Освобождение Ирландии - читать онлайн книгу. Автор: Александр Михайловский-Данилевский, Александр Харников cтр.№ 73

16 (4) мая 1878 года. Константинополь.

Набережная двореца Долмабахче.

Генерал-майор и харьковский губернатор Дмитрий Николаевич Кропоткин

Не успел я из Петербурга вернуться в Харьков, как там меня нашла телеграмма от моего будущего зятя с приглашением на его с Шурочкой свадьбу и последующую коронацию. К приглашению были приложены билеты на поезд до Одессы, а оттуда — на пакетбот до Константинополя на четыре персоны: меня, мою супругу Александру, нашего сына Николая, которому недавно исполнилось шестнадцать лет, и девятилетнюю дочь Марию. Прибыть в Константинополь я должен до шестнадцатого мая по григорианскому календарю или четвертого мая по юлианскому, потому что именно в этот день в Дублин отплывал специальный пароход «Перекоп», такой же, как «Смольный», на котором моя дочь отправилась в Ирландию из Санкт-Петербурга.

В приглашении было сказано, что все транспортные и прочие расходы принимающая сторона берет на себя, словно Кропоткины настолько бедны, что не могут путешествовать за свой счет. Надо было торопиться, потому что мы можем не успеть попасть вовремя в Константинополь, и тогда опоздаем на королевскую свадьбу нашей Шурочки. Кстати, я до сих пор не могу понять, зачем понадобилась вся эта эпопея с нашим, отдельным с дочерью, прибытием в Ирландию. Неужели нас с супругой и детьми было невозможно отправить тем же кораблем, что и Шурочку? Или во всем виновато обыкновенное чиновничье разгильдяйство, когда один чиновник (в Ирландии), отсылая приглашение для моей дочери, посчитал, что по их обычаям оно означает и приглашение ее ближайших родственников, а другой чиновник (уже у нас) не увидел приписки «с родными» и благополучно забыл о нашем семействе. Интересно, что сказал бы по этому поводу наш будущий зять?

Но еще больше меня удивила новость, которую я узнал из свежих газет. Оказывается, Ирландия стала православной страной, поскольку все ее католическое духовенство насмерть рассорилось с Ватиканом, который назло России объявил анафему всем борцам за свободу Ирландии. Тамошние священники подали прошение в наш Священный Синод о переходе страны в православие, что и было исполнено в самые кратчайшие сроки. Но газеты, как европейские, так и наши, винят во всем моего зятя, мол, это его рук дело. Да уж, как говорит мой кузен Петр ^[15]: «Интересно девки пляшут по четыре штуки в ряд».

Все вышло как по заказу — моя Шурочка будет теперь жить в единоверной православной стране, население которой к тому же обожает всех русских и восхищается ими. Пусть по большей части свобода Ирландии была результатом действий югоросских, как теперь говорят, спецслужб, но и Российская империя тоже не сидела сложа руки, внесла посильный вклад в дело борьбы с англичанами. Кто-то даже, возможно, увидит глубокий символизм в том, что королем освобожденной Ирландии стал югоросс, а его супругой и королевой будет подданная Российской империи. Но мы-то знаем, что Шурочка просто любит этого молодого человека ^[16].

Но, как бы то ни было, в Константинополе мы оказались за два дня до назначенной даты. По сравнению с концом февраля, когда мы с дочерью были тут последний раз, город похорошел и расцвел, причем в буквальном смысле этого слова. Бело-розовая кипень цветущих яблонь, слив и вишен соседствовала с яркой россыпью цветов на многочисленных клумбах. Цветы были повсюду: в руках у детей, на шляпках у дам и девиц. Даже в петлицах у патрулирующих город национальных гвардейцев тоже нет-нет да торчали яркие цветки.

Но самыми главными цветами на этом празднике жизни были нарядно одетые по несколько легкомысленной константинопольской моде молодые дамы и совсем юные девицы.

В ожидании парохода на Дублин мы поселились в гостинице. Выяснилось, что на нем в Дублин, помимо остальных приглашенных, отправляется великий князь Болгарский с супругой и находящейся сейчас на их попечении внучкой великого русского поэта Ольгой Пушкиной. Я был представлен Сержу Лейхтенбергскому еще во времена моей службы в инспекторском департаменте Военного министерства, поэтому сразу же возобновил с ним знакомство, представив ему и его супруге жену и детей. Николай и Мари довольно близко сошлись с воспитанницей великокняжеской четы. Ее мать недавно умерла, отец, сын поэта Пушкина, полковник Александр Александрович Пушкин принимал участие в войне за освобождение Болгарии, а потом он отправился с экспедицией югороссов в Ирландию.

Живая и непоседливая девочка (а с виду чистый ангелочек) ухитрялась постоянно попадать в разные неприятные ситуации. В Константинополе мне рассказали, как однажды, когда внучка Пушкина путешествовала со своей родственницей по Кавказу, она попала в руки местных людокрадов, которые чуть было не продали ее в гарем какому-нибудь турецкому паше. Ее и других несчастных спас югоросский корабль, перехвативший шхуну работорговцев и взявший её на абордаж. Капитаном этой шхуны оказался британец, которого власти Югороссии передали нашим властям, так как он совершал преступления на территории Российской империи. Доказательства вины этого мерзавца были неопровержимы, и суд присяжных приговорил его к двадцати годам каторжных работ.

Просвещенная публика, в числе которой, к моему стыду, была и моя супруга, рыдала, слушая защитников британца, императору даже направили прошение о его помиловании — в Англии, между прочим, за подобное вешали на рее. Император Александр Александрович, как я слышал, порвал это прошение и велел побыстрее отправить каторжника куда подальше.

Вот тогда-то юная Ольга, которой тогда исполнилось всего четырнадцать лет, и влюбилась в своего спасителя — югоросского лейтенанта Синицына. История, достойная пера Вильяма нашего Шекспира.

Впрочем, кончилось все благополучно. Так как отец Ольги не мог заниматься своей дочерью, ей в опекуны определили супругу болгарского князя Сержа Лейхтенбергского Ирину Владимировну и главного доктора Югороссии — к сожалению, я запамятовал его фамилию. Оказывается, девица решила стать детским врачом и теперь живет в главном госпитале, готовясь к поступлению в Константинопольский университет. Когда ей это надо, она может быть очень усидчивой и старательной.

Кстати, узнав о том, что внучка Пушкина собирается поступать в университет, моя дочь Мария, которой только-только исполнилось девять лет, в категорической форме заявила, что она тоже хочет, когда вырастет, приехать в Константинополь, чтобы поступить в университет, пусть даже пока еще она не решила на кого, и будет в нем учиться. Все возражения моей дражайшей супруги вызывали у ребенка только слезы и истерику.