Ленин. Человек, который изменил всё - читать онлайн книгу. Автор: Вячеслав Никонов cтр.№ 34

Ленин был внимательным читателем не только Маркса и Энгельса, но и Макиавелли, которого цитировал не раз, порой не называя его имени. Потресов видел: «Цель оправдывает средства!.. Ленин был неукоснительным последователем этого макиавеллевского рецепта политики. Он как нельзя более удачно сумел его сделать основой для деятельности всей той части партии, которая пошла за ним и впоследствии преобразились из социал-демократии в коммунистическую бюрократию советской деспотии и авантюристов Коминтерна».

Но даже многие оппоненты Ленина ощущали на себе обаяние именно харизматической личности. Так, Потресов признавал, что «ни Плеханов, ни Мартов, ни кто-либо другой не обладали секретом излучавшегося Лениным прямо гипнотического воздействия на людей, я бы сказал – господства над ними. Плеханова – почитали, Мартова – любили, но только за Лениным беспрекословно шли, как за единственным бесспорным вождем. Ибо только Ленин представлял собой, в особенности в России, редкостное явление человека железной воли, неукротимой энергии, сливающего фанатическую веру в движение, в дело, с не меньшей верой в себя»³⁵⁹.

Что уж говорить о соратниках. Луначарский утверждал: «Очарование это колоссально, люди, попадающие близко в его орбиту, не только отдаются ему как политическому вождю, но как-то своеобразно влюбляются в него»³⁶⁰. Валентинов свидетельствовал: «Сказать, что я в него “влюбился”, немножко смешно, однако этот глагол, пожалуй, точнее, чем другие, определяет мое отношение к Ленину в течение многих месяцев»³⁶¹. И подтверждал, что «к Ленину что-то притягивало». Что «когда Ленина величали “стариком”, это, в сущности, было признание его “старцем”, то есть мудрым, причем с почтением к мудрости Ленина сочеталось какое-то непреодолимое желание ему повиноваться»³⁶².

Ленин импонировал своим сторонникам и почитателям живостью, непосредственностью, оптимизмом и своеобразным чувством юмора. «Он умел с одинаковым увлечением играть в шахматы, рассматривать “Историю костюма”, часами вести спор с товарищем, удить рыбу, ходить по каменным тропам Капри, раскаленным солнцем юга, любоваться золотыми цветами дрока и чумазыми ребятами рыбаков, – будет вспоминать Горький. – А вечером, слушая рассказы о России, о деревне, завистливо вздыхал:

– А мало я знаю Россию. Симбирск, Казань, Петербург, ссылка и – почти все!

Он любил смешное и смеялся всем телом, действительно “заливался” смехом, иногда до слез. Краткому, характерному восклицанию “гм-гм” он умел придавать бесконечную гамму оттенков, от язвительной иронии до осторожного сомнения, и часто в этом “гм-гм” звучал острый юмор, доступный человеку очень зоркому, хорошо знающему дьявольские нелепости жизни»³⁶³. Луначарский писал, что Ленин «был живым, веселым – мажорным человеком»³⁶⁴.

Был ли Ленин великим оратором? Если понимать под ораторским искусством специальные риторические приемы, образность, пафос, поставленный голос, искрящийся юмор, отточенные метафоры, умение заставлять толпу неистовствовать, то скорее ничем этим Ленин не владел. Ему далеко в этом отношении было не только до Муссолини, Гитлера, Керенского или Троцкого, но и до Бухарина, Зиновьева или Луначарского. Даже Крупская весьма сдержанно описывала качества мужа как оратора: «Голос был громкий, но не крикливый, грудной, тенор… Голос выразительный, но монотонный… Речь простая была, не вычурная и не театральная, не было “естественной искусственности”… Перед всяким выступлением очень волновался: сосредоточен, неразговорчив, уклонялся от разговоров на другие темы, по лицу видно, что волнуется, продумывает. Обязательно писал план речи»³⁶⁵.

