Альфа-ноль - читать онлайн книгу. Автор: Артем Каменистый cтр.№ 35

С ними, в отличие от навыков, всё непросто. Количество атрибутов — это всего лишь цифра. В одной единичке твоей Ловкости может оказаться разное абсолютное количество. Если атрибут развит прилично, тебе на его получение потребуется, допустим, сорок штук малой сути Ловкости. Если он минимален, достаточно и десятка. И вот один человек экономит на специях и потому качает Ловкость быстро, вкладывая минимум. А второй раздул её до состояния дирижабля, тратя в четыре раза больше. И тот и тот могут поднять атрибут до десятки. Но у первого в неё будет вложено сто штук малой сути, а у второго четыреста. И если эта пара затеет схватку, где важна именно чистая Ловкость, без навыков, первый проиграет однозначно.

Потому ни в чём не нуждающиеся аристократы — не простые альфы. Они альфы с завышенными атрибутами.

Не знаю, кто из меня выйдет, и выйдет ли вообще, но если уж начну поднимать свои параметры, надо изначально стараться делать это так, как полагается благородной особе.

Амулет мой, конечно, всего лишь эрзац. Временное решение проблемы. Но не исключено, что вшитые в него атрибуты работают в усиленном режиме. В них, возможно, условно влито если не по максимуму, то близко к нему. Если быстро приведу тело в норму, буду выглядеть приличным омегой на второй ступени просвещения.

И таким пробуду меньше двух месяцев, после чего жизнь моя завершится.

Если не найду выхода из тупика, в который загоняет меня время и неослабевающая утечка ци.

* * *

Основной материал построек фактории — древесина. Как правило — ошкуренные брёвна, подогнанные друг к дружке при помощи единственного инструмента — топора. Сушить ошкуренные стволы полагается долго, на что далеко не всегда находится время. Да и работать со свежим материалом куда проще. Потому большую часть домов и прочих сооружений возводили из сырого леса.

Климат на севере такой же сырой, как этот материал. Потому очень скоро перед обитателями фактории встал вопрос борьбы с гнилью. Решали его традиционным способом. Дожидались засушливого периода и обрабатывали брёвна кисляком.

Точный рецепт этой дряни я не знаю. Но зато прекрасно знаю, что если видишь вёдра с маслянистой жидкостью, держись от них подальше. Их, как правило, держат где-нибудь за углами, где никто не бродит. Там они должны стоять месяц-другой, пока кисляк не дозреет.

При этом жидкость разделяется на несколько слоёв. Верхний — та самая, похожая на тёмное масло. В глубине скапливается тяжёлая фракция, смолисто-чёрная и слегка вязкая, будто не слишком густой кисель. Именно этой липкой субстанцией обрабатывают нижние венцы деревянных построек. Это существенно продлевает им жизнь.

Перед использованием верхнюю фракцию сливают, после чего торопятся выполнить работу. При этом стараются дышать пореже, а ругаться почаще. Последнее обстоятельство я не мог не заметить, а пытливый ум, запертый в неполноценном теле, быстро разузнал о причинах негативного поведения шудр.

Дело в том, что нижние слои кисляка смердели так, что скунсы вешались от зависти. Вонь настолько ужасающая, что эта работа считалась самой не престижной. Даже чистка выгребных ям куда приятнее. Те, кому не повезло этим заниматься, обматывали лица тряпками, пропитанными душистыми зельями и затыкали носы восковыми пробками. Но помогало это мало.

— Высшие силы! — давясь словами, простонал Бяка. — Как же оно воняет!

— А я тебя предупреждал, что ведро надо поднимать осторожно. Если разболтаешь, всё перемешается. Вонь такая пойдёт, что глаза выест.

— Гед, зачем нам это?!

— Супец сварим, — невозмутимо заявил я.

— Суууп?! Неееет! Я не буду есть суп из кисляка! — перепугался упырь.

— А зря, он наваристый получится. Да шучу я, шучу, откуда там навару взяться. Сейчас ещё одно ведро прихвачу, и пойдём.

— Ещё одно ведро?!

— Так тут ведь как раз парочка стоит. Нельзя их разлучать. И вообще, два лучше, чем одно.

— Гед, давай лучше просто пойдём домой. Уже поздно очень, Караси не будут нас караулить так долго.

— Сунь Цзы говорит, что ты не прав.

— Кто он такой? Я его не знаю. Такого в Черноводке нет.

— Говорят, он был мудрецом и стратегом. Много полезного говорил и записи после себя оставил. Знаешь, что он говорил про правила ведения войны?

— Не знаю.

— Он говорил, что главное правило заключается в том, что не надо полагаться на то, что враг не придёт. Полагаться надо на то, что у тебя в руках. То есть на то, с чем его встречать.

— И что у нас в руках?

— Ты сам прекрасно видишь, что в руках у нас вёдра с кисляком. Пошли, пока Караси и правда не устали нас ждать. Кстати, ты не врал, когда говорил, что хорошо видишь в темноте?

— Я ведь упырь. Я вижу лучше тебя. Но вижу плохо. Кошки видят лучше меня. Зато я чую. Кое-что. Чую, что нас будут бить. Наверное, сильно.

— Спокойно, Бяка. Я полководец, а ты мой единственный воин. Я обязан тебя беречь, иначе какой из меня полководец без воинов? Всё будет хорошо, вы в шаге от победы. Только помоги натянуть верёвку, а потом мы заставим наших врагов умыться слезами унижения.

* * *

От осторожно принесённого ведра воняло не так сильно, как из разверзнутой зловонной бездны позади уборной, но всё равно сидеть рядом с ним не очень-то приятно. Однако приходилось терпеть. Увы, сумеречным зрением природа меня не одарила, так что, удаляться от своего главного оружия чревато тем, что не успею его применить в нужный момент.

Ведро под одной рукой, а другая ухватилась за уголок разодранного мешка, накинутого на здоровенную клетку со светляками. Она должна висеть на углу крепости, но я решил, что если переместить её метров на десять, ничего страшного не случится. К тому же именно в это время происходит пересменка в главной башне, следовательно, глазастым наблюдателям некоторое время будет не до меня и моих тактически замыслов. Да и эта часть фактории располагается частично в мёртвой зоне. Не зря же именно здесь я решил дать Карасям главный бой.

Начало сражения со своей позиции я видеть не мог, зато мог предполагать, что именно там происходит. Четвёрка недругов, расположившихся у сарайчика, изнывала от нетерпения, ожидая, когда же мы наберёмся смелости и покажемся. Ничего поумнее столь примитивной засады они придумать не смогли. А сейчас, в полной темноте, им становится холодно и неуютно. Невольно закрадывается желание наплевать на всё и отправиться спать. Ну а завтра, при свете дня, спокойно выловить наглецов и поступить с ними так, как полагается.

Сидеть во мраке молча — это занятие не для них. Переговариваются о чём-то, убивая время беседой. И за своими словами не слышат, как к ним коварно подкрадывается тот, для кого полной темноты не существует.

И в руках у него страшное оружие.

Глаза диверсанта безошибочно выделяют главнокомандующего вражеской армией. Шаги становятся короче и вкрадчивее. Вот уже он так близко к цели, что противники начинают нехорошо морщится, ещё не понимая, что почуяли запах своего разгрома.