Возвращение в Чарлстон - читать онлайн книгу. Автор: Александра Риплей cтр.№ 67

Мистер Кристи мысленно выругался и перевернул очередную страницу. Он не справлялся, ему не хватало мастерства, но он был уже так близок к цели. Надо попробовать еще раз, а потом еще и еще.

Гарден принялась стирать неверную линию. Она уже столько раз терла бумагу в этом месте, что наконец образовалась дырка. Она тихонько вздохнула и открыла новый лист. На этот раз она начнет рисовать с урн, а не с лепестков – может быть, так будет проще.

– Привет, Гарден, у тебя отлично получается.

У Гарден от неожиданности дрогнула рука, и карандаш прочертил кривую линию через весь лист.

– Посмотрите, из-за вас я все испортила! – жалобно вскрикнула она и тут только поняла, кто подошел к ней со спины и заглянул в альбом. – Здравствуй, Мэн, – сказала она вежливым тоном.

– Извини, Гарден, я не хотел. – Мэн не обратил внимания на то, как при виде него разволновались другие девушки, – он привык к подобной реакции. Гарден представила его мистеру Кристи; узнав, что учебная экскурсия скоро кончится, Мэн сказал преподавателю, что проводит Гарден домой. Правда, он слегка удивился, почему мистер Кристи посмотрел на него так, словно готов был убить, но тут же выбросил эти мысли из головы. – Не зайти ли нам по дороге в кафе-мороженое? – предложил он своей юной кузине.

Мэн снисходительно наблюдал, как Гарден с увлечением поедает земляничный пломбир, политый сиропом. Он часто задавался вопросом, куда девается то неимоверное количество сластей, которое съедает его маленькая, тощая сестрица Ребекка. Гарден мало чем от нее отличалась в отношении сладкого, только не была тощей; она сосредоточенно поглощала пломбир, делая краткие перерывы лишь для того, чтобы задать Мэну очередной вопрос об Элизабет. Он с большим удовольствием рассказывал о бабушке.

– Она настоящая личность, – говорил он. – В войну она была совсем маленькой девочкой; когда Шерман сжег Колумбию, она сумела самостоятельно выбраться из пламени, а ее мать потерялась. И во время Реконструкции, когда люди буквально умирали с голоду, она выжила. Однако я ни разу не слышал, чтобы она плохо отзывалась о янки, ну знаешь, как другие ругают их на чем свет стоит. Она вообще никогда не говорит о войне. Я бы и не знал всего этого, если бы в детстве не просил ее рассказать мне что-нибудь.

Гарден подцепила едва не упавший на стол кусочек мороженого и съела.

– Пожалуйста, расскажи еще, Мэн. – Ее ложка деловито сновала от вазочки ко рту.

– Главное в бабушке, по-моему, то, что она никогда не жалуется. Ей пришлось хлебнуть много горя. Муж ее погиб совсем молодым, и она одна вырастила мою мать и дядю. Она работала, как мужчина. Ее брат, не твой дедушка, а другой, погиб при землетрясении; у него была фосфатная компания, бабушка ее унаследовала и поэтому смогла обеспечить детей. Она сама управляла компанией и превратила ее в одну из крупнейших в Южной Каролине. Так что свои дела она вела очень успешно. Бабушка продала компанию, когда погиб ее сын.

Гарден опустила ложечку:

– Как печально. Бедная тетя Элизабет. Как он умер?

– Утонул на «Титанике». Он прожил много лет в Европе и возвращался домой. Я помню это время, мне тогда было четырнадцать. Бабушка никогда не плакала при мне или Ребекке, но глаза у нее все время были красные, и она как будто с трудом понимала, что ей говорят.

Гарден подумала о своей матери: та тоже потеряла мужа и сына и никогда не плакала при ней и Пегги. Должно быть, она страдала молча, как тетя Элизабет. Гарден твердо решила, что попытается сделать все, чтобы хоть как-то вознаградить Маргарет за ее страдания.

– Так вот, – продолжал Мэн, – бабушка продала фосфатную компанию. Оставлять ее было некому: бабушка знала, что я буду работать в фирме у отца. К тому же она хотела поехать в Европу повидать места, где бывал ее сын.

– А где он бывал?

– Везде, но дольше всего жил в Париже. Он был художником. Но как раз тогда, когда бабушка совсем собралась ехать, и началась мировая война. Бабушка попала в Париж только в девятнадцатом году. Она всюду искала кого-нибудь, кто бы знал дядю, хотела купить хоть какие-то его картины. Но так и не нашла никого и ничего.

По щекам у Гарден скатились две слезы и упали в подтаявшее мороженое.

– Я бы хотела что-нибудь для нее сделать. Мэн подал ей носовой платок:

– Понимаю, что ты имеешь в виду, но это достаточно трудно. Она такая независимая. Знаешь, приехав в Европу, она не стала нанимать переводчика. У нее были с собой книги, и она немного говорила по-французски. И считала, что этого более чем достаточно. Для нее так оно и было. Послушай, у меня есть идея. Почему бы тебе не подарить бабушке свой сегодняшний рисунок? Подпиши его своей фамилией – Трэдд, так звали ее сына.

– Не думаю, Мэн, что это хоть как-то заменит ей его картины.

– Конечно нет. Но она поймет, почему ты его подарила: потому что хотела что-нибудь для нее сделать. Ручаюсь, ей это понравится. Хочешь, я сам ей передам от твоего имени?

Гарден кивнула.

– Ладно, отдашь его мне, когда дойдем до твоего дома. Я тебя провожу.

– Она славная девочка, – сообщил Мэн бабушке, вручив с таким трудом сделанный рисунок церковных ворот.

Элизабет поглядела на него очень внимательно. Нет, он хотел сказать именно то, что сказал; он действительно воспринимал Гарден как ребенка. Она с облегчением вздохнула: как старший брат Мэн может принести Гарден много пользы, но как поклонник он имел опасную репутацию сердцееда.

Маргарет Трэдд увидела во внимании Мэна к ее дочери совсем не то, что Элизабет. Он был одним из тех четырех молодых людей, которых Маргарет прочила в мужья Гарден – если удастся.

В конце марта Пегги приехала в Чарлстон. В дом словно ворвался вихрь. За три года, проведенные во Франции, Пегги почти не изменилась. Свои жесткие курчавые рыжие волосы она скручивала на макушке в небрежный узел, на ее горящем энтузиазмом, покрытом оспинами, неухоженном лице не было никакой косметики, в практичной одежде – никаких декоративных элементов. Пегги осталась такой же шумной, пылкой и говорливой, такой же спорящей. И она была очень счастлива.

Маргарет вовсе не хотела стать бабушкой, но из чувства долга спросила, надеется ли Пегги иметь детей.

– Мы с Бобом решили, что лет пять, во всяком случае, подождем. У нас достаточно времени. Мне же только двадцать.

Маргарет заметила, что дети появляются на свет не по заказу.

– Мама, не болтай глупостей. Они, конечно, рождаются не по заказу, но обойтись без них вполне можно. Разумеется, я предохраняюсь.

– Тише, – пискнула Маргарет, – Гарден может услышать.

– Боже правый, мама, да что плохого, если она услышит? Ей, безусловно, следует знать, что такое контроль над рождаемостью. Не зря же Маргарет Сэнгер столько перенесла, прежде чем после прошлогодней конференции получила возможность опубликовать свои работы. Если уж я во Франции о них слышала, в Америке об этом должна знать каждая женщина.