Осколки безумия - читать онлайн книгу. Автор: Ульяна Соболева cтр.№ 68

— Я люблю тебя, Ник, ты мой муж…отец моих детей. Я оступилась, совершила ошибку, но я все вспомнила…боже, да и это не имеет значение. Я поняла, что люблю тебя еще до того как Сэми вернул мне воспоминания.

Он вдруг резко сжал мои запястья и оторвал от себя:

— Мне жаль тебя, ничем не могу помочь. Это теперь только твои проблемы.

— Так не бывает! — закричала я, — не бывает! Значит, ты не любил меня никогда! Нельзя вычеркнуть кого-то из сердца за неделю или за месяц!

Он сильнее сжал мои запястья и дернул к себе:

— Можно, если очень сильно этого захотеть! Можно, если от чувств остались одни воспоминания, и нет даже сожалений. Можно если твоя жена тебя предала и хотела отравить вместе со своим бывшим любовником или ухажером. Не знаю, кем он там был для тебя. Это была ты, Марианна. Не важно, что ты помнила, есть совесть, есть чувство стыда и верности и они заложены внутри. Я никогда не прощаю предательства.

— Но я не помнила тебя!

— Жалкое оправдание. Но неплохая попытка. Ты трахалась со мной ночью, а днем шла к нему и рассказывала, как устроена сигнализация и система охраны в нашем доме. Или ты совершенная идиотка, которая не понимала к каким последствиям это приведет.

Амнезия — это не атрофия мозгов!

— Прости меня!

Прозвучало жалко и неуместно, после всего что он сейчас сказал.

— Простить за что? За глупость? Если бы я думал, что ты настолько глупа, я бы презирал тебя не меньше, если не больше. Нет…ты сделала то, что хотела сделать. Намеренно, просчитывая все ходы, отыскивая мои слабые места и била по ним, вонзала мне нож в спину снова и снова и это не глупость — это мать твою, предательство. Если убить кого-то, и при последнем вздохе умирающего сказать «Прости меня» он оживет?! А Марианна? Ответь! Он оживет, я тебя спрашиваю? Случится чудо?

Ник неожиданно сгреб меня за шиворот и заставил смотреть себе в глаза:

— Вот и я умер! Все умерло! Мои чувства к тебе! Ничего нет! Пустота! И твое прости мне нахрен не нужно. А теперь уходи. Ты хотела услышать правду? Вот она правда — я не хочу тебя видеть потому что каждый раз когда я смотрю тебе в глаза мне хочется задушить тебя. Как ты думаешь моей сдержанности надолго хватит?! Ты все вспомнила? Если ты меня знаешь — как скоро я убью тебя, Марианна? Если каждый раз, когда я к тебе прикасаюсь, я слышу, как ты безропотно соглашаешься подсыпать мне яду?

— Это неправда, я не знала что это яд. Не знала.

— Я должен тебе верить? Только потому что ты все вспомнила?

Я чувствовала, как комната кружится, вращается, меня затягивает дикое отчаянье.

— Ради прошлого! Ради наших детей!

Ник резко выпустил меня, и чуть не упала, схватилась за стену, тяжело дыша.

— Ты вспомнила о детях? Поистине знаменитая женская уловка.

Когда он произнес эти слова, я вдруг поняла, что все что я сейчас говорю, уже не имеет никакого значения. Ник похоронил наши отношения, и пути назад больше нет.

Он скрестил руки на груди и с издевательской усмешкой смотрел на меня.

— Более того, Марианна. Ты не знаешь самого важного — я скоро женюсь. Так что сделай одолжение не кричи так громко, моей невесте не понравится, что я провел с тобой наедине так много времени. А у стен есть уши.

Вот теперь он меня «ударил» по-настоящему, в солнечное сплетение. Я перестала дышать. Я могла ожидать чего угодно только не этого.

— Женишься? — я повторила это слово, и оно застряло у меня в горле.

— Да. Как только ты соизволишь подписать все бумаги. Впрочем, у меня есть методы заставить тебя это сделать. Но думаю, мы не дойдем до этого, верно? Ты ведь не хочешь чтобы дети узнали как их мать договаривалась с охотником отравить отца…Или например Совет, который может передать мне опекунство над ними.

Я пошатнулась и попятилась назад, меня трясло как в лихорадке:

— Ты…ты не сделаешь этого со мной…

— Мне кажется, кто-то здесь до сих пор не снял розовые очки.

Меня затошнило. Казалось я сейчас упаду. В голове нарастал гул, дикий вой.

— Ты…

— Правильно — чудовище. Бесчувственное животное. Надеюсь, теперь ты все же уйдешь или гордость не является одним из качеств Марианны Вольской?

— Я все еще Мокану, — глухо ответила и с трудом вздохнула.

— Ненадолго. Я все равно получу развод. Нужно будет и без твоего согласия. Тебя проводить до двери или найдешь выход сама?

Я молча смотрела на него и тяжело дышала. В горле застрял ком, сердце билось очень тихо, словно вот-вот остановится.

— Я попрошу Серафима принести тебе стакан воды. У меня много дел. Оставлю тебя одну, когда будешь в состоянии — тебя проводят.

Он даже не скрывал, что понимает насколько мне больно. Нет, он наслаждался моей агонией, ему это доставляло удовольствие. И я вдруг поняла, что если он сейчас уйдет, я больше никогда его не увижу, так близко.

— Не уходи, — схватила его за руку, — повисла на нем, проклиная себя за то, что унижаюсь, но уже не могла остановиться. Я теряю его, он ускользает, просачивается сквозь пальцы, сквозь мои мечты и надежды и уходит…просто уходит из моей жизни. Чужой. Совершенно другой Ник.

— Пожалуйста, не уходи. Я не смогу без тебя…я пропаду, понимаешь? Лучше бы я ничего не помнила.

— Хотел бы сказать, что мне жаль…да не могу. Мне не жаль. И да — лучше бы ты ничего не помнила, хотя мне доставляет удовольствие видеть твои слезы. Мне это льстит.

Он вышел из кабинета, а я согнулась пополам, казалось — я сейчас умру. Мне выжгли все внутренности, и вместо кислорода в тело попадает углекислый газ. Но все еще оставалось стойкое чувство уверенности — это не мой Ник. Он не мог так поступать со мной. Просто не мог…или я никогда по-настоящему его не знала. Кто он? Неужели мы все ошибались и предводитель Гиен, маньяк, садист и убийца никогда не исчезал, он всегда жил внутри него и там в его черной душе не было места для нас.

Когда тихо умирает надежда, рассыпается на осколки и растворяется любая возможность вернуть что-то обратно, только тогда становится по-настоящему больно. Физические страдания не сравнятся с медленной агонией сердца.

Ник сел в машину и яростно хлопнул дверцей, сорвался с места, доставая на ходу сотовый и набирая знакомый номер: