Звездный Пилот - читать онлайн книгу. Автор: Роман Афанасьев cтр.№ 78

– И все же я до сих пор чувствую себя виноватым, – признался Архипов. – А чудо совершил Климов. Сопляк, практикант! Сумел развернуть катер, основным двигателем выжег створки шлюза, а потом на маневровых выбрался задом наперед в пространство. Вот ты бы так смог, а?

– Смог бы, – сказал Павлов и помрачнел. – Тогда бы – смог. Но не сейчас.

– А он выбрался и сразу пошел на твой пеленг. Поймал твою передачу о неминуемом взрыве, подлетел на всех парах. А ты уже все сделал. И даже выбрался сам.

– Хватит, – Николай поежился. – Устроил тут вечер воспоминаний. Даже думать об этом не хочу! Все что было – прошло. Прошло, Валера, понимаешь? Все – прошло. Перед нами новая дорога.

– Новая, – согласился Архипов и вздохнул. – Я просто хотел сказать… Не только от себя, от всех, кто остается на планете. Павлов, везучий ты сукин сын. Неугомонный, неприкаянный, всегда идущий против течения. Мы все тебе обязаны жизнью. И мы все знаем, что ты поступаешь правильно – так, как велит тебе совесть, честь и долг. Мы надеемся только на одно – если кто и сможет провернуть эту авантюру, то только ты. Дай обниму, пилот.

Расчувствовавшись, управляющий колонией шмыгнул носом и снова обнял Павлова – крепко, как встарь, так что кости бывшего пилота хрустнули.

– Ну, – тихо сказал Павлов. – Будет, Валера, будет. Пора.

– Пора, – согласился Архипов.

Он разжал объятья, хлопнул Павлова по плечу, протянул широкую ладонь. Павлов осторожно пожал ее здоровой рукой.

– Привет и наилучшие пожелания звездному пилоту Павлову от жителей города Павловск, – торжественно объявил Архипов.

– Вот этого я вам никогда не прощу, – буркнул Николай. – Павловск, придумали тоже…

– Скажи спасибо, что планету Павлиной не назвали, – в тон ему отозвался Архипов. – А то были и такие предложения. Ну, Коля, твои образцы, последнюю партию, я бросил в коридоре. Сил моих уже нет с ними возиться. Хочешь – бери наши огурчики, а хочешь – брось. Надеюсь, у вас все получится. А вот теперь – прощай.

– Не прощай, – возразил Павлов, и впервые за весь разговор его узкие губы тронула улыбка. – До свидания, Валера.

Архипов кивнул, развернулся и резко вышел – словно боялся, что потянет обратно. Павлов посмотрел ему вслед. Потом медленно опустился на стул, взял ложку, прислушался.

Гулкие шаги Архипова отдавались эхом от стен – все быстрее и быстрей, словно управляющий колонией бежал по пустому коридору. Вот хлопнула первая дверь. Вторая. Заскрежетал шлюз.

Павлов медленно опустил ложку и замер, уставившись пустым взглядом на чистую, оттертую до блеска столешницу. Он слушал – как содрогаются стены, как работают собранные на коленке насосы, откачивая атмосферу. Как едва слышно шелестят огромные механизмы, открывающие створки в пространство. Наконец, пол под ногами едва ощутимо дрогнул. Многотонный катер покинул крохотный ангар. Павлов подождал еще немного. Услышав, как закрылся основной шлюз, Николай медленно поднялся, спрятал ложку в нагрудный карман. Взял миску, поставил в морозильную камеру. Потом вышел в коридор, нашел брошенную тележку с образцами растений, оттащил ее в крохотную комнату, пристроил между морозилок. Погасил свет. Вышел. Заблокировал дверь.

И решительно зашагал в конец коридора, к огромной круглой двери, отделявшей причальный отсек от внутреннего пространства звездолета.

Самое тяжелое позади – прощание. Он справился. Он вынес это все. Осталось самое простое – вернуться на Землю.

* * *

Пройдя сквозь шлюз, отделявший импровизированную причальную зону от основных помещений, Николай обернулся и набрал на стенной панели код. За стеной загудели двигатели дверей, коротко пискнул зуммер, сигнализируя о том, что команда принята. Последняя активная зона на корабле получила приказ встать на консервацию.

