Джон Лоу. Игрок в тени короны - читать онлайн книгу. Автор: Уильям Эйнсворт cтр.№ 37

Позади гордой герцогини Берри держались её сёстры — мадемуазель Шартр и мадемуазель Валуа. Некоторые считали самой красивой из дочерей регента первую из этих двух принцесс, хотя у неё был не такой гордый вид, как у старшей сестры. Черты лица её были очаровательны: прекрасные глаза, тонкая, но приятная фигура, прелестный ротик, зубки, похожие на жемчужины. Кроме того, она была прекрасной певицей. Несмотря на свою особенную нежность и женственную наружность и обхождение, она имела некоторые мужские вкусы — хорошо ездила верхом, искусно фехтовала, отлично стреляла из ружья и пистолета. Валуа не была образцом красоты, подобно своим сёстрам. У неё был слишком большой нос и выдающиеся вперёд зубы, портившие рот. Но она была прекрасно сложена, имела голубые глаза, светлые косы, подобный золотым нитям, и восхитительно белую кожу, свойственную женщинам с волосами такого цвета. При этой принцессе находился красивый, но распущенный герцог Ришелье, столь известный своими успехами у дам: в это время он был сильно увлечён ею.

Так как нет возможности описать всех красавиц, посетивших бал господина Лоу, или даже перечислить их, то мы удовлетворимся указанием тех, которые по той или другой причине привлекали заметное внимание. Вот красавица, бывшая в то время главной фавориткой регента, графиня Парабер. Миловидная брюнетка, невысокая, но прекрасно сложенная, смуглая, как цыганка, с большими блестящими чёрными глазами, чёрными как смоль бровями и жемчужными зубками, мадам Парабер обладала многими прекрасными качествами, пленившими её царственного поклонника. С бойким обращением, любившая быстро и остроумно ответить, щедрая на любовные порывы, она забавлялась своими вечеринками и до безумия любила шампанское. Регент обыкновенно называл её «маленькой чёрной вороной». Другой очаровательной женщиной, вполне подчинившей себе регента, была мадам Аверн: её чары нанесли поражение чарам маленькой смуглой соперницы. У мадам Аверн были светлые волосы, томные голубые глаза, замечательно красивая кожа и талия, которую можно было охватить подвязкой. Наружность её была очаровательна: немногие могли противиться её пленительной улыбке или нежной прелести взглядов. Третьей прекрасной фавориткой всё того же регента была мадам Сабран, черты которой обладали более правильной красотой, более классической формы, чем у тех, которых мы только что пытались изобразить. Выражение её лица было несколько серьёзно, гордо и холодно, немногие, за исключением посвящённых в тайну, могли бы подозревать, что под этой недоступной наружностью скрывается чрезвычайно пылкий нрав. Герцог Орлеанский, сделав такое открытие, полагал, что эта притворная недоступность придаёт заманчивость его связи с нею.

Теперь опишем, ради разнообразия, не молодых красавиц, а самую обыкновенную пожилую женщину. В угоду Джону Лоу, который пользовался большой её милостью, принцесса Пфальцская, мать регента, сделала ему подарок (с её стороны это было большое отличие), явившись на его бал. Ей было уже около шестидесяти четырёх лет, она была малоросла, толста и крайне безобразна. В придачу, Мадам (так её титуловали) имела очень острый язык и не щадила никого. Можно дать понятие о её праве, упомянув, что, когда сын заявил о своём намерении жениться на мадемуазель Блуа, она закатила ему звонкую пощёчину. Мадам гнушалась своей невесткой, которая очень боялась её. Она не любила также своих внучек, особенно герцогиню Берри, которая с лихвой возвращала ей эту неприязнь: между ними часто происходили ссоры. Но главным предметом её отвращения был аббат Дюбуа — она предпринимала многочисленные, но бесплодные попытки отдалить от него своего сына.

