Лоцман. Власть шпаги - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Посняков cтр.№ 28

Отправив Леньку, Никита Петрович отправил оставшегося слугу в кабак, за квасом. Игнатко управился быстро, принес корчагу и даже вернул медяки (квас-то стоил, как и пиво — шесть медных копеек ведро).

— А что, нынче кабатчик наш доброхот? — пряча деньги в кошель, усмехнулся лоцман.

Игнатко повел плечом:

— Сказал — за встречу. Подарок!

— Ну, подарок так подарок… Ставь на стол да бери в шкафу кружки.

Намахнув кружечку холодного кваску, Бутурлин удивленно крякнул — квас-то оказался хмельным, а варить такой строго-настрого запрещалось особым уставом. Обыватель должен хмельное в царевых кабаках пить! Там и оставлять все свои денежки.

— Хорош квасок! — оценил Игнатко.

Никита Петрович хмыкнул:

— Ишь ты, понравилось! Вот что… Чем тут пианствовать, так сбегай-ка на пристань, на Тихвинку-реку. По рядкам на торжище пройдись. Погляди, поспрашивай — нет ли купцов из Ниена?

— Погляжу, господине, — поклонясь, холоп одернул рубаху и, подпоясавшись цветным кушаком, со всем проворством бросился исполнять господское поручение.

— От молодец, отроче, — одобрительно покивал Никита. — Всегда бы так.

* * *

Встав у колокольни, что на перекрестье улиц, тиун Акинфий Худяков старательно высматривал своего хозяина. Новгородский боярин Анкудей Иванович Хомякин должен был припожаловать со многочисленной свитою как раз в эти дни — как всегда, навестить дальнюю свою вотчину, глянуть, что там, да как.

Прихватив с собою с полдюжины холопов, управитель встречал боярина, как и положено преданному слуге. Явился загодя, за три дня, — имелись тут, на посаде, у Хомякина небольшие хоромки, там он обычно и останавливался, отдыхал, да заглядывал на молитву в обитель. Молился чудотворной иконе, отцу Иосифу, архимандриту, почтение свое выказывал… А как же! Как же без этого-то? Никак нельзя.

Однако же уж пора бы боярину заявиться. Он завсегда на погосте Липно ночует, перед посадом… а от него до Тихвина не так уж и далеко. Ежели с утра — даже и не очень-то рано — выехать, так уже должны бы и быть.

Выпрямившись, обычно сутулый Акинфий приложил к глазам левую руку — от солнышка, чтоб не слепило. Правую, увы, не мог — супостаты незнаемые из пищали пальнули, хорошо — пуля-то навылет прошла. А рука-то болит, до сих пор тряпицей замотана.

Про супостатов тех тиун, к слову, догадывался — кто б это мог быть. Даже не догадывался — а знал точно, холопи соседушку, Никитку Бутурлин со людищи, чтоб им пусто было, опознали! Вот ведь тати! Проведали, верно, про своих, что Акинфий велел на озерке имать. И правильно велел, неча по чужим озерам шариться да чужую рыбу ловить! Крючки они ставили — ишь ты. Так никакой рыбы не напасешься, ежели каждый начнет. За этими шпынями бутурлинскими — глаз да глаз. Вот, боярину все обсказать, пожалиться — уж он-то найдет на шпыней управу. Хорошо бы, конечно, было б кого-то из бутурлинских схватить да пытать, чтоб в нападении признался да на господина своего показал. Ничего, схватим еще, имаем. Вот можно как раз у озерка еще разок засаду устроить. Или — в малиннике. И тогда уж…

Оп!

Присмотрелся Акинфий, да глазам своим не поверил. Щелкнув пальцами, Митьку, холопа дворового, подозвал:

— А глянь-ко, Митяй, кто это там, на углу? На Белозерской? Не из бутурлинских ли холопей отрок?

