Чарлстон - читать онлайн книгу. Автор: Александра Риплей cтр.№ 32

Пинкни с недоумением взглянул на него. Тень тронул друга за руку.

– Не гадай, капитан. Одному только Богу ведомо, что пережил ребенок в ту ночь. Что было, то было.

Разделавшись с виски, он протянул Пинкни свой стакан.

– Надо повторить. Пинкни налил ему еще. Джо хмыкнул.

– А она смышленая, эта Лиззи. Ведь понимает, что мишка не тот самый. Но решила себя убедить, что это он и есть. Подумала – и решила. Я восхищаюсь людьми, которые не пасуют перед фактами.

Пинкни протянул ему стакан.

– Спасибо, Тень.

– Не стоит благодарности.

Пинкни торжественно поднял свой стакан, и мужчины выпили.

После подарка Джо девочка переменилась. Она все еще была тиха и очень вежлива со всеми, но к Симмонсу относилась как к равному, с дружеским интересом. Пинкни радовался, что скорлупка, в которой она пряталась, треснула, хотя и ревновал ее к Джо. С Пинкни она не вела себя так свободно.

Но случай сблизил его с девочкой. В августе частые грозы заставляли нянюшек с детьми рано покидать парк. Однажды Софи, взглянув на небо, решила совсем не идти. Лиззи скучала без дела. Она зашла в комнату Пинкни и застала их за работой, которую они старались выполнить, пока леди дремали, а Стюарт уходил в клуб. Лиззи в это время обычно была с Софи в парке. Пинкни обучал Джо грамоте, а сам учился писать левой рукой.

– Ах, Пинни! – взвизгнула она. – Дай-ка и я попробую. Пожалуйста.

Она была настолько взволнована, что взяла брата за руку. Она впервые прикоснулась к нему с тех пор, как ей подарили медвежонка.

Джо, не говоря ни слова, протянул ей дощечку.

– Вот это буква «С», – сказал он, не обращаясь ни к кому в отдельности. – Меня догнать нетрудно.

Девочка счастливо вздохнула.

– Пинни быстро научит меня, – сказала она. – Пинни – самый умный человек на свете.

К несчастью для Пинкни, у него не хватило ума, чтобы справиться с интригой, которую плела вокруг него мать. Джулия вскоре подметила, что Пруденс Эдвардс заинтересовалась Пинкни. Она не уставала подкалывать Мэри насчет того, что семейство Эдвардс небезразлично к ее сыну. Мэри тут же принялась за дело.

Всем было известно, что дочь Эдвардса ведет себя вызывающе даже для янки. Девушка не носила ни кринолинов, ни корсетов. Ходила она стремительно, как мальчишка, и под юбкой можно было различить очертания ее ног. И конечно же, ее никто не сопровождал. Она добиралась одна от дома до школы и обратно. Мэри не преминула этим воспользоваться.

Первый раз Пинкни даже не догадался, что встреча была не случайной. Мэри попросила сына сопроводить ее в аптеку доктора Тротта на Брод-стрит. Ей необходимо было купить новую нюхательную соль, которую рекомендовала Салли Бретон. По ступенькам она сошла очень медленно, сетуя, что пятка запуталась в складках подола. Однако неудобство тут же исчезло, едва Пруденс Эдвардс показалась на пороге соседнего здания. Мэри подскочила к ней. С минуту она оживленно болтала с девушкой, а затем представила ей Пинкни.

– Мы непременно проводим вас домой, мисс Эдвардс. Просто нет никаких слов, какие негодяи шатаются по улицам.

Разумеется, когда они подошли к дому девушки, мисс Эдвардс пригласила их на чай. Она и ее отец пьют чай в самое неурочное время, добавила она. Мэри приняла приглашение.

– Было бы страшной грубостью отказаться, – шепнула она Пинкни, пока девушка ходила в кабинет за отцом.

Пинкни провел довольно жалкие полчаса. Мэри и доктор Эдвардс вели обстоятельную беседу о том, в каком плачевном состоянии находится одежда для хора. Пруденс сидела, положив руки на колени, и внимательно изучала их. Пинкни, чувствуя себя неловко, усиленно пытался подавить волнение.

В следующий раз, когда Мэри согласилась зайти к Эдвардсам выпить чаю, он метнул в нее разъяренный взгляд. Доктор Эдвардс казался рассеянным. Пруденс недоброжелательно взглядывала на Пинкни.

– Так не следует делать, мама, – сказал он строго, когда они возвращались домой. – Все шито белыми нитками. Ты ставишь меня в неловкое положение и обременяешь мисс Эдвардс. Очевидно, мы нежелательные гости для них.

Мэри надула губы и обвинила его в недостатке вежливости. Ей пришлось переменить атаку. Женская проницательность подсказывала ей, отчего в самом деле Пруденс держится с Пинкни натянуто.

– Она безумно влюблена в Пинкни, – доверительно сообщила Мэри своей подруге Каролине Рэгг. – Это ясно как день. Я уже послала девушке записку с приглашением заходить к нам всякий раз, когда идет дождь. А ты хорошо знаешь, Каролина, как часты теперь грозы.

– Мэри, такое коварство не подобает леди. К тому же это просто глупо. Ведь ты хочешь видеть отца, а не дочь.

– Отец будет ее сопровождать, вот увидишь. Девушка неглупа. Она догадается отплатить мне услугой за услугу.

– Бедный Пинкни! Ты бросаешь сына прямо ей в когти.

– Вздор, не беспокойся о Пинкни. Он помолвлен с Лавинией. Пруденс может сохнуть по нему сколько угодно, она не добьется толку.

– И ты называешь себя христианкой! Это ужасно!

– Ужасно то, что Божий человек живет здесь почти полгода и ни единая душа из конгрегации не открыла перед ним дверь. Даже члены приходского управления сторонятся его, едва только выйдут из храма.

– Да, так себя ведут мужчины. Но ведь многие дамы охотно пригласили бы его к своему столу.

– Они не могут этого сделать. Даже я не могу угостить его запросто чашкой чая: один из сыновей должен сидеть рядом со мной. Бедняга был бы рад даже небольшому обществу.

Так оно и было. В Чарлстоне Адам Эдвардс жил очень одиноко. В других городах без него, известного проповедника, не обходилось ни одно важное общественное событие. Его приглашали на обеды, на чай и даже в охотничьи общества. Он был одним из лидеров аболиционистского движения в Новой Англии и постоянно выступал с речами на собраниях и съездах. Его строгие религиозные убеждения были искренни, а отзывчивость неподдельна. Набожность Мэри Трэдд явилась для него отдушиной в чуждом, враждебном городе. Ее нежный голос и утешительное воркование наполняли его сердце теплом. С ней он чувствовал себя очень уютно.

Вскоре Эдвардсы сделались постоянными гостями в доме Трэддов. Они приходили на чай каждый вторник и пятницу, независимо от погоды. Мать обязывала Пинкни быть ее компаньоном. Пинкни пытался отговориться, Мэри плакала. Приходилось соглашаться.

Пинкни держался безукоризненно, внимая пышным монологам Адама Эдвардса, из которых в основном и состояла вся беседа. Пруденс мало участвовала в разговоре. Пинкни привык к тому, что девушки без конца щебечут, заставляя мужчину сознавать собственную значительность. В присутствии Пруденс ему было не по себе.