Между иностранными посланниками можем указать на лорда Стэра и ограничиться по необходимости кратким о нём замечанием. Этот вельможа раньше служил с отличием при Вильгельме III, под предводительством герцога Мальборо. Это был высокий, красивый человек цветущего возраста (около сорока двух лет), с вежливыми манерами и замечательным знанием языков, обладавший способностью быстро узнавать чужие тайны и никогда не выдавать своих ни словом, ни взглядом. Граф Стер давал удивительные обеды и побуждал своих гостей пить вдоволь, а сам никогда не терял самообладания.

Людовик XIV, слышавший, как превозносили посланника, называя образцом вежливости, решился испытать его хорошее воспитание и пожелал, чтобы он вошёл первым в королевскую карету. Лорд Стер повиновался без колебания, на что старый государь заметил, что слышанные им похвалы правильны и что его лордство самый благовоспитанный человек, какого он только встречал. С английским посланником пришёл Ивлин Харкорт, но лорд через несколько минут любезно расстался со своим секретарём.

Радуясь освобождению, Ивлин оглянулся вокруг, почти совсем смущённый красотой сцены. Пропитанный духами воздух, нежные звуки музыки, свет, цветы, очаровательная красота и роскошь нарядов танцующих — всё соединилось, чтобы пленить его воображение, всё производило такое действие, которого он никогда прежде не испытывал. Услаждая свой взор таким зрелищем и открывая каждую минуту какой-нибудь новый привлекательный предмет, он приблизился к группе красоток и блестяще одетых молодых людей, средоточие которой составляла герцогиня Берри. Поражённый блеском её красоты, он не мог свести с неё глаз. Его горячий, пристальный взгляд привлёк её внимание, она, в свою очередь, заметила его. Найдя юношу особенно красивым, она осведомилась о нём у шевалье Риома. Тот или не мог, или не хотел удовлетворить её любопытства, но Лоу, стоявший вблизи, случайно услышав вопрос, сообщил ей, что нужно, и прибавил:

— С вашего позволения, я представлю его Вашему Высочеству.

Герцогиня любезно согласилась. Вскоре стало очевидным, по тем улыбкам, которыми она одаряла его, что ему оставалось лишь упрочить то положение, которого он достиг сразу. Это небольшое происшествие не прошло незамеченным графиней Парабер, которая стояла с регентом на небольшом расстоянии и теперь устремила своё внимание на то, что случилось.

— Герцогиня, по-видимому, запрягла в свою коляску нового раба, — заметила она. — И это, должно быть, благодаря тому, что её пленник очень красив. Кто он такой?

Регент не мог сказать ей этого — почти близорукий, он не узнал Ивлина и подошёл поближе, чтобы удостовериться, кто бы это мог быть. Подойдя к молодому англичанину, он вспомнил его лицо и очень приветливо обратился к нему. Эта милость со стороны Его Высочества привлекла всеобщее внимание к её предмету: немедленно вокруг начали шептаться о том, что появился новый фаворит, который находился в хороших отношениях и с герцогиней Берри, и с регентом. Этот слух получил подтверждение, когда прекрасная герцогиня неожиданно попросила регента назначить менуэт и предложила руку Харкорту. С сердцем, полным гордости и восторга, которые, при таких обстоятельствах, были простительны, Ивлин прошёлся в изящном танце с принцессой. Будучи удивительным танцором, он исполнил его так хорошо, что весьма возвысился в глазах своей прелестной дамы. Все домогавшиеся расположения принцессы, готовые пролить кровь за её улыбку, стали его завистниками, всё более чувствительные красавицы смотрели на него с восторгом. Во время менуэта аббат Дюбуа приблизился к регенту и тихо сказал:

— Угодно будет вспомнить Вашему Высочеству Коломбу Лаборд, — девушку, которая просила у вас прощения для своего отца и получала его? Вы говорили, что желали бы видеть её снова. Она здесь.