Павлов расправил плечи, вскинул голову и зашагал вперед, по чистому белому коридору, лишь чуть тронутому желтизной. Он шел, чеканя шаг, как на последнем параде. А за его спиной гасли большие тусклые лампы, погружая коридор в темноту.

Когда бывший пилот дошел до маленькой двери в дальней стене и обернулся, то увидел лишь темноту, подступившую к самым носкам его потертых магнитных ботинок. Последняя крохотная лампочка горела над раздвижной дверью аварийного лифта, давно переделанного в скоростной транспорт. Павлов открыл двери, зашел в лифт. Створки закрылись, лампочка над ними погасла, и в коридоре воцарилась абсолютная тьма.

Когда лифт тронулся с места, Николай привычно раскинул руки, упираясь в стены. Гравитаты лифта барахлили – когда крохотная кабинка проносилась сквозь гравитационные поля бывших жилых палуб, направление силы тяжести менялось произвольным образом, и пассажирам приходилось несладко. Единственный плюс – тут недалеко. Причальная зона, сооруженная из остатков малых ангаров, располагалась близко – по меркам звездолета – к центральному пункту управления. Всего-то нужно перебраться с одного борта на другой. Резервный пункт, находящийся на корме, восстановлению не подлежал – во время катастрофы он оказался слишком близко к эпицентру взрыва и превратился в пар. Главный пункт тоже был поврежден, но дело ограничилось сгоревшими управляющими контурами, которые удалось восстановить. Пусть и не все. Но достаточно. Гораздо труднее было восстановить связь систем управления пункта с кормовыми механизмами. И вообще… Было трудно.

Павлов нахмурился, когда верх и низ поменялись местами, но даже не вздрогнул – привык. Самым простым в ремонте оказалось залатать дыры в бортах и переборках с помощью остатков палуб. Восстановить герметичность – сложнее. Еще сложнее – воскресить антирадиационную защиту и активную защиту переборок. Если бы не роботы… Да, железяки выложились на все двести процентов. А ведь еще нужно было и строить город. Это вечное разделение ресурсов бесило Николая, доводило до безумия. Все было важным – и город, и звездолет, и люди, и техника.

А ведь он взялся за ремонт «Ефремова» едва только пришел в себя. Понял сразу – так надо. Да, многие, очень многие, решили, что все – хватит. Отлетались. Вот планета. Воздух, вода, хоть чужое, но – солнце.

Иногда техники посреди работы вставали и говорили – ноги моей больше не будет в этом железном гробу. Хочу лечь в траву и закрыть глаз. И уходили. Их никто не удерживал. Но никто не смотрел им вслед. Оставшиеся отводили глаза и продолжали работать – больше, быстрее, яростнее. Стиснув зубы и засучив рукава – работать за двоих. За троих. За десятерых. А те, что ушли, начинали обживаться на планете. Строгали дерево, месили глину, строили дома и школы, вытирая пот со лба. Влюблялись. Женились. Заводили детей. Растили сады, боролись с болезнями, радовались каждому новому открытию. Умирали, в окружении друзей и близких. А на орбите, в вечной темноте, под глухой рокот двигателей и звон металла продолжался ремонт.

Павлов был на планете два раза. Первый – через пару лет после катастрофы, когда проект едва не был остановлен. Колонисты решили, что ремонт звездолета забирает слишком много сил и ресурсов. Тогда Николай лично спустился на планету и приземлился посреди города, названного его именем. В центре, на площади, куда собралось едва ли не все население колонии, он произнес речь. Нет, не зажигательную, не великолепную, нет. Он мялся, мычал, говорил сбивчиво, размахивал руками. Но его поняли. Не могли не понять. Все, кто тогда пришел на площадь, – все были командой звездного корабля. Они все отправились в путь, оставив за спиной родной дом, чтобы узнать, что скрывается там, за горизонтом. Они искали новые знания, искали новый дом. Не для себя. Для всех жителей Земли. И все понимали – о том, что они нашли, Земля должна знать. Так или иначе.