Колодцы предков - читать онлайн книгу. Автор: Иоанна Хмелевская cтр.№ 31

– И пожалуйста! – торжествующе закончил он. – Самая глупая идея оказалась удачной! Вы нашлись.

Это понравилось даже мне. Я нашлась исключительно благодаря тому, что там живет Ева, которой в те времена и на свете не было. Парню крупно повезло...

– Еще можно было дать объявления в газеты, – критически заметила я. – Время от времени мы кое-что читаем...

Михал Ольшевский беспокойно заерзал.

– Что вы?.. Это исключено! Это могло произойти только в крайнем случае!

Я удивилась, откуда у него такая неприязнь к прессе. Михал Ольшевский таинственно понизил голос.

– Все должно оставаться в тайне, это очень деликатное дело, оно не должно привлекать ничьего внимания. Могут возникнуть некоторые сложности...

– Не могут, а уже возникли, – сварливо поправила я. – Два трупа и один недобитый, совсем не плохой эффект.

– Что?.. Как это?!..

– Вот так? Вы не слышали об убийствах под Венгровом? Они потрясли всю округу. Я абсолютно уверена, что ваша тайна и наши трупы, в количестве две с половиной штуки, это одно и то же дело. Все закручено вокруг нашей семьи.

– Что вы сказали?! Трупы?!.. Действительно кого-то убили?!..

– Да, среди прочих и Менюшко из Голодомориц. Готова поклясться, что там вы искали Менюшко! Можете молчать дальше – может, еще пара трупов появится...

Михал Ольшевский окаменел. Я рассказала ему про убийства в Воле, надеясь, что он не выдержит, как-то отреагирует, разболтается, а я наконец-то что-нибудь узнаю. Заинтригована я была дьявольски. Что это за штучки, которые мои родственники выкидывали в те давние времена. Этот парень наверняка что-то об этом знал. Вообще-то все складывалось, но истоки загадки до сих пор были тайной!

Михал Ольшевский отреагировал так, что мне стало страшно за машину. Он мог вырвать рычаг переключения скоростей, выбить стекло или раскрошить приборную панель...

– Менюшко!!!.. – возбужденно стонал он, заламывая руки и вырывая волосы. – Лагевка!!!.. Все могло разойтись!!!.. Больницкий!!!..

– Немедленно успокойтесь, а то я вас выброшу! – сердито пригрозила я.

– Конечно, вы меня выбросите... Боже мой! Значит все разошлось!!!.. Ну да, эти женщины в вашей семье... Вы меня выбросите!..

– Псих, – произнесла я приговор и нажала на газ, чтобы побыстрее добраться до места и убрать сумасшедшего из машины. Как видно, мои родственники успели навредить ему и из могилы...

* * *

Вечером, в половине девятого, в доме Франека, в комнате на втором этаже собралась вся семья. Михал Ольшевский положил на стол большой и очень тяжелый пакет, за которым мы заехали по дороге. Он взял его в музее в Ливе, после того как оправился от потрясения и немного успокоился.

Операция освидетельствования личностей прошла безболезненно. Все с суетливой поспешностью показывали ему свои документы. У Терезы, кроме паспорта, с собой оказалось даже свидетельство о рождении. Локализовать трех наследниц Полины Влукневской удалось без труда, контакт с ними принес Михалу явное облегчение.

– Наконец-то, – взволнованно вздохнул он. – Я вас уже обыскался!.. Наконец-то! Теперь что-то прояснится. Я ничего не скажу, объясняться будем потом, я предвижу некоторые сложности! А пока я вам просто покажу это...

Он торжественно развернул установленный на виду пакет. Как загипнотизированные, мы следили за его руками. Из под нескольких слоев толстой бумаги показался железный сундук, из которого Михал вынул какую-то ломкую, пожелтевшую, по-видимому, очень старую бумагу.

– Это завещание, – вдохновенно произнес он. – Завещание пани Софии Больницкой, матери Катарины Войтычко, вашей прабабки. Вы предпочтете прочесть сами или зачитать вслух?

– Читай вслух, сынок, – торопливо сказала Люцина, – а то мои очки где-то потерялись.

– А что, Тереза снова убирала? – невольно вырвалось у меня.

– Тихо! – зашипела Тереза.

– Во имя отца и сына и святого духа, – торжественно начал Михал, и Тереза инстинктивно перекрестилась. – Я, нижеподписавшаяся София из Хмелевских Больницкая, будучи в здравом уме, но после долгой жизни, приближаясь из-за болезни к царству небесному, в присутствии благородного пана нотариуса Бартоломея Лагевки, настоящим сообщаю свою последнюю волю...

Ошеломленно и безмолвно мы вслушивались в необычные фразы. Прабабка, царствие ей небесное, отписывала гигантское наследство потомкам своей старшей внучки, полностью забыв о своей дочери Катарине. Единственными потомками этой внучки были моя мамуся и две ее сестры...

Добравшись до конца завещания, Михал Ольшевский одним духом прочитал еще несколько документов, касающихся нашей семьи. Наконец, он замолчал и посмотрел на нас гордым взглядом победителя. В комнате воцарилась звенящая тишина.

– Наконец-то Франек успокоится, – внезапно произнесла тетя Ядя. – Теперь хоть ясно, что он сторожит.

– Ничего не понимаю, – недовольно отозвалась моя мамуся. – Здесь убивают за прабабкины усадьбы? За эти мельницы?

– Скорее, из-за винокурни, – пробурчала Люцина.

– Подождите! – вдруг оживилась Тереза. – Из этого же явно следует, что это не мы должны что-то кому-то отдать, а нам, так? Ну скажите же, так или нет?

– Ну, так... Похоже, что так...

– И мы никому ничего не должны? Слава богу! А то мне это уже надоело!...

Михал Ольшевский сорвался с кресла.

– Как вы можете?! – крикнул он со смертельной обидой. – Какие еще усадьбы, об усадьбах и речи не было!..

– Как это? Вы же сами читали нам завещание прабабки, – удивленно перебила моя мамуся. – Зачем же убивать, если все национализировано...

– Да ведь не это важно! Черт с ними, с усадьбами и с винокурней! Вы что, совсем не слушали? Сундук!!!

– Какой сундук? – заинтересовалась Люцина.

Михал Ольшевский отчаянно застонал, схватил завещание и заново зачитал фрагмент, касающийся окованного сундука, полученного Бартоломеем Лагевкой на хранение. В сундуке должны были лежать разные ценные вещи и пятнадцать тысяч рублей золотом.

– И что стало с этим сундуком? – спросила моя мамуся.

– Давным-давно сгинул, – убежденно ответила Люцина. С того времени прошли две мировые войны...

– И одна революция, – ехидно подсказала я.

– Две революции, – нервно поправил Михал. – Какая разница? Это не имеет значения...

– Сынок, опомнись, – с жалостью произнесла Люцина. – Что могло сохраниться за две войны и две революции! Давно все разворовали!

Михал Ольшевский разволновался настолько, что начал глотать части предложений и даже слов:

– Во-первых, нота... В тридцать ...вятом... году! – кричал он. – Лежало, как и лежит! Согласно во... во-вторых! Вот так! Я знаю! Ни на каких рынках! Не было!...