Багорт. Том 2 - читать онлайн книгу. Автор: Анастасия Суворова cтр.№ 15

— Что может доставить тебе наслаждение, Дея? — неожиданно для себя спросил Влад.

— Боль, — прошептала она, съедая его глазами. — Твоя боль, Влад!

Он отпрянул, глотая ртом воздух. Ее глаза смеялись, словно говорили, — «ты хотел меня всю? Ну, так получай».

Справившись с минутным потрясением, Влад подошел настолько близко, что ее дыхание колыхнуло его волосы. С силой сжал ее плечи.

— Скучный здесь живет народец, — прошептал он, смотря на нее в упор, — ни святости, ни лютости. Ты сияешь звездой среди этого сброда. Я ждал тебя, как спасение от чувственного застоя, Дея.

— Тебе нравятся страдания?

— Нет, но тем интересней будет наша игра. Какие в ней правила, моя красавица?

— Никаких правил, Влад, все будет спонтанно и взаправду.

— Что ж, надеюсь, мы выживем и не лишимся рассудка.

Неутомимый Ян безжалостно лишал Дею сна, но разоруженная собственной готовностью к близости, она не могла уклониться от его натисков. И когда ей казалось, что она вот-вот раствориться в этой животной чувственности, в этой их молодой неистовости, что походила на деградацию, пришел тот, чей образ был одной сплошной провокацией. И теперь взлелеянный в девичьих мечтах мираж, вновь и вновь вставал перед ней непрошеным гостем. Кульминацией этого наваждения стал момент близости с Яном, во время которого она представляла Влада.

Дея поняла, что все эти перипетии сломали-таки ее моральный хребет. Она действительно страстно желала, еще раз увидеть в глазах Веда боль — ту боль, что сочилась из него, когда он пришел к ней на праздник. Эта его мука, была бальзамом для ее души, сладким медом, сильнейшим возбудителем. Когда Дея сближалась в ту ночь с Яном, она возрождала в памяти изуродованные агонией черные глаза и только сильнее разгоралась. Его страдания стали пищей для нее, без них Дея чувствовала себя неполной, обделенной, неотомщенной и все чего она теперь хотела — это обречь его на еще большие мучения.

В конце концов, желание причинить Владу боль переросло в парною. Казалось, оно текло в ее жилах вместо крови, разрушая ту хрупкую скорлупку, за которой пряталась ее суть в полном своем многоцветии. Отсутствие же в ее поле зрения Веда, только усиливало степень помешательства.

В таком вот ядовитом отваре желчи Дея варилась до тех пор, пока в ее голове не созрел план, который она вознамерилась превратить в жизнь, во что бы то ни стало. Это-то решение и сделалось отправной точкой ее нарастающего безумия, в котором обрывки и случайные картины замысла волочились за каждой ее мыслью.

Когда Дея отшлифовала свой план до блеска, не упустив ни одной мельчайшей детали, она решилась, открыться самому чистому и доверенному, непогрешимому и всепринимающему Отцу леса. В одну из ясных лунных ночей, томимая жаждой исповеди, она, выскользнув тихонько из дому, направилась к заветной поляне — маленькому цветастому подиуму, что напоминал ей театральную сцену.

Вокруг царственного платана потоками струилось холодное свечение, цветы сложили свои хрупкие лепестки, листва не колыхалась — лес спал. Она подошла к огромному дереву и обняла его, прижимаясь щекой к шероховатой коре.

— Что стряслось, Госпожа, — раздался у нее в голове родной голос.

— Я должна покинуть вас на какое-то время, — отвечала она. — Меня ждет опасное и непредсказуемое мероприятие, и я боюсь, что оно может стать последним в моей жизни. Но я должна решиться на него.

— Раз должна значит действуй, Госпожа, лес будет ждать.

— Но, что же случиться со всеми вами, если я не вернусь?

— Ответ ты и сама знаешь, — печально ответил Отец леса.

Дея еще долго стояла на посеребренной лунным светом поляне, плакала, улыбалась чему-то, снова плакала, потом поцеловала шершавую кору и побрела в дом.

Зажатая в тески собственной одержимости, до этой ночи она еще пыталась сопротивляться своему внутреннему возгоранию, но теперь Деи было очевидно — она поставит на кон все что угодно, лишь бы разыграть свой гамбит.

Не задерживаясь ни секунды в гостиной, она направилась в спальню. Ян спал, уткнувшись лицом в ее сорочку. Дею трогало его щенячье обожание и легкий налет фетишизма, но она уже начинала понимать, что сила Яна велика и, не смотря на его любовь, она ломает ее. Проникая в нее словно вирус, он заражал своей жаждой жизни и могучей, животной неистовостью.

Она ненавидела себя за слабость и за нечестность по отношению к Яну. Он принимал их безотказность за любовь, она же видела истинную суть этой юношеской невоздержанности. Но всего раз, ощутив безвольную негу в его объятиях, она уже не могла противиться его воле. Раздевшись, она легла рядом с ним. Ян тихонько сопел, по-детски приоткрыв рот. Он был безмятежен и счастлив в своем неведении. Дея легонько погладила его по щеке, он дернулся и открыл глаза.

— Ты пришла, — протянул он сонно.

Ей вдруг невыносимо захотелось еще раз испытать тот невероятный полет, что был неотъемлемой частью их близости. Кто знает, чем закончится ее сумасбродная идея, может она видит его в последний раз, так пусть он будет незабываемым. Она скользнула к нему юркой лаской и Ян, обладающий невероятной способностью улавливать ее настроения, мгновенно отреагировал.

В эту ночь она была с ним особенно нежной, ее томные, обморочные ласки не прекращались пока бурная энергия молодости била ключом.

Они уснули, когда ночь уже была готова сдаться новому, нарождающемуся дню, а через пару часов пробудились. Яна ждали обязанности Сагорта, а Деи предстояло принятие непростого решения: для того чтобы осуществить задуманный план, она должна была поступиться гордостью и просить помощи у Родмилы. Этот последний шаг, на который Дея никак не могла решиться, и оттягивал роковой день.

Пока Ян насвистывая гимн Багорта, принимал ванну, она, расчесывая свои волосы перед небольшим зеркальцем в уборной, раздумывала, как ей отыскать дом Ведуньи.

— Все-таки удивительное место наш Багорт, — разглагольствовал Ян, подливая в ванну горячей воды, — Я даже не представляю, что бы с нами было, останься мы там откуда пришли. Никаких тебе чудес, никаких перспектив, а главное, мы там были абсолютно одни, а здесь… — он мечтательно закрыл глаза, намыливая голову душистым мылом.

— Да, Багорт сильно отличается от нашего прежнего дома. Но ты упускаешь одну немаловажную деталь — здесь, как и на Земле, живут люди.

— Но это же люди Багорта.

— Да, люди Багорта и все же, они просто люди. А все, что касается людей, не бывает однозначным.

— Зато Веды очень даже могут быть однозначны.

— Не говори глупостей.

— Скажешь Ихаиль не урод?