13 привидений - читать онлайн книгу. Автор: Майк Гелприн, Оксана Ветловская, Алексей Жарков, и др. cтр.№ 15

…Следующая палата оказывается еще невредимой, с белоснежными койками, с тихо лежащими на них беспомощными людьми. И здесь в полстены – чисто вымытое прозрачное окно, за которым виднеется заросший березами вечереющий двор и какой-то парень, старшеклассник. Он замахивается в окно бутылкой с зажигательной смесью. Лицо этого парня. Его можно разглядеть только из окна. И видно его вполне отчетливо – даже на экране телефона.

Лицо преступника. Отчего-то оно кажется Камарину смутно знакомым – и, будто со стороны, кем-то явно подсказанная, приходит мысль, что оно похоже на лицо местного партийного деятеля, памятник которому стоит через два квартала.

Следующая палата – и через окно Камарин видит все тот же двор с глухим забором, и инвалидов на прогулке: их вывозили в креслах-каталках, укутанными в одеяла, да так и оставляли подышать сырым весенним воздухом. Видит и того же самого парня с приятелями: они залезли на забор просто ради праздного любопытства, от нечего делать, поглазеть на свезенных со всей страны самоваров. Слово за слово, оскорбление за оскорбление. «Чего вылупился», «Да пошли вы», «Было бы на чем идти», «Тогда катитесь». А затем дружное «Щенок!», «Бездельник!» и «Ничтожество!». Все то же самое, что парень каждый день слышит от отца, каждый день, много лет, но в высокопоставленного отца он не может швырнуть бутылкой с горючим, а в этих инвалидов – запросто.

Скорее всего, дело о поджоге замяли.

Наверняка никто так и не узнал.

Очень вероятно, никто уже так и не узнал бы никогда.

Быть может, Камарина уже готовы отпустить (как прежде отпустили Глинского, как отпустили подростка, хотя тот ничего никому не рассказал об увиденном, а попросту сошел с ума). Ведь он заснял все, что следовало. Но он идет и идет вперед, завороженный кадрами на экране – наконец-то настоящими, наконец-то предназначенными что-то поведать миру, наконец-то несущими подлинный смысл.

Они всегда появляются незаметно.

Вот вы заходите в общей толчее в самолет. Пока еще не душно, значок туалета «свободен», мир сужается до размеров салона, и как-то сразу хочется пригнуть голову, сжаться, стать чуточку меньше. Стюардессы улыбаются, подсказывают, а люди пробираются между кресел, стягивают куртки, укладывают вещи. В воздухе витает запах предстоящего полета.

Вы садитесь, скажем, на 12E, поворачиваете голову, чтобы посмотреть в иллюминатор, а потом в блике оргстекла замечаете, что в кресле у прохода уже кто-то сидит.

Это может быть кто угодно: старик, девушка, представительный мужчина, десятилетний ребенок. Или, например, пожилая женщина в темно-бордовом пальто, со старой вязаной шапочкой на голове, из-под которой выбиваются тонкие фиолетовые волоски. Вы видите ее морщинистую шею, помаду, неровно нанесенную на губы, и еще черные пятнышки на щеках и на лбу.

Женщина дремлет. Они всегда дремлют, даже если посадка еще не закончилась, до начала взлета минут двадцать, а вокруг суетятся и рассаживаются пассажиры.

Кажется, женщина едва коснулась головой спинки кресла, а уже закрыла глаза. Ей все равно, что происходит вокруг. Им всегда все равно, до поры до времени.

Вы можете дотронуться до ее локтя, спросить что-нибудь. И даже, может быть, у нее задрожат веки, приоткроется рот, вырвется тяжелый вздох, но больше реакции не последует. Как будто самолет – это единственное место, где она может как следует выспаться.

Вы ждете, когда закончится посадка, листаете журнал, выслушиваете стюардесс, которые рассказывают о технике безопасности.

Потом начинается взлет, мигает освещение, где-то пронзительно повизгивает ребенок.

«Просим не отстегивать ремни и не ходить по салону, пока самолет не наберет нужную высоту».

В иллюминаторе появляются тяжелые облака.

Потом вам приносят кофе или чай на выбор, что-то горячее, бутерброд и газету. Два часа, полет нормальный. Вы вроде бы нервничали вначале, но потом успокоились. Вид очереди перед туалетом вселяет уверенность в завтрашнем дне.

А женщина или ей подобные продолжают дремать.

Им неинтересны бесплатный обед и разговоры вокруг. Их не волнует, что кто-то бегает по проходу и слишком громко слушает музыку. Таких людей в самолете интересует только сон.

Говоря начистоту, вам лучше надеяться, что женщина или ей подобные не проснутся. Лучше, чтобы они не открывали глаз. Пусть дремлют до того момента, пока шасси самолета не коснутся земли.

Полет нормальный, помните?

«Мы совершили посадку…» и так далее.

Люди вокруг начнут аплодировать, потом включат мобильники, достанут с полок вещи, позвонят родным и поспешат в едином порыве поскорее покинуть борт.

А вы, отвлекшись на полминуты или даже всего лишь моргнув, обнаружите, что соседнее кресло опустело. Спящий человек уже куда-то пропал. Убежал, что ли, расталкивая локтями очередь? Только вмятина от его головы на спинке подсказывает, что тут вообще кто-то был.

Вы будете крутить в голове образ спящего человека, пока направляетесь к трапу. Возможно, вы вспомните о нем мимолетом, когда будете рассказывать знакомым о полете. Но через пару дней – а то и раньше – будете убеждены, что никого рядом с вами не было. Почти наверняка кресло было свободно. Даже билет на него не продавали.

Проверьте.

– Ты слышал об этой легенде? – спросил Вовка вместо приветствия. – Про спящих в самолете. Которые появляются из ниоткуда и исчезают в никуда?

Он лежал на диване, укрытый пледом до пояса, так что складывалось впечатление, будто с ногами у Вовки все в порядке, хотя я знал, что это не так.

Авиакатастрофа, случившаяся чуть больше четырех месяцев назад, внесла коррективы в Вовкину внешность. Лоб, правый висок и щеку пересекал вертикальный кривой шрам. Из лица выудили несколько осколков. Сломано четыре пальца на руках. Есть четыре перелома на ногах. Что-то жуткое с левой коленкой и с ребрами. А в глаза две недели кололи адреналин, чтобы выдавить стеклянную крошку. Так себе удовольствие.

Я остановился на пороге комнаты, ощущая нерешительность. Хотя, казалось бы, с чего? Заглядывал сюда раньше чуть ли не каждый месяц. Сколько пива было выпито с Вовкой перед телевизором и за игрой в «плойку». Сколько съедено чипсов!

Тем не менее на каком-то подсознательном уровне ощущалось, что квартира уже не такая знакомая и привычная, как раньше. Так бывает с местами, где давно не был. Особенно, если точно знаешь, что что-то изменилось.

– Проходи, чего встал? – Вовка махнул рукой. – Тебе приглашения не нужно, ты всегда гость дорогой.

Первое, что я заметил, – стол под телевизором был завален папками, старыми такими скоросшивателями. А из них торчали газетные вырезки, куски распечаток, какие-то сканы. Рядом валялись зеленые тетради и множество ручек. Пара тетрадок оказались раскрыты, они были исписаны размашистым и небрежным почерком и заклеены фотографиями: самолеты в огне, сцены авиакатастроф, пожарные машины на взлетной полосе.