Великое колесо. Одежды Кайана - читать онлайн книгу. Автор: Баррингтон Бейли cтр.№ 98

— Одежда-кожа, — объяснил он. — Я вживил одежду в эпидермис на кисти. Таким образом, одежда — часть человека, точнее, человек — часть одеяния, биологический компонент. Снять одежду теперь невозможно.

Педер пощупал проссим, его металлическую текстуру, осмотрел место, где проссим срастался с кожей, потом отпустил рукав.

— Это отклонение, уродство, — сказал он презрительно. Члены содалити стояли с каменными лицами. — Сущность Искусства Одеяния в том и состоит, что личность не прикована к одной какой-то форме. Индивидуальность может выбирать среди тысячи парадигм. Твое изобретение отбрасывает человека на предыдущую, докайанскую ступень эволюции. Когда каждое существо имело только одну природу.

— Совершенно верно, это отклонение, — согласился Велд. — Но весьма любопытное. Мне было бы жаль не использовать этот вариант, не испытать этот путь. — Взмахом руки он заставил члена содалити вернуться на место, потом взял какой-то предмет, лежавший на соседнем столике.

— Ты из сектора Берраж, не так ли? Ты когда-нибудь видел что-нибудь подобное?

Он передал Педеру крупной формы зеркало, сначала показавшееся совершенно обычным, за исключением некоторого свечения поверхности. Но это могла быть просто игра света.

Но чем дольше Педер всматривался в зеркало, тем сильнее разгорался слабый бледный внутренний свет поверхности. Черты лица отражения начали постепенно трансформироваться. Это были его черты, но какой-то неуловимо чужой оттенок уже появился в них.

И пока он продолжал с широко раскрытыми глазами всматриваться в отражение, глаза отражения закрылись. Лицо человека в зеркале погрузилось в глубокий покой сна.

Почему-то Педер испытал тревогу.

— Как это получается? — воскликнул он.

Велд был доволен и даже не скрывал своего удовольствия.

— Хотя выглядит это устройство как обычное зеркало, но это не зеркало, точнее не совсем зеркало. Изображение создается не отраженным светом, а с помощью микрокомпьютера, управляющего плоскостными голографическими элементами, из которых составлено отражающее покрытие. Очень чувствительное устройство.

Педер повертел зеркало. Кроме едва видимых швов на обратной стороне, ничего особенного он не обнаружил. Толщиной странное устройство не превосходило обычное зеркало. Это, конечно, мало что означало. Микроэлектроники могли вместить содержимое целого искусственного мозга в еще меньшее пространство.

— Разумное зеркало, — пробормотал он.

— Да. Искусственный, компьютерный разум, конечно. То есть, псевдоинтеллект, в сущности не такой, как реальный человеческий. Но у него есть свойство, недостающее нам. Оно умеет только воспринимать, не более. Ему не нужно совершать поступки, как нам.

— Абсолютно пассивное сознание. Какая необычная мысль.

— Да. Иногда лицо, смотрящее из отражения, может оказаться совсем не таким, как в обычном зеркале. Эта штучка очень проницательная.

Педер положил псевдозеркало на стол. Подобные устройства были характерны для этой части Кайана. Симптоматический феномен. Колонизация дальней части Кайана явно дала эффект, обратный более раннему варианту этой культуры. Два конца Рукава Цист отличались друг от друга, как позитив и негатив одного изображения. Калейдоскоп бурной деятельности Берража здесь сменился пассивной восприимчивостью, словно — в продолжение аналогии — человеческий мозг решил превратиться в чувствительную фотографическую пластину.

Взгляд Педера упал на пиджак костюма Велда. Хотя проссим имел растительное происхождение, волоконца ткани были слишком малы, чтобы видеть их невооруженным глазом. И вдруг Педеру показалось, что он их четко видит, вплывает в зеленый лес микроскопических живых фрондов, фибриллярных сеточек, пучков изящных фиолей, лес, распространявшийся на все окружающее пространство, заполняя его до самого горизонта. Словно издалека он услышал голос Велда:

— А вот и Фамаксер.

Вслед за репликой Велда в содалити вошел третий носитель костюма Фрашонарда. Педер подался вперед. Ему показалось, что он идет по густому лесу, раздвигая узорчатые ветки папоротника. Или это лес двигался внутри него, впуская щупальца-фибры в нервную систему, завладевая мыслями и ощущениями?

Потом галлюцинация прошла, исчезла.

— Добрый день, брат, — приветствовал его Фамаксер. У него был циничный сухой тон голоса. — Надеюсь, Отис хорошо с тобой обращался.

— О, он был очень гостеприимен, — ответил Педер.

У костюма Фамаксера текстура напоминала пергаментную кожу, в какую когда-то переплетали ценные книги. Фамаксер излучал сухость, пыльность, ветреную пустошь, впечатление от человека, прокаленного солнцем и продутого ветром, а его поза давала намек на опыт и цинизм, ловкость и уверенность — и другие свойства, которые Педер не мог определить.

Педер не испытывал удивления от того, что обнаружил, что костюм Фрашонарда способен управлять своим носителем, заставить его пересечь пространства в сотни световых лет. Лишь иногда у него мерцала искра любопытства — в чем же мог состоять план Фрашонарда? В остальном он никогда не спрашивал себя, почему он делал то, что делал — ведь человек, просыпающийся утром, не спрашивает себя, почему он проснулся.

Словно восторгаясь солнцем, сознание Педера было переполнено чувством восхищения гениальностью Фрашонарда.

Три человека в проссимовых костюмах сошлись. Педер смутно ощущал какое-то излучение, которым обменивались костюмы, слишком тонкое и необычной природы, чтобы его зарегистрировали приборы, но от этого не менее реальное.

— Нужно вызвать остальных — и в путь! — сказал Фамаксер.

— Да, в путь, — согласился Педер. — Время пришло!

— Где-то произошла ошибка! — воскликнула Амара. — Получается какая-то чепуха.

— Смысл здесь должен быть, — успокоил ее Эстру. — Мы только не знаем еще, где и что это за смысл.

— Эти расчеты нельзя отбросить, если мы намерены оставаться в русле действительно научного исследования, — настаивала Амара. — Время распада социологической матрицы — это факт, а не фантазия.

Они уже довольно долго находились в главной лаборатории социологической команды «Каллана». Амара обрабатывала и обобщала все скопившиеся данные. Но результат кардинально отличался от ответа, которого она ждала.

В соответствие с гипотезой Амары, эти районы, наиболее удаленные от Совьи, должны быть относительно свободны от одежного фетишизма, и даже многие еще ранее заселенные районы должны уже демонстрировать более-менее разумные идеи. Но данные полевых исследований, также как и личные наблюдения тех, кто осмелился покинуть стены корабля во время частых посадок, совершенно явственно указывали на противоположный результат. Кайанская культура не входила в фазу нормальности. Чем дальше они удалялись от Совьи, тем более странной и искаженной эта культура становилась.

Расчеты, на которые так полагалась Амара, основывались на понятии «времени распада» применительно к социологии: срока, за который импульс социальной силы утрачивал двигательную энергию и умирал. Популярный стиль в моде, например, имел время распада в несколько недель или месяцев. Мания, правящая на Кайане, находясь на другом конце шкалы, могла просуществовать и столетия, прежде чем исчезнуть. Параметры, как верила Амара, были твердыми. Период полураспада для Кайана оказался даже короче, чем Амара предполагала. И сейчас Кайан уже должен был во многом быть похожим на Зиод.