Подмосковье. Парадокс Рузы - читать онлайн книгу. Автор: Ольга Баумгертнер cтр.№ 20

В зале зашумели. Шутка ли – перед учеными вдруг открылась перспектива сделать абсолютно здоровым каждого человека.

– У нас в распоряжении пока семь образцов «Слез Рузы», – сказал Дмитрий Владимирович. – В случае удачно проведенных экспериментов в Зону отправится еще одна экспедиция. Идея Борового изучить аномалию была, надо заметить, абсолютно правильной. И нам потребуется узнать, как добывать эти артефакты. На сегодня все, а завтра, друзья, приступаем к работе!

Как-то незаметно наступил сентябрь. Страсти, кипевшие в связи с арестом Борового и сменой руководства, улеглись, люди погрузились в работу.

В лаборатории первым делом изучили все имеющиеся в наличии артефакты «Слезы Рузы». Все образцы отличались друг от друга по форме, размеру и заключенным внутри спектрам-радугам. Три небольших кристалла, которые с самого начала изучались в институтской лаборатории, выглядели самими яркими. Причем спектр цветов располагался в них прямым потоком и заполнял почти все пространство внутри алмазов. Камни, изъятые у Борового, имели более бледные спектральные потоки. Спустя два дня наблюдений профессор Лазарев обнаружил, что потоки эти двигаются, закручиваясь в пока еще неявную спираль, – движение оказалось настолько незначительным, что заметить его можно было только в течение многочасовых наблюдений.

После изучения физических особенностей артефактов Дмитрий Владимирович вместе с Иваном составил план экспериментов in vivo по различным видам травм и заболеваний.

– Что ж, Ваня, у нас всего семь образцов. Нам надо сформировать семь групп по разным классификациям заболеваний. Начнем с самых распространенных, с которыми человечество пока плохо справляется. Ну и с травмами.

– Из сталкеров у меня есть один на примете – лишился обеих рук в Зоне, – сказал Абрамов. – Из работников в поселке есть один с пороком сердца, раковый больной и диабетик.

– Итого – четыре. Сюда бы еще добавить пациентов с психическими и неврологическими заболеваниями.

– Есть старик с болезнью Альцгеймера и один местный небуйный сумасшедший. Подойдут для начала?

– Да. И еще бы найти женщину с проблемами деторождения.

Абрамов посмотрел на профессора с подозрением.

– Это интересная мысль, профессор, но только как вы собираетесь проверять, излечилась ли женщина от бесплодия? Ей добавить в палату мужа? А если такового не имеется?

– Ваня! – упрекнул профессор хирурга.

– Я мыслю практически, – заметил Иван и засмеялся.

А потом посмотрел на Дмитрия Владимировича и вдруг посерьезнел.

– Надеюсь, вам не приходила мысль в голову попробовать действие «слез» на муляжах? Вдруг умершие излечатся от смерти? У нас семь артефактов, у вас – говорящая фамилия. Магия какая-то получается.

– Нет, такое мне в голову, товарищ полковник, не приходило, – профессор то ли обиделся, то ли рассердился на хирурга. – И, если вдруг такое случится и человечество излечится от смерти, как ты выразился, мы ничего, кроме головной боли, не приобретем. Бессмертие – это катастрофа. С таким-то огромным населением на планете. Особенно с учетом расширения Зон.

Иван пожал плечами и вернулся к обсуждению:

– Как бы там ни было, в случае удачно проведенных экспериментов нам предстоит выяснить, является ли излечивающее действие артефактов постоянным. Излечивают ли они организм полностью, или пациентам придется все время иметь артефакты при себе. Тут много нюансов, Дмитрий Владимирович. Всегда надо помнить, что эксперимент может и провалиться.

– Может. Но мы все же с тобой верим в лучшее, не так ли? Методологию будем разрабатывать в процессе, в зависимости от того, как будет реагировать на соприкосновение с артефактами организм человека. Торопиться не будем.

– А с детьми Зоны будете экспериментировать? – осторожно спросил Иван. – Официально они считаются мутантами, а мутация – это тоже изменение организма, зачастую сродни болезни.

– Пока рано что-то говорить, хотя такие мысли мне приходили в голову, – признался профессор. – Но не будем бежать впереди паровоза. Нужно провести исследования прежде всего с обычными людьми. И лишь потом, при удаче, переключиться на болезни, принесенные из Зоны, и мутации.

Дмитрий Владимирович вдруг нахмурился и посмотрел в окно. Взгляд его блуждал, словно профессор погрузился в себя, оглядываясь далеко-далеко в прошлое.

В Подмосковье стояла глубокая промозглая осень. После нее жизнь в Абхазии обернулась волшебным возвращением в лето. Семью Лазаревых поселили в общежитии для персонала санатория, выделив им три комнаты. Дмитрий на следующий же день после прибытия вышел на работу. Нашлась работа и для Маши. Трехлетнего Сашку отдали в детский сад. Потекла спокойная, без стрессов, сигналов тревоги и экстренных ситуаций жизнь. Дмитрий понял, что отдохнуть от жизни в Подмосковье требовалось в первую очередь ему самому, и в очередной раз поблагодарил своего директора Николая Петровича за оказанную помощь.

Влажный климат субтропиков действовал расслабляюще. Дмитрий следил за женой и отмечал, что она, обычно напряженная, становится все спокойней. Отсутствующее выражение, которое часто не сходило с ее лица, появлялось все реже и реже. В глазах проснулся настоящий, не механический, интерес к окружающему. Маша с любопытством разглядывала местные растения, иногда подходила к ним, гладила листья, то мягкие бархатистые, то гладкие, жесткие восковые. А потом вдруг начала собирать гербарий, изучать флору, рассказывать о своих изысканиях Дмитрию. Лазарев не знал, радоваться ли внезапному увлечению жены или нет. Но он замечал, что, когда Маша занималась своим хобби, на ее лице проскальзывала легкая, почти счастливая улыбка, которую он уже очень давно не видел. Вот только сына Маша по-прежнему игнорировала.

Дмитрий, освоившись на новом месте, познакомившись с коллегами, осторожно поинтересовался насчет решения их семейных проблем. В итоге ему порекомендовали по знакомству психолога. Маша сначала отпиралась и не хотела идти. Но потом все же согласилась. Полгода почти ничего не происходило, а потом Дмитрий заметил, что супруга стала терпимее относиться к сыну. Они даже вместе стали гулять. Сашка собирал для гербария матери листья, проворно в свои уже четыре года лез на деревья, чтобы сорвать листики покрасивее. Приносил ей цветы, стебельки трав и кусочки коры. Вечерами и в выходные дни они гуляли по берегу моря. Дмитрий и Маша сидели, обнявшись, на берегу, а Сашка носился у самых волн, рискуя замочить сандалии, собирал камушки и ракушки, кидал «блинчики», когда на море лежал штиль. Маша улыбалась, и Дмитрию показалось, что все ужасы, пережитые ими, теперь позади.

Несколько раз звонил Николай Петрович, спрашивал, как у Дмитрия дела, звал обратно на работу, в шутку говоря, что вот не дождется своего помощника и сделает карьериста Борового своим замом. Лазарев отшучивался. Пару раз закрадывались мысли вернуться, продолжить научную деятельность, но Дмитрий тут же выкидывал их из головы. Он больше не хотел рисковать счастьем своей семьи.