Закон постоянного невезения - читать онлайн книгу. Автор: Иоанна Хмелевская cтр.№ 41

— Идеально стёрты.

— Ну вот, она её с удовлетворением и торжеством вытирает, вешает на стену… И привет, уходит. Как жаворонок в небесах.

— И ещё все за собой запирает…

— Что?

— Запирает. Сложный замок кабинета, входную дверь…

Мне снова пришлось подумать.

— Но ведь, черт побери, этот замок в кабинете не баба же ему делала! Наверняка он запирался очень просто, одним движением?

— Нет. Ключом.

— А ключ где?

— Нету. Пропал.

— И наверняка был всего один ключ. Насколько я знаю Доминика, он берег его, как зеницу ока. Нет, в таком случае женщина отпадает. Это могут быть кто-либо из дипломатично шантажированных, те архивные документы, собранные пани Колек. А может, и не только пани Колек, мне лично представляется, что Доминик добрался до каких-то компрометирующих материалов, только вот человек я аполитичный и понятия не имею, кого они могут касаться.

Нынешних государственных деятелей? Бизнесменов?

Высших уровней управления? Министры и президенты наши сменяются так, что у меня только в глазах мелькает, откуда я могу знать, не приложил ли Доминик к этому руку? Кто-то из них… Но ведь, Боже милостивый, никому из них он не дал бы в руки ружьё!

По всей видимости, я смотрела на них вопросительно, так как они обменялись многозначительными взглядами, после чего майор принял мужественное решение.

— В таинственном кабинете пана Доминика, наполненном многочисленными документами, половина была в состоянии полного беспорядка. Кто-то там усиленно что-то искал! И, по всей видимости, нашёл, коль скоро вторую половину оставил в покое. Это вам что-нибудь говорит?

— Конечно. Убил его тот, кто искал там своё, — вновь пустилась я в рассуждения. — На мой взгляд, если принять, что это был тот самый человек, которому надоело работать негром, значит, он работал негром не без причины. Шантаж. Доминик его шантажировал, поэтому негр и позволял себя использовать, что-то там на него было, какие-то серьёзные вещи, не могли же это быть какие-нибудь мелочи, которые через три года устареют. Убил, поискал, нашёл своё и исчез с горизонта. Видимо, он обладает большими актёрскими способностями, если ему удавалось скрывать от Доминика свои подлинные чувства и до самого последнего момента изображать его почитателя. Да и Доминик тоже должен был притворяться, вероятно, без этого типа он бы чего-то лишился. Репутации гения механики? Частицы власти? Доходов от фотографий? В последнем я сомневаюсь, у него, пожалуй, и без фотографии хватало, хотя я целых пять лет верила, что он только за их счёт и живёт. Ну, скажем, четыре с хвостиком…

Я несколько угасла, так как вначале воспоминания о Доминике добавили мне адреналина, а теперь все это начало мне надоедать. Точно так же, как и он сам.

Майор с поручиком некоторое время сидели в полной неподвижности, и я даже слегка забеспокоилась, не подумывают ли они достать наручники. Утешала меня лишь мысль о том, что в камере наконец-то со мной не будет родни. Потом я вспомнила о детях.

— Господа, я вас очень прошу, не сейчас, — сказала я довольно нервно, — я никуда не убегу, но от семейного наследства зависит материальное будущее моих детей. Невинных, клянусь Богом. Как только все они уедут с убеждением, что я человек законопослушный и так далее, можете сажать меня, сколько хотите, но, ради всего святого, не сейчас!!!

Майор ожил.

— Да что вы! Никто вас не намерен сажать, напротив, вы нам очень помогли. Возможно, мы при случае зададим вам ещё парочку вопросов, вы же сами понимаете, нам все это нужно обдумать. А пока мы хотели бы вас сердечно поблагодарить…

К собственному удивлению я оказалась совершенно свободной, исполнительные власти уехали, я поставила машину в гараж и вернулась домой, даже позабыв о том, что меня там может ожидать.

— А я ей верю, — решительно сказал Гурский, сворачивая в Вилановскую аллею.

— Я тоже, — согласился с ним Бежан. — На этот раз она говорила правду и ничего не скрывала. Похоже, что женщины на самом деле дуры.

— Смотря с какой точки зрения. Когда какой-либо тип заморочит ей голову, она действительно последний разум теряет. Но бывает, что и она так заморочит голову мужику…

— И тогда он тоже теряет остатки разума. Ладно, о чувствах мы поговорим как-нибудь в другой раз.

А сейчас стоило бы найти этого, как там его, Мариуша Выгнанного…

— Влечоного…

— Один черт. Того, которого волочили. Головой ручаюсь, что Михалина Колек прекрасно его знала… Постой, постой! А ведь у неё там был какой-то Мариушек…

Роберт спешно покопался в памяти.

— О господи, был! Только никакая не выволочка, как же его… Холера, не могу вспомнить, от этого волочения у меня в голове все перемешалось. Но что Мариуш, это точно! Вот черт, не расспросили мы её как следует обо всех фамилиях…

— Я что-то сомневаюсь, что она всех этих людей знала. Она и вспомнила-то всего три штуки. Но мы их все равно найдём.

— Едем на фирму?

Бежан постучал себе по лбу.

— Сейчас? У тебя совсем крыша поехала? Хотелось бы время от времени поспать, завтра ведь тоже день будет. Причём вполне возможно, что трудный.

Не успеем оглянуться, как у нас отберут всю эту макулатуру, старик мне уже сегодня что-то там намекал. Нужно ещё фотографии просмотреть, у меня из головы не выходит описание того мужика из ресторана…

В доме царила тишина. Я слегка прислушалась к ней в передней, затем открыла дверь холла, из которого можно было войти во все остальные помещения.

И тут, черт бы его побрал, пронзительным звоном разразился старинный серебряный колокольчик для прислуги, которым я обычно пользовалась, чтобы позвать детей обедать.

Меня чуть удар не хватил — откуда, ко всем чертям, взялся здесь этот колокольчик и почему он звонит сам по себе? Он же лежал в ящике буфета, что ему — надоело там, что ли? И в тот же момент я увидела дядю Филиппа, пробуждающегося ото сна в глубоком кресле посреди холла и протирающего глаза. Звонок был привязан к его руке и звенел, как сумасшедший.

Я бросилась к нему и зажала в кулаке это громкоголосое паскудство, но было уже поздно. Прежде чем я успела произнести хоть слово, я услышала движение во всем доме: заохала и завозилась в гостиной тётка Ольга, кто-то затопал наверху, что-то там лопнуло и рассыпалось, наверняка из имущества моих детей.

Я застонала.

— Дядя, боже милостивый!.. Зачем?..

Дядя Филипп старался высвободить руку, привязанную к колокольчику, в чем я ему изо всех сил препятствовала, так как тот снова начал бы звенеть.

Какие-то верёвки болтались у меня под ногами, я посмотрела, куда они ведут. Одна, естественно, шла прямо от двери к звонку, вторая соединяла дядю Филиппа с ручкой двери, а третьей дядя был связан с инструментом, хотя и не совсем музыкальным. Во всяком случае, децибелы он издавал вполне приличные, то есть, понятное дело, инструмент, а не дядя сам по себе. Я поискала взглядом ножницы, поскольку узлы производили весьма солидное впечатление.