий проект. Это всегда круто – быть первым в каком-то деле. И к тому же у тебя будет что показать будущим заказчикам.

– Хорошо, тогда я буду тебе очень признателен за помощь, – сдался папа.

Мама подала ужин на террасе – само собой, это был стейк из мраморной говядины, который папа приготовил на углях. На гарнир были печеный картофель и салат, а на десерт – рулет с фруктами.

– Это был лучший стейк, который я когда-либо ел, – сказал Хэнк, и это не было преувеличением. Большинство людей, которые ели стейк в нашем доме, говорили то же самое.

– Ну, если я не в состоянии угостить тебя хорошим стейком, то мне лучше уйти из этого бизнеса, – рассмеялся папа.

– Как будто это когда-нибудь случится, – сухо сказала мама.

– Хэнк, кажется, думает, что проект застройки действительно может тут все изменить, – добавила я в надежде предотвратить очередную ссору.

Мама поднялась, чтобы убрать тарелки, и обратилась к папе:

– Я просто надеюсь, что ты не просто так гоняешь туда-сюда этого бедного мальчика.

Увы, мои родители были еще ох как далеки от примирения.

– Могу я вам помочь? – спросил Хэнк, поднимаясь из-за стола.

– Нет, все в порядке, – ответила мама, но я встала и начала собирать посуду.

Когда я дошла до кухни, мама стояла у раковины с включенной водой, смотрела в окно на внутренний дворик, где все еще разговаривали папа и Хэнк, и… Она что, плакала?

Я поставила тарелки на стол, подошла к ней сзади и обняла. Я прижалась головой к ее плечу, а она откинулась назад, касаясь меня макушкой.

– Мама? У вас с папой все в порядке? – спросила я.

Она похлопала меня по рукам и глубоко вздохнула:

– Любые отношения сложны. Мы с твоим отцом женаты уже двадцать три года, а это приличный срок. Брак – это не просто, это тяжелая работа. Вечные компромиссы. Есть разные этапы. Долгое время вы, девочки, были моей основной работой, но теперь я ее потеряла. Благодаря балу дебютанток я могу хоть чем-то заниматься, но он закончится в январе. И что тогда? У твоего отца ранчо, а у меня нет… ничего.

– Да уж. Но вы все еще любите друг друга, верно?

– Конечно. – Она промокнула глаза. – Пожалуйста, не волнуйся, дорогая. Все будет хорошо.

Она начала загружать тарелки в посудомоечную машину, а я пыталась переварить услышанное. Это был самый взрослый разговор, который у нас когда-либо был, и я вдруг поняла, что мне отчаянно не хочется взрослеть, ведь в таком случае меня ждет такая же унылая жизнь. Когда мама закрыла посудомоечную машину, она наконец слабо улыбнулась.