— Из бутурлинских, — с первого взгляда опознал Митяй. — Игнатом кличут. Прошлолетось на сенокосе он девок наших гостинцами угощал. Еле прогнали!

— Ага, ага, — быстро осмотревшись по сторонам, тиун ухватил холопа за рукав и, понизив голос, приказал схватить отрока да тащить в снятые хоромы.

— В харю ему тресните да волоките, будто пьяного, — недобро прищурился Худяков. — Народу тут много, да и кабаки рядом. Никто ничего и не сообразит.

Митяй сдвинул на затылок шапку:

— А буде, батюшко, не один он тут?

— Да один, вон стоит… не видно, что ли? Вон, вон к суконным рядкам пошел! Идите, имайте, живо!

Понятливо кивнув, холоп махнул рукой своим. Сам Митяй был парнем неслабым, да еще трое таких же оглоедов — куда слабосильному бедолаге деться? Нет, конечно, заметил бы, так, может, и убежал бы… Однако и хомякинские людищи не лыком шиты!

Митяй все сделал так, как наказывал тиун. Подошел сзади, пихнул отрока локтем в спину:

— Ты почто толкаешься, чуча?!

— Я?!

Игнатко повернулся… Да так и осел, словно опустевший куль. Хороший вышел удар, смачный. Главное, никто и не ухом не повел, да особо-то и не заметил. А и заметил, так заступаться да с такими оглоедами в драку вступать — оно кому надо? Ясен пень, никому.

Подхватили отрока под руки, поволокли. Шапка с несчастного бедолаги упала в пыль, потерялась, сапогами затоптанная.

Потерев руки, Акинфий довольно хмыкнул, глянул вокруг… И тут же серое, вытянутое, как у снулой кобылы, лицо его озарилось вдруг самой широкой улыбкой. Обнажились щербатые зубы, реденькая бороденка задрожала от счастья. Еще бы — за рядками, на Большой Проезжей улице, показался знакомый возок, обитый темно-синим сукном. Перед возком гарцевали на сытых конях трое всадников, в зеленых кафтанах, с саблями и плетьми — разгоняли зазевавшийся народец:

— А ну, посторонись! А ну, дор-рогу! Не видно — боярин-батюшка ехать изволит! Дор-рогу, кому говорю!

Позади возка тоже хватало оружных — военные холопы. А что? Времена нынче лихие. Как же без охраны, да в дальний путь?

— Ой, батюшко! — не добежав до возка, Акинфий бухнулся на колени в пыль, выкатил слезившиеся глаза. — Милостивец наш… Приехал! Дождалися.

Один из конников — молодой парень в татарской квадратной шапке — подскочив, уже занес было плеть… Хорошо, другой — постарше — окликнул:

— Не бей, Ерема! Это тиун наш, Худяков Акинфий.

— Что там еще? — высунулась из возка жирная свиная рожа с маленькими глазками и светло-рыжей бородою, кокетливо заплетенной в две косички.

— Батюшка наш, Анкудей Иваныч! — завидев боярина, заблажил тиун. — Подобру ли добралися?

— А! Акишко, — узнав, Хомякин ухмыльнулся, щеки его расплылись, глаза еще больше сузились. — Ну, что там на усадьбе? Да хватит уже в пылище валяться! Вставай, да беги рядом с возком… Докладывай!

В тот же миг управитель вскочил на ноги, пристроился к возку, побежал, несмело держась за дверцу. Не очень-то удобно вышло бежать — возок-то ехал не так-то и быстро… но и не очень медленно. Идти — отстанешь, бежать — вперед убежишь. Вот и перебирал тиун ногами, как бычок-трехлеток на случке.

Надо отдать должное, Худяков все ж оказался ловок! Пока возок с боярином катил к снятым хоромам, тиун успел обсказать все, особенно — про нападение бутурлинских.

— Мало того, милостивец, что озерцо ваше они своим считают… Так ведь еще, шпыни, целый разбой учинили! Вон в руку поранили, ага…