Мир на изломе истории. Хроники геополитических сражений - читать онлайн книгу. Автор: Леонид Ивашов cтр.№ 32

– Подъем духа стал возможен после крымских событий?

– Не только из-за них. Подъем начался еще до Крыма, когда Путин, вернувшись на президентский пост в третий раз, отказался брать под козырек перед каждым американским сержантом. Впервые в постсоветское время дал приказ «заветировать» проект американской резолюции по Сирии. Мы наложили вето, и тут же китайцы за нами последовали. Для американцев это из ряда вон выходящее: Россия все время четко выполняла указания, а сейчас нет. Потом появился Сноуден. Думаю, американцы ни на минуту не сомневались, что мы его торжественно выдадим. Не выдали. Затем Путин торжественно объявляет о строительстве Евразийского союза. Госсекретарь Хилари Клинтон с визгом кричала: «Мы не позволим, мы остановим этот процесс!» Тем не менее, он идет. Затем был и Крым, затем поддержка Новороссии. Это, прежде всего, духовный подъем, обретение самостоятельности – во внутренних делах в меньшей степени пока, но во внешних делах мы обретаем самостоятельность. Это радует.

– Вы упомянули Владимира Путина. 2014 год изменил ваше отношение к нему? Согласны с тем, что он действительно олицетворение надежд патриотического электората?

– В прямом эфире телеканала РБК в тот момент, когда Крым шел к нам, я как раз сказал, что впервые поднимаю тост за Владимира Владимировича. Это действительно был исторический акт, и Путин этот шаг совершил. Все остальное до этого, включая и великую Олимпиаду – все было не то. Там мы рассыпались в деньгах, поклонах, а тут сказали «нет» фашизму на Украине, и Крым двигался к нам, а мы его приняли. Это действительно геополитический акт.

– Скажите, а нынешняя молодежь понимает значение той Победы, значение подвига народа?

– Я бы не ругал во всем молодежь. На лекциях, которые я веду, я видел искрящиеся глаза студентов. Поэтому молодежь поступает так, как ее научило старшее поколение. Да, очень многое упустили, особенно в 90-е годы, потому что старшее поколение само растерялось: «Куда нас ведут: на убой ли, или к счастливой жизни?» Охаивание со всех сторон советского прошлого, мы не все далеко защищали его, понимая величие этой Победы, величие этого трудового, научного подвига. Наверно, мы, старшее поколение, виноваты, что где-то уступали.

Я занимаюсь геополитикой и, естественно, проблемами безопасности. Я сам убежден и студентам несу, что сущность безопасности и национальной, и международной заключается, прежде всего, не в количестве ракет, танков, авиации, а в том, чтобы сохранить свой духовно-ценностный стержень. Матрица нашей духовности пронизывала все наше общество – это совесть, святость, справедливость – вот база наших ценностей. У меня даже есть со студентами семинар «Может ли бессовестный человек быть русским?»

Поэтому я убежден, что стократ надежнее, чем морские, сухопутные, воздушные границы, нужно защищать наши духовно-ценностные границы. А мы открылись в 80-е годы, еще при Горбачеве, и запустили сюда вирусы этой заразы, вирус несправедливости, бесчестия, глумления и т. д. И вот эти вирусы продолжают работать. На Украине эти вирусы вызвали эпидемию русофобии. Поэтому нам надо совместно с молодежью, а у нас хорошая молодежь в подавляющем большинстве своем, просто работать, постигая правду истории и собственную сущность. И конечно, геополитическое величие Победы, не только спасшей, но изменившей сущность человечества.

– Какие, на ваш взгляд, есть в России реально работающие патриотические программы? Вы в каких-нибудь принимаете участие?

– Мы принимаем участие в большинстве программ, но и сами, не дожидаясь указаний сверху, работаем постоянно с молодым поколением, поддерживаем все разумное. Например, программы возвращения своей исторической традиции. Я вижу, что и на телевидении появляются программы, которые показывают и наше трудное прошлое, и поведение нашего архетипа человека, показывают героическое, а главное, стали иногда говорить настоящую, глубокую правду. Программа воспитания патриотизма, может, не так, как мне бы хотелось, но она работает. И георгиевская ленточка, и «Бессмертный полк» – акция великая. Но все это внешнее надо наполнять глубиной исторических знаний, исторических выводов.

Конечно, меня бесит, когда какая-то шпана из нашего правого сектора под названием «Союз правых сил», по-моему, там 2–3 человека остались во главе с Чубайсом, целыми сутками на телеэкранах, на радио, в печатных СМИ нагло, лживо пытаются все опорочить, пытаются в стоге сена советского периода найти какие-то мелочи, трудности, нести негатив. Мне кажется, если мы это наступление запустили – возвращение к своим традициям, воспитание патриотизма, любви к своему Отечеству, – то противники, которые из засады стреляют в тебя, должны подавляться, включая административно-правовые ресурсы. Вот этот Леонид Гозман. Я где не включу, везде он. Кто он такой? Его общество отвергло, даже в Госдуму не пустило. Зачем же государственные каналы это ничтожество, этого духовного противника везде ставят против истинных подвижников-патриотов?

– Раз мы заговорили про информационную войну, то США готовы тратить миллионы долларов как раз на такую войну, даже в соцсетях. Нам стоит принимать вызов?

– Я военный человек. Принимать или не принимать вызов? Для меня такой вопрос не существует. Если тебя атакуют, то как ты можешь уклониться? Да, есть такой способ – уклониться от боя. И Кутузов свою армию в 1812 году тоже уводил от прямого столкновения, но мы видели, что действовали наши партизаны, рейды гусарские организовывали, то есть противника били и изматывали, ослабляли, вели свою войну.

А мы четверть века не просто отступали, нанося какие-то удары, мы открыли все наше духовное пространство для противника, причем создавали хорошие условия для работы наших духовных и идеологических противников, боготворили их. Хотя бы давайте симметричные меры будем принимать. Вы разрешаете работать на территории США нашим неправительственным организациям? Сколько у вас – столько у нас. Этого не было. Ваши СМИ работают здесь? Предоставьте равные условия нашим. Мы же все это свернули, ушли. Войны, по сути, не вели. Но любая война – величайшее из искусств. Для того чтобы побеждать или вести войну на равных в любой сфере, нужна глубоко научная теория и стратегия.

У меня такой вопрос стоял: а где же преподают информационную войну? Я к своему ужасу, уже несколько лет работая в МГИМО на факультете международной журналистики, вдруг увидел, что там не изучают, потому что нет у нас специалистов, нет теории информационной войны. Пришлось с группой коллег разрабатывать. К войне нужно относиться максимально серьезно, какой бы она ни была: идеологической, информационной, экономической. Конечно, в этом мы проигрываем. Вопрос даже не в количестве денег. Мы можем в три раза больше денег вложить и получить нулевой, даже отрицательный результат. Во-первых, разворуют. А во-вторых, как можно наступать, не имея теории наступления, стратегических планов? Меня сегодня волнует вопрос: идет информационная война? «Да», – говорят на всех уровнях. Мы участвуем? Да, мы втянуты в эту войну. Назовите, кто командует этой войной, где штаб, какой план и какие средства. Этого я не обнаружил. Может, где-то глубоко в подполье законспирировано?