Письмо из прошлого - читать онлайн книгу. Автор: Роуэн Коулман cтр.№ 54

— Какой ты будешь, Луна? — мягко спрашивает меня мама.

— Честной, — говорю я так тихо, что меня почти не слышно. Возможно, меня и не было слышно, просто я — единственный человек, который может расслышать беззвучный шепот той девочки, которой я когда-то была. — Честной, счастливой и доброй.

Мой голос становится крепче и наполняется злостью. Мои руки вытягиваются по бокам и сжимаются в кулачки, и я с яростью смотрю снизу вверх на свою маму, свою самую любимую маму.

— А еще буду благодарной и преданной, и я никогда, никогда-никогда-никогда не брошу своих детей. Ни за что!

Мама опускается на колени, упираясь ими в твердый пол, и солнце заливает ее спину. Она протягивает руку, чтобы дотронуться до меня.

И в этот момент все мои воспоминания вдруг куда-то исчезают, и возникает ощущение, будто я смотрю фильм о чьей-то другой жизни.

— Ты не должна была это увидеть, — говорит она.

Девятилетняя девочка в бело-голубом полосатом топике молчит.

— Я бы никогда и ни за что не оставила тебя, тем более так. Это было неправильно, глупо и случайно. Я просто подрезала волосы, и у меня соскользнули ножницы. И ты вошла именно в тот момент, когда потекла кровь, вот и все. Это была случайность, но все уже заживает, видишь?

Она поднимает руку. Рукав кардигана соскальзывает, обнажая ее запястье, перетянутое бинтом.

— Все в порядке, Луна, — говорит она, притягивая меня к себе. — Я буду стараться изо всех сил, обещаю. Я никогда тебя не подведу. Я буду храброй. Обещаю тебе. Я буду храброй.

Девочка внезапно начинает дрожать, хотя и стоит в солнечном свете. Мама обхватывает ее руками, прижимает к себе, склоняется и покачивает ее, бормоча что-то ласковое.

— Я не хотела бросать тебя, — говорит она наконец. — Я хотела сделать больно только себе. Хотела почувствовать что-то другое, что-то такое, что напомнит мне о том, как сильно я люблю тебя.

— Ты обещаешь? — спрашивает ее девочка.

— Я обещаю… что буду честной… хорошей и доброй. И правда всегда буду рядом, когда буду тебе нужна. Всегда.

Мы с Горошинкой сидим совершенно неподвижно, несколько долгих минут глядя на то, как девочка и женщина в обнимку сидят на полу, покачиваясь взад-вперед, пока наконец девочка не засовывает большой палец в рот и не переводит взгляд на окно и плывущие там белые облака.

А потом она внезапно поднимается.

— Я тоже пойду поплаваю, — говорит она, и я неожиданно вспоминаю холод мраморной лестницы под своими босыми ступнями.

Мама сидит на полу еще несколько секунд, затем поднимается, смотрит в окно, стягивает сарафан и надевает шорты поверх купальника. А после вынимает из сумки целый набор браслетов и застегивает их на запястье один за другим, пока бинт не исчезает из виду.

— Значит, вечеринка в центре. — Горошинка переводит взгляд с фотографии Эли Макгроу на обложке старой копии «Time», которую откопала в лавке Майло, на меня и обратно. — И очень-очень плохое освещение? Они не боятся, что все подумают, будто ты чья-то мамочка и явилась забрать их домой?

— Этот журнал напечатали в семьдесят седьмом, — напоминаю ей я. — А что, если у меня свидание?

— Издеваешься?

Горошинке хватает мужества быть веселой и делать вид, что она вовсе не обеспокоена насчет того, что ее чокнутая сестра будет слоняться по заброшенной стоянке в драном платье от Ива Сен-Лорана и пытаться перенестись на тридцать лет назад, чтобы пойти тусить в клуб. И я ей за это благодарна.

— А вот и нет, — возражаю я. — Тогда всем было плевать на крем для загара или специальные средства для лица, а я всегда слежу за своей кожей, к тому же не так уж много пью и не курю. Я не виновата, что выгляжу моложе своих лет. В семидесятых я та еще штучка, знаешь ли!

— Ну, хоть где-то! — фыркает Горошинка и еще разок брызгает мне на волосы лаком.

После того как пленка закончилась, я очень осторожно намотала ее обратно, положила ее в коробку и закрыла крышкой.

— Я ничего этого не помню, — сказала я Горошинке. — Я помню дом, бассейн, помню, как мама плакала ночью, потому что папа пришел домой на ужин, а потом снова ушел. Но я не помню, чтобы видела то, что видела. Мой разум как будто спрятал эти воспоминания куда подальше.

— Мы всегда знали, что она курила, — сказала Горошинка, пальцем отмечая свои слова в воздухе невидимой галочкой. — Но мы не знали ни об антидепрессантах, ни о транквилизаторах.

— Еще мы знали, что если она ложится в постель сразу же, как только мы приходим из школы, значит, к чаю и на завтрак будут одни сэндвичи, — добавила я. — Мы знали, что она плачет, плачет и плачет, пока у нее не опухают глаза и не краснеет кожа вокруг них, но перед нами она никогда такого не делала. Но я не знала о том, что она и раньше пыталась покончить с собой. Или просто не помнила об этом. Если бы мы знали…

— Она не хотела, чтобы мы знали. Это часть ее объяснения, разве ты не понимаешь? — перебила меня Горошинка. — Так она пыталась объяснить, что это случилось не под воздействием порыва. Она пыталась дать тебе понять, что сдержала свое обещание. Она не покидала нас, пока была нужна нам. К тому моменту, как ее не стало, я уже пять месяцев не пила и не принимала. У тебя жизнь тоже наладилась, появился Брайан. Папа вышел на пенсию и не так уставал, но при этом был достаточно занят, чтобы не чувствовать себя одиноким. Она хотела сказать, что сама выбрала время, и просит нас простить ее.

После этого я осторожно развернула сверток и достала платье. Его края были отделаны дешевым искусственным шелком. Вишнево-красная ткань немного потемнела по швам, но в целом платье было в прекрасном состоянии и совсем новым.

— Что ж, думаю, именно его я надену, когда мы встретимся с ней на дискотеке сегодня, — сказала я Горошинке. — Поможешь мне с макияжем и прической?

— Ты хочешь, чтобы я помогла тебе с прической? — мгновенно насторожилась Горошинка.

— Ну не могу же я явиться в клуб в таком виде, правда? — настойчиво сказала я. — А это платье сшила для меня Рисс, и если я его не надену, она расстроится.

И вот теперь она возится с моими волосами, и на губах у нее пляшет легкая улыбка.

— Чую, это связано с парнем. С парнем из семьдесят седьмого, который тебе понравился. Господи, Луна, ты хоть понимаешь, как это неправильно? Ты тогда еще и на свет не родилась!

— Нет никакого парня, — говорю я, поддавшись старой доброй традиции никогда не говорить о парнях, которые мне нравятся, со своей маленькой любопытной сестренкой. — Но даже если бы и был, там я была бы намного старше, чем он, а не наоборот. Старше там и младше здесь…

— Магазин с гитарами! — Горошинка сходу попадает в яблочко. — Вот зачем мы туда поперлись, ты хотела узнать, что с ним стало!