Ленин. Человек, который изменил всё - читать онлайн книгу. Автор: Вячеслав Никонов cтр.№ 252

– Правильно, другого выхода нет»²⁵⁰⁰.

Предложение и было принято пленумом ЦК: приговор Верховного Трибунала в отношении 12 представителей первой группы подсудимых, осужденных на казнь, «утвердить, но исполнением приостановить». Остальные получили различные сроки заключения, что, впрочем, особого практического значения не имело, поскольку все они были обречены провести остаток жизни в тюрьмах, лагерях и ссылках.

В начале сентября Ленину на глаза попадется июльское письмо Горького Анатолию Франсу, где процесс характеризовался как приготовление «к убийству людей, искренне служивших делу освобождения русского народа» и содержалась просьба обратиться к советскому правительству «с указанием на недопустимость преступления». 7 сентября Ленин пишет Бухарину: «Я читал (в “Социалистическом Вестнике”) поганое письмо Горького. Думал быстро обругать его в печати (об эсерах), но решил, что, пожалуй, это чересчур»²⁵⁰¹. Действительно, чего махать кулаками после драки и мараться в вопросе, где и так уже все решено.

После эсеров Ленин вспомнил про интеллектуалов. 16 июля он направил Сталину возмущенное письмо, в котором предложил и целый список кандидатов – из числа близко и много лет ему знакомых социалистов – на высылку из страны, и выступил за ускорение этого процесса: «К вопросу о высылке из России меньшевиков, народных социалистов, кадетов и тому подобных я бы хотел задать несколько вопросов ввиду того, что эта операция, начатая до моего отпуска, не закончена и сейчас. Решительно «искоренить» всех энесов? Пешехонова, Мякотина, Горнфельда? Петрищева и др. По-моему всех выслать. Вреднее всякого эсера, ибо ловчее.

Тоже А. Н. Потресов, Изгоев и все сотрудники «Экономиста» (Озеров и многие, многие другие). Меньшевики: Розанов (врач, хитрый), Вигдорчик (Мигуло или как-то в этом роде), Любовь Николаевна Радченко и ее молодая дочь (понаслышке, злейшие враги большевизма); Н. А. Рожков (надо его выслать, неисправим); С. Л. Франк (автор «Методологии»). Комиссия под надзором Манцева, Мессинга и др. должна представить списки и надо бы несколько сот подобных господ выслать за границу безжалостно. Очистим Россию надолго»²⁵⁰². Уже двадцатого июля Политбюро заслушало отчет Уншлихта о работе комиссии по высылке политических противников большевиков и осталось недовольным: «Признать работы комиссии неудовлетворительными как в смысле недостаточной величины списка, так и в смысле его недостаточного обоснования… Той же комиссии, в тот же срок поручить подготовить закрытие целого ряда органов печати»²⁵⁰³.

Процесс эсеров завершился 7 августа, а через три дня Политбюро приняло постановление «Об утверждении списков высылаемых деятелей интеллигенции». Аресты прошли по всем крупнейшим университетским центрам страны в ночь с 16 на 17 августа. Было арестовано более ста человек, которым предъявили постановление коллегии ГПУ о высылке за границу на три года. Вскоре секретарь ЦК КПУ Лебедь докладывал, что и на Украине «изъято» 70 человек, часть предлагалось отправить на Север, часть – за границу. Любопытно, но в списке не оказалось ни одного украинца, одни русские и евреи.

Из ГПУ Ленину 18 сентября сообщали об аресте в Москве и Петрограде 120 антисоветских элементов. К изначальным ленинским кандидатурам были добавлены ректоры обоих столичных университетов, а также все светила отечественной философии. Список Ленин правил и дополнял собственноручно. С конца сентября интеллектуалов стали группами высылать за границу – сначала по железной дороге в Ригу и в Берлин. Символом этих событий стал «философский пароход», которого на самом деле не было. Философы в числе изгоняемых оказались в меньшинстве и высылались дробно. Сорокин и Степун был отправлены 23 сентября по железной дороге через Ригу, Бердяев, Ильин и Франк – 29 сентября пароходом «Обербургомистр Хакен», Лосский и Карсавин – на «Пруссии», Булгаков на пароходе «Жанна» – в ноябре. Всего до конца года выслали 60 человек (у остальных нашлись заступники). Среди них были не только ученые-гуманитарии, но и медики, агрономы, профессора технических и естественных наук, которых вполне хватило бы на целую Академию наук государства поменьше. Они составят славу науки тех стран, где окажутся по ленинской воле.

