Главная война Средневековья. Леопард против лилии - читать онлайн книгу. Автор: Наталия Басовская cтр.№ 20

Итак, какие же причины вызвали к жизни самую идею мирного урегулирования англо-французских противоречий на континенте и какая из сторон была в этом заинтересована? Английская монархия в борьбе за континентальные владения не знала побед практически с начала XIII в. Тем не менее ни Иоанн Безземельный, ни Генрих III не признавали факта утраты Англией львиной доли «анжуйского наследия». Традиция «семейного» отношения к континентальным владениям, оценка их потери как следствия домашних неурядиц пережили столетие и по-прежнему определяли многое в международной политике Плантагенетов. Так, в 1252 г. Генрих III в очередной раз предъявил абсурдное при тогдашней реальной расстановке сил требование возвращения оккупированных Францией земель. Лишь при этом условии он был готов дать согласие на участие в Крестовом походе. Конечно, это было чисто декларативное заявление, но оно свидетельствовало о позиции английской монархии. Нормы средневекового права и морали были на ее стороне, так как Нормандия, Анжу, Мен, Турень и Пуату принадлежали Плантагенетам на основе наследственного права, а к Капетингам перешли в результате завоевания. Другое дело, что у английской монархии в середине XIII в. не было реальных возможностей для возвращения этих территорий. Более того, за прошедшие десятилетия эти области, генетически связанные с Францией, достаточно прочно вошли в ее состав. Французские короли, начиная с Филиппа II Августа, приложили немалые усилия к тому, чтобы закрепить свои позиции в бывших английских владениях и заручиться поддержкой их населения, крупных землевладельцев и горожан. Так что вопрос о возвращении Англии Нормандии, Мена, Анжу, Турени и Пуату фактически перешел из практической плоскости в область умозрительных рассуждений. Реальное столкновение интересов происходило на юго-западе. Здесь, как уже говорилось, в 20–40-е гг. произошли военные столкновения, все неудачные для Англии. Кроме того, все больше распространялись подогреваемые Францией (в середине 50-х гг. еще и Кастилией) антианглийские настроения и вспыхивали локальные выступления отдельных крупных феодалов. Начиная с 1243 г. между Англией и Францией официально существовало перемирие, которое после бесконечных переговоров продлевалось в 1247, 1249, 1256 гг. Важно отметить, что это было именно перемирие, а не мир. Мирного договора, который содержал бы юридическое решение проблемы континентальных владений Англии, не существовало со времени их утраты в начале столетия при Иоанне Безземельном и Филиппе II Августе. Фактически они были признаны договором в Ламбете 1217 г. Однако он был нарушен конфликтом 1223 г., и с тех пор Английское и Французское королевства юридически постоянно находились в состоянии войны, периодически прерываемой перемириями. Более или менее прочный мир был возможен лишь на основе какого-то официального соглашения относительно утраченных английской монархией земель и сохранившейся под ее властью области на юго-западе Франции.

К середине 50-х гг. XIII в. в Англии, по-видимому, была осознана невозможность реального возвращения древних владений Плантагенетов. К этому заключению подводила и бесконечная цепь военных неудач на юго-западе, и ослабевшие международные позиции английской монархии. Существенным слагаемым в этом комплексе факторов было новое обострение внутриполитической ситуации.

В 1257 г. страна вновь оказалась на пороге гражданской войны. Помимо известных внутренних причин острое недовольство политикой Генриха III было вызвано его международными неудачами. В частности, непосредственным толчком к принятию «Оксфордских провизий» ^[40] явилось широкое возмущение участием короля в бессмысленной для Англии борьбе за сицилийскую корону и финансовыми вымогательствами в этой связи. Универсалистские устремления монарха, когда-то воспринимавшиеся как должное, перестали в середине XIII в. быть чисто королевским делом. Возросшая зрелость и сила сословий проявились, в частности, в том, что они высказали свое суждение о международной политике – то есть по вопросу, который прежде был исключительной прерогативой короны. В условиях фактически начинающейся гражданской войны, растущей силы оппозиции, которая не без трудностей, но все же объединяла баронов, рыцарей и горожан, мир в Гаскони был нужен Генриху III позарез.

Францией также осознавалась необходимость юридического урегулирования проблемы бывших и сохранившихся английских владений. По мере укрепления позиций королевской власти это ощущалось все более остро. Постоянная угроза, исходящая из английской Гаскони, стала резким диссонансом относительно стабильному внутриполитическому положению в стране. Это отчетливо звучит в хронике такого наблюдательного и осведомленного современника, как Жан Жуанвиль. Советник Людовика IX и его спутник в Крестовом походе, этот автор получал информацию из первых рук. Среди событий 1250 г. он отмечает, что французский король получил под Акрой письмо из Франции от Бланки Кастильской. Она сообщала о «большой опасности для королевства, так как не существует ни мира, ни перемирия с королем Англии» ^[41]. Начавшиеся по инициативе Франции переговоры, вероятно, внушили англичанам какие-то иллюзии, поскольку в официальной хронике Матвея Парижского появилось сообщение о готовности Людовика IX вернуть Англии утраченные земли за помощь на Востоке. Правда, хронист сразу же оговорился, что этому, видимо, не суждено было состояться, так как против такого решения возражала французская знать. Эти свидетельства очевидцев при всех возможных неточностях и субъективной расстановке акцентов говорят о том, насколько к середине XIII в. назрел вопрос об урегулировании отношений между Капетингами и Плантагенетами.

Причиной особой остроты этой международной проблемы были большие достижения централизаторской политики королевской власти в обеих странах. Авторитет центральной власти утверждался как высшая административная и политическая инстанция. Нерешенность и нечеткость в англо-французских отношениях стали серьезной помехой на этом пути. Юридические права и притязания Плантагенетов, постоянно мятежная и неустойчивая английская Гасконь угрожали внутренней стабильности Французского королевства. Унизительные поражения на юго-западе и лишенные реальной основы безответные требования возвращения бывших «анжуйских владений» подрывали авторитет королевской власти в Англии. Видимо, это хорошо осознавали обе стороны, и с 1254 г., судя по многочисленным сообщениям самых разных источников, началась активная подготовка условий «окончательного мира» между Англией и Францией.

Первым шагом в этом направлении можно считать визит английской королевской четы в Париж. Встреча королей была представлена как абсолютно семейное дело (Генрих III и Людовик IX были женаты на сестрах – дочерях графа Прованса и герцогини Савойской). Однако сразу после этого визита начали предприниматься шаги к урегулированию англо-французских отношений. Наместником Гаскони был назначен принц Эдуард, развернулись переговоры не о продлении перемирия, а о мире между королевствами. Наконец к весне 1258 г. были выработаны основные взаимоприемлемые условия, которые и вошли в Парижский договор, утвержденный в октябре 1259 г.