Луначарский подтверждал: «Владимир Ильич терпеть не мог красивых фраз, никогда их не употреблял, никогда не писал красиво, никогда не говорил красиво и даже не любил, чтобы другие красиво писали и говорили, считая, что это отчасти вредит деловой постановке вопроса» ³⁶⁶. А Соломон так и прямо писал: «Он был очень плохой оратор, без искры таланта: говорил он хотя всегда плавно и связно и не ища слов, но был тускл, страдал полным отсутствием подъема и не захватывал слушателя».

Формально несильный оратор, Ленин тем не менее неплохо знал психологию масс и был в состоянии электризовать дружественные аудитории и вызывать шок в недружественных. Тот же Соломон признавал, что «в России и до большевистского переворота, и после него толпы людей слушали его внимательно и подпадали под влияние его речей», и это объяснялось тем, что «он говорил всегда умно, а главное, тем, что он говорил всегда на темы, сами по себе захватывающие его аудиторию…»³⁶⁷. Большое впечатление на слушателей в его выступлениях производили абсолютная безапелляционность и относительная (в сравнении со многими другими интеллигентами-революционерами) простота. Сталин говорил: «Необычайная сила убеждения, простота и ясность аргументации, короткие и всем понятные фразы, отсутствие рисовки, отсутствие головокружительных жестов и эффектных фраз, бьющих на впечатление, – все это выгодно отличало речи Ленина от речей обычных “парламентских” ораторов»³⁶⁸.

Академик Пивоваров считает главной ударной чертой Ленина, позволявшей ему добиваться успеха, «гениальное упростительство»: «Упростить ситуацию до абсурда, свести многообразие и сложность к элементарному, принципиальную поливариантность истории – к прямой, как полет пули, линии»³⁶⁹.

Описание Ленина как оратора оставил Троцкий – сам мастер красноречия: «Оратор продумал заранее свою мысль до конца, до последнего практического вывода, – мысль, но не изложение, не форму, за исключением разве наиболее сжатых, метких, сочных выражений и словечек, которые входят затем в политическую жизнь партии и страны звонкой монетой обращения. Конструкция фраз обычно громоздкая, одно предложение напластовывается на другое или, наоборот, забирается внутрь его. Для стенографов такая конструкция – тяжкое испытание, а вслед за ними – и для редакторов. Но через эти громоздкие фразы напряженная и властная мысль прокладывает себе крепкую, надежную дорогу…»³⁷⁰.

У Ленина в выступлениях было немало узнаваемых привычек. «Говоря или споря, Ленин как бы приседал, делал большой шаг назад, одновременно запускал большие пальцы за борт жилетки около подмышек и держа руки сжатыми в кулаки. Прихлопывая правой ногой, он делал затем небольшой быстрый шаг вперед и, продолжая держать большие пальцы за бортами жилетки, распускал кулаки, так что ладони с четырьмя пальцами изображали растопыренные рыбьи плавники. В публичных выступлениях такая жестикуляция имела место сравнительно редко. При разговорах же, особенно если Ленин вдалбливал своим слушателям какую-нибудь мысль, в каждый данный момент он всегда бил словом только в одну мысль, эта жестикуляция, этот шаг вперед и шаг назад, игра сжатым и разжатым кулаком – происходила постоянно»³⁷¹.

Ленин умел – точно, лучше других идеологов партии – находить для партии деньги. И мы это еще увидим. А денег партии революционной, подпольной, которой надо организовать укрытия, явки, транспорт, типографию, литературу, оружие, готовить боевиков, содержать кадры, нужно много. Ленин не столько зарабатывал сам, сколько подвигал других обеспечивать своей партии финансовую основу. В стране было немало состоятельных людей, готовых жертвовать на дело борьбы с самодержавием. Так, из среды старообрядческого бизнеса шла финансовая поддержка и большевистских организаций, которые через Максима Горького получали деньги от текстильного короля Саввы Морозова, нефтяного магната Дмитрия Сироткина и других³⁷². Благодаря контролю над партийной кассой – секретными счетами в швейцарских и французских банках – Ленин, даже потерпев тактическое поражение, сохранял за собой «силу кошелька».