Не своей Родины.

Меж тем Ленин уже настраивал себя на скорое возвращение к рулю государства. 30 июля приезжал Сталин. Беседовали час двадцать. «ВИ был в прекрасном настроении. Говорили исключительно о делах, преимущественно о партийных, в связи с предстоящей конференцией, – записал доктор. – Сталин, по-видимому, смотрит на ВИ как на совершенно здорового человека». 1 августа был Зиновьев, проговорили час. «ВИ был очень оживлен, вспоминал из прошлого, иногда даже очень мелкие факты, которые и Зиновьев не помнил». К концу встречи устал²⁵⁰⁴. Вечером 3 августа собиралась гроза, у Ленина разболелась голова. На следующий день после полудня отказали правые рука и нога, на полтора часа пропала речь. Попросил пригласить Сталина. Тот приехать не смог: открывалась XII Всероссийская конференция РКП(б), где приняли приветствие вождю мирового пролетариата. Сталин приехал на следующий день. Уложился в 15 минут, в ходе которых и передал Ленину приветствие. Договорились, что посещения коллег возможны, но на условиях, определяемых врачами.

Седьмого августа Ферстер и Крамер после осмотра зачитали Ленину новый распорядок, по которому встречи могли проходить только при присутствии в доме врача. Политические свидания не разрешались. Ленин вновь поднял бунт и пожаловался Сталину в письме, которое ошибочно датировано Лениным и издателями его трудов «7.VII»: «Врачи, видимо, создают легенду, которую нельзя оставить без опровержения. Они растерялись от сильного припадка в пятницу и сделали сугубую глупость: попытались запретить «политические» посещения (сами плохо понимая, что это значит!!). Я чрезвычайно рассердился и отшил их. В четверг у меня был Каменев. Оживленный политический разговор. Прекрасный сон, чудесное самочувствие. В пятницу паралич. Я требую Вас экстренно, чтобы успеть сказать, на случай обострения болезни. Успеваю все сказать в 15 минут и на воскресенье опять прекрасный сон. Только дураки могут тут валить на политические разговоры. Если я когда волнуюсь, то из-за отсутствия своевременных и политических разговоров. Надеюсь, Вы поймете это, и дурака немецкого профессора и К° отошьете. О пленуме Центрального комитета непременно приезжайте рассказать или присылайте кого-либо из участников»²⁵⁰⁵.

Участники конференции (о ней шла речь) – Орджоникидзе, Петровский, Крестинский, председатель Азербайджанского ЦИК Агамали-оглы до Ленина добрались. 15 августа приехал Сталин. На следующий день Ленин, уже минуя врачей, просил его пригласить в горки Красина, Владимирова и Смилгу.

В поисках пути выхода из того бюрократического бедлама, который творился в управлении страной, Ленин стал все чаще обращать свои взоры, почему-то, на Рабоче-крестьянскую инспекцию – Рабкрин, контролирующую бюрократическую надстройку, да еще непрофессиональную. 21 августа он написал коллегии РКИ: «Боюсь, что работа не совсем правильно стоит. Тип работы – отдельные обследования и доклады. Старина. А переделки аппарата и улучшения его нет. Нет образцовых аппаратов, построенных сплошь из коммунистов или сплошь из учеников совпартшкол; нет систематически выработанных норм работы, кои бы можно было прилагать к другим ведомствам; нет систематических измерений того, что могут сделать совработники в тех или иных отраслях в неделю и т. п.»²⁵⁰⁶.