БеспринцЫпное матерное, или Трагическое недоразумение - читать онлайн книгу. Автор: Александр Цыпкин cтр.№ 23

– Да. Вы что, мысли читаете?

– Нет, мысли читал ваш отец, причем ваши будущие мысли. Это он мне сказал, как всё будет – слово в слово, цифра в цифру. Он вас очень хорошо знал.

Славик разозлился:

– А хотите, я теперь прочту ваши мысли?

– Сделайте такую милость.

Игорь Сергеевич был предельно вежлив и напоминал Чеширского кота, но с окровавленной бензопилой, спрятанной в кустах. Именно таким должен быть настоящий адвокат дьявола, а тем более Марка Иосифовича Корна. Славик пилу почувствовал. Запах крови и металла. Вкус крови и металла. Внутри Славика стало как-то зыбко. Он улыбнулся, точнее скривился. Предельно четкое ощущение реальности несколько раз спасало Славику большие деньги и один раз жизнь. Спорить он раздумал.

– Вы меня пошлете подальше с любыми предложениями? Я же правильно понимаю?

– Удивительная проницательность. И кстати, если вы десять лет будете смотреть на прекрасную живопись, душа станет светлее.

– Моя или художника?

– Моя. Меня чужие души не очень волнуют, в основном тела, как живые, так и мертвые.

Славик-не-пизди слышал хорошо, особенно подтексты.

– Игорь Сергеевич, когда я буду писать завещание, я приглашу вас.

– Разумеется, пригласите. Но очень надеюсь, что вы меня переживете. Да, дарить картины вы тоже не имеете права, формально они в собственности моего фонда, там к завещанию небольшое допсоглашение. И будем считать, что мы с вами тоже согласились. Вы же понимаете, что все хитрые идеи, которые придут в вашу голову, давно уже пришли в мою, и воля вашего батюшки будет выполнена любой ценой. Уверен, вы знаете значение слова «любой» в контексте Меня и Цены.

Славик хмуро подтвердил кивком.

– Тогда вы свободны. Пока. Шучу. Рад был увидеться.

Неожиданный поклонник Кончаловского вернулся в общую комнату. Сестра спросила не без злорадства:

– Послал тебя? Влип, мой хороший?

Славик автоматически ответил:

– Да не то слово. Еще эту мазню ни продать, ни передарить никому нельзя.

– Славик, ты хоть в «Википедии» про Кончаловского прочти! Это же не просто дорогой художник! Это легенда!

– Может, махнемся на цацки? Устроишь легендарный музей, я буду за двести рублей приходить всей семьей каждые выходные.

– Ага, а ты прабабкины бриллианты своим курицам подаришь?

– Маруся, ты меня знаешь, я никому ничего никогда не дарю. Могу дать подержать. Все деньги Люде, она заслужила.

– Знаю. Ты безупречный муж. Это меня всегда изумляло. Вот ответь мне, почему они все с тобой спят бесплатно? – Злорадство сменилось на обиду.

– А не с кем больше в этой стране. Она проклята. Мне кажется, сюда души самых безбашенных распутниц на перевоспитание отправляют, дают красивые тела и ноль мужиков нормальных. Так как насчет обмена?

– Никак, Славик. Жду приглашения на похороны, не экономь уж. Я приду в бриллиантах. Если надо помочь реально, дай знать…

Маша улыбнулась одними висками и добавила:

– Я откажу тебе с особым цинизмом.

А дальше для Славика начался «бразильский карнавал» с организацией кремирования через океан, поиском концов на Троекуровском (тут помогли папины связи в мире физики твердого тела), переговорами с Народным артистом, приглашением гостей, ну и наконец доставкой урны в Россию к нужной дате. Надо сказать, даже друг отца по Академии наук спросил Славика, а не хочет ли он прах оставить в Америке, а здесь просто устроить поминки. Москва всех приводит к общему знаменателю.

Славик на секунду задумался, но вспомнил про кота с бензопилой.

– Нет, это как-то не по-божески – волю отца не выполнить.

– Брось ты, Славик, папа был материалистом. Он тебя оттуда не накажет.

– Он и отсюда нормально справляется. – Славик поежился. – Не могу, Борис Дмитриевич… совестно.

– Сентиментальный ты стал. Что тоже хорошо. Ладно. Кладбище устроим. Недешево, но великому человеку – великие траты.

– Я не то чтобы великий. – Славик в кои-то веки сказал правду.

– Я про отца. Твое время еще придет. Да не грусти ты так. К счастью, отцы один раз умирают.

Славик задумался о словах бывшего научного сотрудника, ставшего нынешним королем ряда редких металлов, но тот его самокопания прервал:

– Зато я тебе несколько нужных людей на похороны приведу. Очень нужных, особенно для твоего, скажем так, бизнеса. Новенькие на своих постах и пока голодные. Так что продумай все детали. Они люди со вкусом, особенно к похоронам. А вообще жаль твоего папашу, глыба, а не человек. Поэтому и свалил вовремя и тогда, и сейчас. Я к нему, кстати, несколько раз за советом летал. Э-э-эх, купил бы я у тебя одного Кончаловского, но Игорь Сергеевич… С ним не договориться.

Борис Дмитриевич тоже съежился. Славик понял, что абсолютно любое существо при упоминании Игоря Сергеевича ежится одинаково. Срабатывает какой-то инстинкт.

Ну а через несколько дней случилась катастрофа.

Славик получил урну в аэропорту, вышел на улицу, собрался сесть в свой спортивный автомобиль, поставил урну у багажника и думал, как ее разместить, но рядом остановилась красотка спросить дорогу. Славик оценил перспективы, девушку уболтал, сказал, что проводит сам, попросил ехать за ним, а об урне вспомнил уже вечером, когда спаивал свою новую подругу перед поездкой на конспиративную квартиру. Разводку от знакомства до секса за 24 часа Славик ценил особенно и даже сам с собой соревновался в количестве таких блицкригов в течение года. В этом он шел на рекорд. Мысль про урну пронзила его, как кол из арсенала Ивана Грозного, когда Славик посмотрел на пепел сигареты. Он вышел на воздух, неудачно покурил, позвонил в аэропорт (там сказали: посмотрят по камерам) и вернулся к подруге. Рассказал.

– Батяня у тебя зверь, конечно, такой гемор устроить. А он не мог, как понял, что подыхает, срочно сюда прилететь? Только об себе люди думают.

– О себе.

– Чо?

– Ну не об себе, а о себе. Да не важно. Скажи, а ты бы забила на папину последнюю просьбу?

– Я?! Да я, если папашу своего найду, я его, мудака, живым в крематорий запихаю и конфорочку на единицу поставлю!

Славик понял, что трахаться в таком состоянии он не сможет, слил барышню, договорился с собой, что в зачет этот съем всё равно пойдет, заперся дома, вновь позвонил в аэропорт (там ничего не нашли, камера была куда-то не туда направлена или вообще не работала) и набрал Игоря Сергеевича.

– Игорь Сергеевич, я папу потерял.

– Понимаю… Постепенно приходит осознание потери, я сам полгода в себя приходил…

– Игорь Сергеевич, вы не поняли, я его совсем потерял.