Полутона - читать онлайн книгу. Автор: Сарина Боуэн cтр.№ 4

– Микки приучен к горшку? А Гуфи?

Усмешка появляется на его лице.

– Знаешь, у заключенных есть специальный код для подобной мерзости. «Код V» для блевотины. Они убираются «пыльцой фей», которая на самом деле опилки, перемешанные с углем.

– Гадость. Не стой под аттракционом «Космическая гора».

– Да уж. Рейчел, твой комендантский час через пару минут.

– Верно.

– Мы можем погулять завтра после школы.

Я качаю головой.

– Фредерик придет увидеться еще раз. – Его имя звучит забавно, когда я его произношу. Формально. Но я не могу называть его «своим отцом» вслух, когда, насколько я знаю, он никогда не называл меня своей дочерью.

У Хейза вытягивается лицо.

– Зачем, Рей? Тебе не нужна вся его чушь. Что бы сказала твоя мама?

Хейз и мать всегда удивительно хорошо ладили – даже после того, как Хейз перестал быть милым младшеклассником, набил татуировки и остался на второй год.

«Просто это Хейз. – Она вздыхала, узнавая последние новости обо всем, что он натворил. – Он через многое прошел».

Для меня Дженни Кресс была воинственным надзирателем, но Хейз был ее слабым местом. Это одна из вечных загадок моей жизни.

– Дженни сказала бы, что этот человек никто для тебя, – настаивает Хейз.

Я опускаю глаза на трещины бетонной дороги. Правда в том, что именно это мама постоянно и говорила. До той самой ночи, когда все изменилось.

– Это была ее идея, – говорю я медленно.

– Какая?

Мой желудок уже сводит. Я все еще не готова к тому, чтобы думать о последней неделе маминой жизни. Чтобы преодолеть каждый новый день, приходится забыть о тех безумных часах, когда врач всячески пытался продлить ее жизнь, а медсестры – коллеги мамы – приходили и уходили с обеспокоенными лицами.

– Той ночью, когда ты вышел купить молочные коктейли, потому что она сказала, что хочет перекусить. – Одно лишь воспоминание о ее больничной палате затягивает меня обратно на глубину того страха, в котором я барахталась. – Ни с того ни с сего она сказала: «Мы должны позвонить твоему отцу».

Тогда я пыталась отмахнуться от этой идеи. «Сейчас не время», – сказала я.

Но она ответила: «Мы уже упустили время». А затем она вздохнула, грустно, как никогда.

Это был тот самый момент, когда я осознала, как все на самом деле плохо. Каким-то образом я умудрялась оставаться позитивной до того дня, хотя никогда раньше не видела ее настолько больной. Несмотря на то, что она постоянно спала, а ее кожа была словно горячая бумага. Несмотря на то, что Ханна, соцработница, стала регулярно заглядывать к матери в гости.

До того момента я могла притворяться. А потом она выдала: «Мы должны позвонить твоему отцу». Это было самое страшное, что она когда-либо говорила.

– Мы не станем ему звонить, – снова возразила я, чувствуя, что меня вот-вот может стошнить.

– Звонить кому? – спросила Ханна, показавшаяся в дверях.

Так все и было.

– Ну, дерьмово, – произносит Хейз удивленным голосом. Он берет меня за запястье и нежно поднимает на ноги. – Но это не значит, что это хорошая идея. Что, эм, случилось между ними?

– Без понятия. Кроме очевидного. – Моя шея горит от намека на секс.

Однако Хейз лишь улыбается.

– Об этом я и так догадался. Думаешь, это была интрижка? Или они были парой?

Все, что я могу, – это покачать головой.

– Сколько бы я ни задавала вопросов, она говорила, что не знает его достаточно хорошо. Что он чужой человек.

Хотя я никогда до конца этому не верила. Мама, казалось, злилась на него так, как чужой человек не заслуживает. Или я принимала желаемое за действительное?

Мне ненавистна идея, что я – результат интрижки на одну ночь. Случайный ребенок.

Та ужасная ночь, когда мать сказала Ханне позвонить ему, возможно, была лазейкой – редким шансом задать вопросы. Но я этого не сделала. Боялась сорвать печать, что мой самый страшный кошмар станет явью.

Но он стал. Последними словами матери были: «Все хорошо, Рейчел».

Хейз поднимает руку, чтобы погладить меня по спине так, что меня это очень напрягает.

– Рей, ты не обязана встречаться с этим человеком снова, если не хочешь.

– Я знаю.

– Мы собирались заехать к тебе домой завтра, взять нужные вещи.

Есть кое-что еще, чего я боюсь.

– Это подождет.

– Хорошо, – шепчет он, его взгляд смягчается. Так что я знаю, чего ожидать. Он заключает мое лицо в свои руки, его дыхание замирает. Медленно Хейз склоняет подбородок ко мне, наши губы соприкасаются. Я чересчур ясно ощущаю его ладони на своих щеках, его дыхание на моем лице и его тихий поцелуй.

Я отстраняюсь как только могу быстро, чтобы только не показаться невежливой.

– Увидимся утром, – говорит он. Затем разворачивается и спешит к машине.

Первая минута дня всегда самая сложная.

Когда я открываю глаза, потрескавшаяся штукатурка на потолке обычно служит первой подсказкой. И если тут меня не ударяет током осознания, что все не было ночным кошмаром, то серый свет, проникающий сквозь мерзкие занавески, справляется с этим на ура. Или гнусавый голос сестры Мэри Рут, доносящийся из коридора.

Матери больше нет, и она никогда не вернется.

Все внутри снова переворачивается, и сдавившее живот нездоровое чувство не отпускает, даже если мне удается попасть в душ без очереди. Даже если Эви не распихивает всех в коридоре. Даже если никто не стаскивает мой тост до того, как он зажарился, боль по-прежнему здесь.

До того как начались мои мучения, я и не догадывалась, что подобное место существует. Даже летняя школа казалась чем-то выдуманным, потому что я не знала никого, кто бы ходил на уроки летом, кроме как на уроки вождения.

Словно адская, параллельная вселенная появилась в тот день, когда умерла мама, и я оказалась в ловушке. С неистово колотящимся сердцем я умываюсь и одеваюсь так быстро, как могу.

– Доброе утро, дорогая, – говорит дежурная монахиня, когда я протискиваюсь в кухню. Она протягивает мне крошечный стакан апельсинового сока, которым она одаривает всех, точно жидким золотом.

– Спасибо, – шепчу я, выпивая его одним глотком. Затем подхватываю свой рюкзак и бегу на улицу, где на обочине лениво примостился старый синий автомобиль.

Какое же сладкое облегчение – опуститься на пассажирское сиденье рядом с Хейзом. Он не тратит время на пустую болтовню. Он не говорит «доброе утро» и не спрашивает, как я спала. Лишь наклоняется, обнимая меня. Я опускаю подбородок на его плечо и медленно, устало выдыхаю.