Нельзя так! Нельзя!
Ещё и выбрала самого… самого…
Лучше бы уж в Пака влюбилась. Хотя… и в него тоже не надо. Ни в кого не надо.
Ну почему не могли сделать команду из одних девушек? Кому нужны эти парни? Только всё портят и сбивают с толку.
И стена эта шершавая перед носом ‒ задолбала. Фео закрывает глаза, а они сами распахиваются, пялятся в темноту, стараются разглядеть в едва различимых царапинках, трещинках и неровностях хоть какой-то смысл. А его нет и быть не может. Потому что это не картина, не экран планшета, а обычная стена.
Фео надоели стены со всех сторон, надоели ограничения. Ей нравится простор новой реальности. Так зачем она сама выстраивает перед собой какие-то пределы? Ведь любовь ‒ это тоже несвобода, тоже ограничение. Если она заставляет думать только об одном, видеть только одного, заслоняя им целый мир, вознося его даже над самой возвышенной целью. Ещё и заснуть мешает, когда надо как следует отдохнуть.
Давно свет выключили, только осталась одна тусклая лампочка над дверью. Все остальные, наверняка уже спят, и только Фео сверлит взглядом стенку и мучается из-за дурацких мыслей.
Она развернулась на другой бок, уставилась в неплотный сумрак. Взгляд невольно потянулся к самому яркому пятну.
Над дверью светилась не просто лампочка, а табличка с надписью «Еxit». Было бы неплохо, если бы в каждой ситуации имелась такая дверь с таким знаком, заметным издалека, даже в полной темноте. Она, конечно, существует, почти всегда. Только обычно прячется среди тысяч подобных дверей, и никаких надписей на ней нет.
Ищи сам. Мучайся и ищи. И не факт, что выберешь правильную.
А имеются ли они вообще ‒ безоговорочно правильные? Выходы, за которыми найдёшь нужное решение, обретёшь желаемое и ничего не потеряешь.
Шорох раздался, едва различимый. С нижней кровати поднялась Иви. Фео увидела её макушку прямо перед глазами. Иви тоже смотрела в сторону двери, прислушивалась, наклонив голову к одному плечу. Потом шагнула, остановилась, замерла неуверенно.
‒ Иви! ‒ шёпотом позвала Фео. ‒ Ты куда?
‒ Я? ‒ Иви оглянулась, сжала губы, сдвинула брови в задумчивости. ‒ Мне показалось.
‒ Что показалось? ‒ Фео приподнялась на локте.
Иви ответила не сразу, словно какое-то время тщательно анализировала собственные ощущения. Или сомневалась, стоит ли делиться ими с другим человеком. Потому что казались они не совсем реальными.
‒ Кто-то стучался в ворота бункера.
‒ А разве здесь было бы слышно? ‒ удивилась Фео.
‒ Не знаю. ‒ Похоже, Иви задавалась тем же вопросом. ‒ Может, мне приснилось?
Она не двигалась с места, но и ложится не собиралась.
‒ Ну, давай проверим, ‒ предложила Фео, спустилась с кровати.
Спать по-прежнему совсем не хотелось, а странное заявление Иви взбодрило ещё больше.
Они тихонечко выбрались из комнаты, поднялись на этаж. Свет включался автоматически, стоило им оказаться в новом помещении, но не слишком яркий, в экономном режиме. Слегка разгонял темноту, не давая заблудиться или налететь на что-нибудь по дороге.
На среднем уровне царила сонная тишина. Девушки несколько минут стояли, прислушиваясь, ожидая, но ничего не случалось. Ни внутри, ни снаружи.
‒ Значит, всё-таки приснилось, ‒ заключила Иви, но Фео видела на её лице выражение лёгкой растерянности, тревоги и прежнего ожидания. Словно существовало ещё что-то, заставлявшее Иви верить в правдивость её ощущения. Она бы, наверное, предложила открыть ворота, выглянуть наружу, если бы это не являлось настолько безрассудным и неосторожным.
‒ А можно посмотреть через камеры видеонаблюдения, ‒ вспомнила Фео. ‒ Они же есть снаружи. Перед воротами и в самом начале прохода.
Полезли на галерею, отыскали пульт с несколькими мониторами, включили. Они заработали сразу все, но в основном показывали темноту, царившую сейчас в помещениях. Что-то разглядеть удалось только на экране, передававшем изображение с камеры, расположенной над воротами. Она фиксировала общий план сразу двух уровней, гаража и галереи.
Девушки и себя на нём увидели, только очень мелко, едва разберёшь. При желании можно приблизить, но в данный момент их интересовало совсем другое ‒ изображения с наружных камер. Только и те не показывали ничего особенного. Ворота, бетонный коридор, застывший ночной пейзаж. Словно не видео, а фотография. Ни малейшего изменения. Никого.
‒ А запись здесь есть? ‒ Фео уставилась в сенсорный экран на пульте, прочитала надписи под иконками. ‒ Вот. ‒ Её пальцы ловко заскользили по гладкой поверхности. ‒ Она включается, когда происходят какие-то значительные изменения. Резкий перепад температуры. Громкий звук или движение. Но через сутки удаляется. Тут есть и наше появление. Но после того, как все зашли в бункер, за последние часы ‒ ничего.
‒ Ну да, ‒ Иви кивнула, соглашаясь, улыбнулась сдержанно, совсем чуть-чуть растянув губы. ‒ Я сама себя завела и тебя всполошила.
‒ А я всё равно заснуть не могла, ‒ отмахнулась Фео.
‒ Волнуешься?
‒ Наверное, ‒ неопределённо протянула Фео. Не признаваться же Иви, какие мысли на самом деле мешают спать. ‒ Возвращаемся?
‒ Давай.
Но до комнаты они не дошли, спустившись, свернули в сторону хозяйственного блока. Там кухня и столовая, и вообще, как-то по-домашнему. Откопали в шкафах упаковку травяного чая ‒ мята, душица, ромашка, лимон, ‒ заварили. А потом сидели, обхватив ладонями нагревшиеся бока чашек. Не потому что замёрзли. Так становилось не только теплее, но и спокойней, уютней, приятней. А ещё искренней. И Фео не сдержалась, спросила:
‒ А у тебя есть парень?
Иви застыла, повторила медленно и чётко, почти по слогам:
‒ У меня? ‒ поставила на стол чашку, не сводя с неё взгляда, мотнула головой, но произнести ничего не успела. Потому что дверь открылась, и в проёме обрисовался Марк. Замер растерянно ‒ не ожидал он никого тут застать ‒ и, наверное, хотел спросить: «Что вы здесь делаете?», но Фео опередила:
‒ Ты тоже слышал?
‒ Что слышал? ‒ Марк изумлённо приподнял брови, а Фео приготовилась рассказать про стук в ворота, но теперь её опередила Иви.
‒ И тебе не спится?
‒ Ага, ‒ подтвердил Марк. ‒ Не могу больше с бока на бок вертеться. Думал, посижу здесь хоть немного. Чего-нибудь выпью. Расслабляющего. ‒ Улыбнулся. ‒ Вы, кстати, что пьёте?
‒ Чай. Травяной, ‒ сообщила Иви. ‒ Он как раз ‒ расслабляющий.